Владислав Крапивин - Рыжее знамя упрямства
– А дальше?
Дальше было вот что.
– Есть лишь одна сложность, которую мы пока не сумели преодолеть, – признался Гарантий Гарантьевич. – Добраться до нитей совсем не трудно, для ведущего в пространство канала годится любой туннель, прокопанный вдоль меридиана, но беда в том, что нити очень скользкие. Узелки на них не держатся, развязываются в один момент. Мы перепробовали множество, изучили Адмиралтейский атлас морских узлов, но пока увы…
– А если вот такой, как у Крошки? – радостно спросил Кролик. Гарантий Гарантьевич пригляделся к зеленому башмачку.
– М-м… но ведь это очень простой узелок. Распустится сразу…
– А вот и нет! – заспорила Крошка. – Никогда не распустится, если я не разрешу. – Потому что он заговоренный!
– Простите, это как понять? – Гарантий Гарантьевич взволнованно уперся в девочку очками.
– Лик придумал волшебную говорилку… Лик, можно я скажу его высочеству?
– Пожалуйста, – кивнул Кролик. И Крошка прочитала стих…
– Словко, что она прочитала? —спросил Игорь. – Давай быстро, по ходу действия!
– Я не могу, я завязал со стихами! – заупирался Словко.
– Ты завязал, а они не смогут завязать узелки, – строго сказал Игорь. – Вся история сейчас рассыплется.
– Словко, давай, – шепотом попросил Жек.
– Да, пожалуйста, – шепнул Рыжик.
А Ксеня, сидевшая рядом с Игорем ничего не сказала, просто посмотрела сквозь пламя.
– Ну… не придумывается же… Вот, ерунда какая-то… – И Словко стыдливо пробормотал:
Три-четыре, завяжисьНадень, на два, на всю жизнь,И держися крепко,Как на грядке репка…
– То, что надо! – сказал Игорь
…– То что надо! – воскликнул Гарантий Гарантьевич. – Репка на грядке будет символом прочности узелков. А мышку из сказки станем звать, когда узелки потребуется развязать! Прекрасный научный метод!.. На днях начнем опыты!
– И значит, не нужны будут никакие звездолеты? – осторожно спросил Нотка.
– Совершенно ни какие! Можно будет шагать в любую отдаленность, как в соседнюю комнату!
– Гарантий Гарантьевич, а вы правда теперь снова будете наследником его величества? – вдруг спросил Титим.
– Придется, – вздохнул тот. – Но я надеюсь, что это не помешает завершению экспериментов…
– Прошка, есть дело, – быстро сказал Титим. – Отойдем…
– Мама, папа, я провожу ребят! – подскочила над плитами Прозерпина-Пропорция (в своем пышном придворном платьице она была, как розовый букет с блестками). – Я вас потом догоню!
– Но девочка моя!.. – это папа.
– Прозерпина! – это мама.
– Догоню, догоню! Или встречу во дворце!.. – И вместе с ребятами она лихо протолкалась через толпу на тротуаре.
Остановились они в садике, где блестел под лучами Примуса большущий хрустальный глобус Дзымбы (на его каменной подставке было написано "Лёпа похож на этот шар", и Лёпа сказал, что найдет дурака, сочинившего такое безобразие). А Тититм всех призвал к вниманию.
– Слушайте! Ведь если Прошка теперь уже не наследница Дзымбовского трона, она вполне может стать королевой Дракуэли… Прозерпина, не перебивай! Да, простые люди не могут делаться всякими там монархами до взрослого состояния. А королевские дети имеют право! Об этом даже на уроке истории рассказывали, в четвертом классе!
– Да не хочу я королевой…
– Но это же не трудно! – убедительно сказал Титим. – На Дракуэли же нет большого королевства. Только лужайки и дракозы. И жить там тебе не обязательно. Будешь иногда прилетать, смотреть что к чему. Вместе с Сирротиной Маркеловной. Она станет тебе помогать… Главное, что все будут знать: у Дракуэли есть королева и нечего теперь на нее рот разевать!
– Правда, Прошка! Соглашайся! – закричали все.
Прошка подумала и согласилась. Во-первых, в самом деле, надо как-то охранять любимую ребячью планету. Ну и кроме того… все-таки немножко приятно быть королевой, если с этим не связано больших хлопот.
Побежали к дядюшке Брю и тетушке Сирротине, которые обустраивали в холостяцком доме Главного смотрителя семейную квартиру. Оба они очень одобрили идею ребят. Энергичная Сирротина Маркеловна сказала, что не следует откладывать коронацию, чтобы Дракуэль не оставалась без королевской власти ни одного лишнего часа.
– Займемся этим сейчас же!
