Геомар Куликов - Повесть о Демидке и медной копейке
А их царские монетные дворы будто из мешка сыплют. И одешевели медные деньги. Привезёт мужик в город ржи или овса. Продаст на медный рубль. Не успеет оглянуться — цена тому рублю вдвое меньше. Поскребёт мужик в затылке и не поедет в другой раз. Оно и понятно — себе в убыток.
Оскудела торговля.
Голодно стало в городах.
Слухи пошли по Москве тёмные и страшные. Будто измену решили учинить бояре да богатейшие купцы-гости, будто предались королю польскому и потому изводят медными деньгами и голодом простых людишек.
И того невдомёк мужикам: хоть и не забывали себя бояре да богатейшие купцы-гости, ловили рыбку в мутной водице, однако из тыщи копеек хорошо как одна фальшивая попадётся, а остальные на царских дворах монетных по царёву указу чеканены…
Всё приходит к концу. Подошёл к нему и разговор, что вёл с Демидкой дядька Михайла. Они, может, и ещё бы поговорили, да тётка Марья крикнула:
— Обедать!
Встал дядька Михайла:
— Про тятьку твоего постараюсь проведать, скверное дело вышло. Кабы ещё не беглые вы. Ну, выпороли бы тятьку твоего. А то ведь и сказать, кто он есть и откуда, никак невозможно. Одно дело кусок меди продавал, другое — побег учинил, боярские хоромы огню предал, деньги унес да еще человека живым спалил…
— Не было ж того! — крикнул Демидка. — Неужто не веришь?!
— Я-то верю, а кроме меня, кто поверит?
Легло горе на Демидкины плечи, к самой, кажись, земле прижало. А тут опять тётка Марья:
— Дождусь ли? Щи стынут!
Сел Демидка вместе со всеми за стол. И как ни крепился, слёзы по щекам побежали. Нет рядом тятьки. Где он? Что с ним царские слуги сделают?
Поел Демидка и не заметил даже, что кусок хлеба, который перед ним тётка Марья положила, против других, почитай, вдвое больше был.
После обеда забились они с Андрюшкой в угол под забором и принялись планы строить, чем и как можно помочь Демидкиному отцу.
— Узнать бы, где твой тятька содержится, да подкоп сделать, — жарко шептал Андрюшка. — Самое верное дело…
Дядька Михайла мимо проходил, покосился на Демидку с Андрюшкой. Догадался, о чём речь. Остановился и сказал строго Демидке:
— Гляди, парень, без меня чтоб ни шагу. Отцу не поможешь, а нас всех загубишь…
Кузнецкий ученик
Томительно потянулись дни. Уйдёт дядька Михайла — Демидка глаз с улицы не сводит. Ждёт.
Сядет дядька Михайла сапоги тачать — Демидка возле крутится. Кажется ему, что понапрасну время идёт, что отправиться бы ещё надо, разузнать хорошенько…
Пробует Андрюшка Демидку в разные игры-забавы вовлечь. Да вдруг посередине игры в хитроумные иноземные фигурки замрёт Демидка, и видно сразу — далеко его мысли от клетчатой доски. Предложит Андрюшка:
— Айда в бабки!
Демидка и на то согласен.
И опять вдруг застынет, словно каменный, еле его Андрюшка растормошит.
Однажды пришёл дядька Михайла — ничего не сказал. А по глазам Демидка увидел: принёс дядька Михайла новости, да, верно, не очень весёлые, говорить не хочет.
Привязался Демидка:
— Дядька Михайла, может, про тятьку узнал что… ну, хоть малость самую, а?
Помялся стрелец, выдавил с неохотой:
— Не скоро ты отца увидишь…
— Где он?!
— Кто ж его знает, выслали аль увезли. Только нет твоего тятьки больше в Москве.
— Верно ли? — не хотел примириться с известием Демидка. — Может, обманули тебя? Может, прячут его?
— Нет, парень, тут уж без обману… — Недобрым огнём засветились глаза стрельца.
— А Лешак где?
— С ним, парень, простись! Приказные — народ цепкий. Что ухватят — не выпустят…
Еле отвязался дядька Михайла от Демидкиных вопросов.
Отошёл Демидка. Задумался. Легка ль задача: узнать, куда царские слуги тятьку дели!
Вечером, как спать легли, подслушал ненароком Демидка разговор дядьки Михайлы с тёткой Марьей. Думали они, что уснул Демидка.
Начала Демидка не разобрал. И вправду задремал. Услышал голос дядьки Михайлы:
— Куда определишь по теперешним временам? Прежде в ученики к любому ремесленнику отдавай. А ныне каждый думает, как самому прокормиться.
— Своди к Фролу на кузнечную слободу.
— Сводить не велик труд, толк был бы…
— А тогда и поглядим, будет толк али нет. Чего зря гадать…
Утром дядька Михайла объявил:
— Будет тебе, ровно девке, попусту вздыхать да охать. Неизвестно, когда с тятькой свидишься. К ремеслу надобно приучаться, хлеб зарабатывать. К Фролу-кузнецу тебя отведу. Мужик он как мужик, не больно хороший, не больно плохой. Чай, помогал отцу в кузне-то?
— Помогал…
— И слава богу, — сказал дядька Михайла, — глядишь, пригодится.
Долго петляли по московским улицам-переулкам… Была стрелецкая слобода, как теперь понял Демидка, на окраине Москвы. А Фролка-кузнец неподалёку от Кремля жил. Издалека услышал Демидка знакомый перезвон кузнечных наковален. А как перешли мост через реку, тут вскорости и двор Фролкин, а за ним дворы других кузнецов.
Родным повеяло на Демидку. Сердце защемило.
Стукнулись было в калитку и отскочили. Два здоровенных пса рванулись к забору. Хрипят, от злобы задыхаются.
На собачий лай вышел невысокий рыжий мужичок. Поглядел из-под ладони: кто пожаловал?
Псов прогнал. Калитку отомкнул.
— Строгие, погляжу, у тебя сторожа, — сказал дядька Михайла.
— Чужого не пустят! — весёлым бабьим голосом отозвался Фролка. Приятна была ему похвала дядьки Михайлы.
— Заходите, гостями будете!
— В избе-то, чай, жарко и душно, может, во дворе посидим? — предложил дядька Михайла.
— Можно и во дворе, — согласился Фролка.
Сели мужики на скамеечку под сливовым деревом. Демидка на земле примостился.
Уставился Демидка на Фролку-кузнеца. Хочется понять, что за человек, может, будет над ним хозяином.
А Фрол с дядькой Михайлой о том о сём разговаривает и на Демидку нет-нет глянет весело. А то и подмигнёт озорно.
Приступил, наконец, дядька Михайла к делу.
— Моего дальнего родственника сынишка сиротой остался. Не возьмёшь ли в ученики?
Всё так же улыбался Фролка-кузнец и смотрел на Демидку. Только в глазах тень прошла. Стали те глаза Демидку всего ощупывать, даже в душу словно заглянули.
— Времена-то, Михайла, ноне, сам знаешь, не лёгкие. — И к Демидке: — Как звать?
Кашлянул дядька Михайла неловко:
— Вишь ты, зовём мы его Федькой…
И рассказал всю Демидкину историю от начала до того самого часа, как схватили Ивашку Мартынова царёвы слуги на Пожаре.
— А теперь он где? — спросил Фролка.
— Далече…
— А всё-таки? — допытывался Фролка.
Дядька Михайла приказал Демидке:
— Поди-ка погуляй малость, мне с Фролом по своим делам поговорить надобно.
Вышел Демидка за калитку, псы злыми глазами проводили. Одна мысль у Демидки в голове: возьмёт его Фролка-кузнец или побоится.
Окликнул вскорости дядька Михайла:
— Фёдор!
Демидка к калитке — псы морды ощерили, привстали.
— Цыц! — крикнул Фролка. — На место!
Поворчали недовольно. Улеглись.
Фролка рыжую бородку помял:
— Задали вы мне задачу! Тебя пожалеть, как бы самому потом кровавыми слезами не умыться… — И, помолчав, вдруг прибавил: — Поглядим, что ты в ремесле умеешь. Поди в кузницу, инструмент и всё нужное приготовь, чтобы гвозди ковать.
Когда во двор вошли, заприметил Демидка кузню, что стояла в глубине реденького сада.
Теперь бегом пустился. Перед будущим хозяином расторопность показать.
Отворил скрипучую дверь, дух захватило. Будто в тятькину кузню заглянул. Та же наковальня посередине. Горн чуть поодаль. Лавки с инструментом. Железо заготовлено. Вроде бы только поопрятней да поаккуратней в тятькиной кузне было.
Спешит Демидка. Углей в горн кинул, берёсту вниз подложил. Огонь высек.
«Пых! Пых!» — задышал тяжело и сипло мех.
Засветились угольки сперва красным тусклым огнём, потом всё ярче, ярче…
А у Демидки новая забота — приготовить всё, что надобно для ковки гвоздей.
Сделал всё и бегом назад:
— Готово, дядька Фрол…
Пошли. Впереди Фролка, за ним дядька Михайла, сзади Демидка.
Дядька Михайла, чтоб в кузню пройти, согнулся — дверь низкая по стрельцову росту.
Поглядел Фролка на Демидкину работу, только и сказал:
— Видать, и вправду прежде в кузню захаживал…
Однако понял Демидка — доволен остался его будущий хозяин. Может, даже и не ожидал, что Демидка так быстро управится.
Думал Демидка, работать кузнец начнёт, чтоб его проверить. Но тот обронил коротко:
— Горн загаси, в кузне прибери. Да чтоб одним духом!
Вовсю старался Демидка. Изрядно захламлена была кузня у Фролки, не то что у отца. Там каждая вещь своё место знала. А тут, видать, большого порядка отродясь не было.
