Федор Камалов - Война Красного Лиса

Сидя у Черного Фармацевта в комнате, после инцидента с Гречко, он говорил:

- Какие у нас помидоры, старина! Супер!— Живот Маломёда округлился, рука сделала ласкательное движение.— Возьмешь в руку—овощ! Придешь домой: «А что мне мамуля приготовила? Салатик? Давай сюда!» Умнешь миску салатика, а сверху арбузиком придавишь, килограммов на восемь...

- А потом чайку душистого!— подхватил Черный Фармацевт.— Мы сейчас заварим, с мятой, со зверобоем...

- Салатик бы нарезать. Как ты, старина, насчет салатика?

- Хорошо.

- Супер.

Маленький, беловолосый Тимоша стал Черным Фармацевтом за необузданную любовь к цветам и травам. Не ко всем — к лекарственным. Стены в его комнате были увешаны связками, сухими желтыми снопиками. На полу валялась, шуршала сенная труха,

Закипел чайник. Маломёд резал тугие помидоры. В тарелке вымачивались кружочки лука.

—Все в этом мире супер, кроме одного. Нет гарантий безопасности человека. Если ты помидор, ясно, тебя должны съесть.— Маломёд осмотрел половину алого, как вечерняя заря, помидора и медленно, вкусно сжевал.— Но если ты человек, зачем тебя съедать, спрашивается?

Черному Фармацевту такие повороты в рассуждениях были не по силам. Он разлил чай по стаканам и принялся вдыхать душистый пар. По комнате плыли запахи осенней ночной степи.

- С сахаром такой чай не пьют,— сказал он.— Его надо вливать в себя маленькими глотками, чтобы в желудке желтые цветы распускались. Хорошо-о!

- Супер!— подтвердил Маломёд без энтузиазма, он был сторонником более сытной пищи.— Я говорю, человека беречь надо, любить. А что у нас происходит? Апа-чество! Апачи учатся войне, раз! Им хочется драк, два! Орут, три! У меня в отряде 35 мальчишек и только один не апач, да и тот хуже всякого дикаря.

Голос Ашота Свистка, живущего в этом домике за тонкой дощатой стенкой, раздался так же ясно, как если бы физрук сидел с ними за столом.

- Кто такие апачи? Мелкий народ, из-за пригорка не видно. А кто такой товарищ Маломёд? Могучий человек, слушай!..

- Приходи к нам, Ашот,— не повышая голоса, пригласил Черный Фармацевт.— Чаю нальем. Целебного!

- Физрук пришел и сел за стол.

- Кто тебя обижает, дорогой?

- Он просто свихнутый, этот Гречко,— сказал Маломёд.— Я ко всем отношусь хорошо, но этого дылду видеть не могу.

- К каждой болезни есть своя травка,— назидательно произнес Черный Фармацевт, разливая чай.— К каждому сердцу свой ключик.

- О мудрый травник, осталось узнать, где растет эта травка?— спросил Маломёд.— И где лежит ключик?

—Не ругайтесь, да,— попросил физрук.— Важный разговор есть. Кто такие апачи, почему ходят гордые, как верблюды, плюют на всех? Почему сами играют, больше никому нельзя?,.

Садовник Монахов, выходя из комнаты физрука, громко говорил:

- Вы, товарищ физрук, пустяки мне предлагаете. Я сам борюсь с ними...

- Зачем так кричишь, честное слово!—увещевал его Ашот Свисток, стоя в дверях.— Я не глухой, да!

За Монаховым таскался паренек из первого отряда по произвищу Грош.Он был не по годам толст, неповоротлив. Садовник кормил его сластями, держал при себе как оруженосца.

Грош обычно дремал в траве у лестницы, вяло прислушиваясь к рассказам садовника.

—Решил я в пастухи пойти. Давно это было. Свежее молоко, сметанка, думаю, почет от граждан села. Прихожу к старосте: так и так, решил помочь родной деревне. Он мне: «Ты, Монахов, знаешь, кто первый человек на деревне?» Не знаю, мол, просвети. «Я,— говорит,— а второй — пастух. Ты хочешь вторым стать?» Мне не до счета, говорю, просто пастухом хочу. «Э — э! Общество не может такую работу доверить первому встречному. Испытание пройди». Загон для свиней огородить. Я пошел. Жерди обтесываю, колья вбиваю. Пот льется. Полкилометра изгороди быстренько настряпал.

- Иду к старосте — готово. Он изгородь пошатал — держится. Потом разбегается, да ка-ак... Была в Деревне всего одна пара сапог, у него. Как он сапогом двинет по изгороди! Метров сто свалил, бугай человек был. «Нет, Монахов!— говорит.— Какой из тебя пастух! Ты кол не можешь по-человечески вбить!» Я толкую, свиньи-то босые, у них сапог нету. «Они своими пятачками каменные стены валят!» И не взял.

Грош слушал вполуха. Над травами с басовым гудением летали шмели. По травинке вверх ползла зеленая гусеница. Выше грелась яркая, как крошечный мухомор, божья коровка. Гусеница заметила ее и затаилась, будто она травинка.

- ...или взять комара,— рассуждал Монахов,— не разглядишь иного, а крови выпьет — пудом картошки не пополнишь... Или индейцев взять...

- Да грош им цена,— сказал Грош, зевнув.

- Замолчи!— раздался наверху кавалерийский голос.— Дурень ты, Санька! Ничего не понимаешь. «Грош цена!» Ох и дурень! Ты все исполняешь, что нужно?

- Про петуха-то? — оторопев от крика, спросил Грош.— В день по двадцать раз говорю малышам.

- Надо актив... акзи... тивироваться, вот!— строго сказал Монахов,— По сорок раз говорить. Пострашнее. Понял?

* * *

3ловещий слух о петухе, предвестнике каких-то ужасов, становился все упорнее.

В самом младшем, девятом отряде малыши по вечерам жались к своим вожатым: «А правда, апачи ночью нападут на нас и всех посадят в мешок?»

Ночью на лагерь напал тихий дождик. Повозился в листве и ушел шептаться с полями и озерами. Прощально громыхнуло, когда туча сваливалась за звездный горизонт. Омытая листва заблестела под лупой, будто миллиарды зеленых созвездий.

Утром в саду снова кричал петух.

Из палатки Баярда его выпустил Диваныч. Озадаченно смотрел вслед красному петуху, а тот время от времени оборачивался, вроде грозил начальнику острой шпорой: «Я тебе, только погонись!».

К входу палатки была приколота бумажка. «Краснокожие, мы скоро изведем" вас под ксгрень». Начальник покачал головой и сунул бумажку в  карман.

Почему петухи? Где спит Баярд? Какая-то чертовщина завелась в лагере.

Красный Лис рано утром тщательно прочесал территорию лагеря и наконец нашел место, где спит Великий советник аначей. В глухом углу, за котельной, стоял стожок сена. В нем и свил Баярд себе гнездо.

То-то обрадуется корова лагерного сторожа, получив это сена. Уж она выдаст хозяину Душистого молочка.

Почему он там спит?

Такие мелкие загадки отвлекали от главного. Их все .надо разгадать и по возможности быстро. Но мало .знать, где и когда, надо узнать — как и почему.

Кружковод Баярд спит в сене, а не в палатке Великого советника оттого, что любит понежиться в тишине и покое. Иначе, в палатке, он вставал бы вместе со всеми, а то и раньше, под визги разминающихся каратэистов. Нy ладно, это не великая беда, если его индейское Величество любитель поспать.

Откуда берутся петухи в пустой палатке? Кто-то их приносит, факт.

Улугбек засел в засаду у палатки. Было очень рано, чуть брезжил рассвет. Ему хотелось лечь в кустах на бок, поджать ноги... Все же на короткое время он задремал, потому что увидел человека уже у палатки. Человек открыл полог, присел и вытряхнул в палатку что-то из мешка.

Это был садовник Монахов в белых штанах.

В первый момент Улугбек хотел вскочить и издать боевой клич. Вот бы садовник сам закукарекал! Но вождь апачского рода Красный Лис зажал себе рот. Надо узнать все до конца.

Первое звонкое колено соловья заставило умолкнуть птичью разноголосицу. Звезды таяли, и земля просыпалась под чистую песню соловья.

Красный Лис бежал по полю за петухом. Длинные ноги, по сравнению с петушиными, не давали ему никаких преимуществ — он не имел крыльев. Петух лупил что есть силы, иногда взлетывая. За ним кружился розовый пух одуванчиков.

Впереди показалось крошечное селение. Улугбек заметил, куда свернул петух и замедлил шаг. Во дворе хедой старик обтесывал бревно.

- Мир вашему дому, аксакал!—почтительно поздоровался Улугбек.

- Мир и тебе, мальчик,— ответил старик, рассматривая его.— Зайди в дом, отдохни.

Улугбек вошел во двор.

—К вам сейчас петух прибежал, дедушка. Это ваш?

Старик сел на бревно, знаком попросил Улугбека подойти ближе и шепотом спросил:

- Он что-нибудь плохое, сделал, петух?

- Нет, я просто увидел, как он бежит по полю.

- А-а. Очень интересный случай...— И рассказал, как к нему неделю назад пришел из лагеря человек и купил двух петухов. Одного взял с собой, а за другим', сказал, придет завтра. И приходит ни свет, ни заря, уносит петуха, а через час этот петух бежит обратно. И шайтаны снова дерутся, клюют друг друга.

- Интересный старик, белые штаны. Не знаю — мои петухи теперь или не мои петухи? — старик смотрел на Улугбека выцветшими добрыми глазами.— Живут у меня, едят мое зерно, это да. Но деньги я за них получил, это тоже да. Такой вопрос.

Он вынес из дома пиалу холодного зеленого чая. Улугбек вежливо выпил и отправился в лагерь. По пути он размышлял — зачем нужна Монахову странная затея с петухами? Ответа пока не было.