Титим и Гига первым рейсом увезли дядюшку и Сирротину на Дракуэль, чтобы те заранее выбрали место для коронации и морально подготовили дракоз. В челноке Сирротина Маркеловна решила, что отныне она будет называться не Сирротина, а Серафима, поскольку теперь не одинока. Дядюшка Брю сказал, что она умница. Правда, потом они слегка поспорили: из-за "какаций-макаций". Но Гига остановил их. Объяснил, что надо петь "белой вакации гроздья снежистые". Мол, вакацией или вакациями на старинном языке назывались каникулы. На древней планете Земля был обычай устраивать для школьников каникулы посреди зимы, когда падал пушистый снежок и застывали пруды и речки. Юные влюбленные катались по льду на коньках, и зимние дни казались им "снежистыми гроздьями". Такое объяснение примирило дядюшку Брю и Сирротину (то есть Серафиму) Маркеловну. Гига и Титим высадили их на Дракуэли и помчались на Белилинду и Дым-Шиш, чтобы прихватить оттуда на торжество нескольких приятелей – фонарщиков и лицеистов (сколько втиснется в челнок). Прихватили целую дюжину, отвезли на Дракуэль и полетели на Дзымбу за друзьями, за будущей королевой…
2Прошка в это время примчалась во дворец, переоделась в привычный мальчишечий комбинезон и заглянула в кабинет деда. Гарантий Второй примерял перед зеркалом красный мундир с орденами – готовился к встрече сына, которому должен был официально вернуть звание наследника. На его голове блестела парадная корона. А маленькая домашняя корона лежала на перламутровом столике. Прошка схватила ее.
– Дед, я возьму эту штуку, ладно? Для одного дела! Очень надо!..
– А ну положи на место! Это не игрушка! Я кому сказал!.. Ну что за сорвиголова… – это он уже вслед, потому что Прошка выскочила за дверь.
С добычей в руках она помчалась на Большой Волдырь, очень довольная. Корона была настоящая, королевская, значит акт коронации будет совершенно законным. А то, что корона маленькая, даже хорошо, как раз для королевы-девочки…
Челнок только что приземлился в "ковчегово гнездо" (так теперь называлась яма). Все радостно окружили Прошку. Корону очень даже одобрили (даже пощупали по очереди), но Лёпа тут же привычно выступил с критикой:
– А платье ты зря сняла. В нем была принцесса как принцесса, а сейчас неизвестно кто…
И все вынуждены были признать, что в данном случае ворчун Лёпа прав.
И Прошка признала:
– Ох… это я лёпу… то есть ляпу дала… Но возвращаться не буду, меня изловят и больше не выпустят.
Решили, что сгодится и так. Гига сказал:
– Пусть считается, что такой костюм – новая королевская традиция…
Уселись в челнок. Поехали (стартовали то есть).
Все молчали. Волновались, по правде говоря. Все же не каждый день бывает коронация. Тем более, что затеяли ее сами. Не исключено, что потом попадет (хотя лишить королеву ее звания никто уже не сможет).
От сомнений и беспокойства всех отвлекла Крошка. Неожиданно спросила:
– А те узелки… если они помогут попадать хоть куда… значит, можно будет догнать Ковчег?
– Ну… выходит, да… – неуверенно отозвался Гига.
– А на фиг это надо? – набычился Лёпа.
– Все-таки немножко жалко… его , – прошептала Крошка. – И Шарика… – И она погладила тощего черного котенка Мявкуса, которого держала на коленях. Мявкуса только сегодня нашли в парке. Он сидел в траве и открывал розовый рот, будто просил: «Возьмите меня…» Как было не взять?
– Искор сам виноват, – непреклонно сказал Титим. И отвернулся.
– Конечно… – со вздохом согласилась будущая королева Прозерпина Первая и погладила корону, как только что Крошка гладила Мявкуса. – А все-таки жалко… Шарика.
Нотка потрогал под рубашкой свирель и неуверенно вспомнил:
– Мама говорила, будто он… Искор… обещал, что утром ее обязательно выпустит…
– Ага, выпустил бы он… – проворчал Лёпа.
– Но, может быть, потом… он когда-нибудь все-таки исправится?.. – совсем тихонько выговорила Крошка. Ей никто не ответил, только Лик погладил сестренку по плечу. Потому что Искор был ужасно виноват, а Шарик сам сделал свой выбор… Но все-таки у каждого стало легче от того, что Ковчег можно будет когда-нибудь догнать…
С минуту все опять помолчали, и… вдруг послышался негромкий стук. Стучали… да, стучали снаружи, в металлическую дверь челнока! Этого быть не могло! Ведь за двойной герметической дверью быстрее скорости света проносился открытый космос. И конечно, все перепугались, заоглядывались. Но долго пугаться не пришлось, потому что дверь приоткрылась, и в нее плечом вперед протиснулся мальчик. Он поглядел на всех, почесал поцарапанное плечо о подбородок и сказал:
