Клара Моисеева - В Помпеях был праздник
— Ну что ж… Завтра подпишем с тобой свиток, — сказал вдруг Стефан, словно отмахиваясь от своих мыслей, которые удерживали его, как в узде, и не давали сделать последний решительный шаг.
— Зачем же завтра? — возразил ланиста. — Мы и сейчас это сделаем. Вот только добудем светильник, чтобы ты видел, где поставить свое имя. Надеюсь, ты грамотен?
— Как ты мог в этом усомниться?.. В имении нашего господина нет человека более грамотного, не считая Евтиха. Перед отъездом в Помпеи он поручил мне сделать записи в календариуме. А ты спрашиваешь, грамотен ли я!
Ланиста снова наполнил чашу, подал ее уже совсем охмелевшему Стефану и тут же послал приятеля за светильником. При свете одного маленького фитилька Стефан размашисто поставил свое имя на свитке. Он не знал, что там было написано, но помнил, что надо получить деньги, и, протянув руку, потребовал денег.
Когда ланиста предложил отложить выдачу денег до утра, Стефан заупрямился. Он сказал, что желает немедленно получить деньги и тотчас же отнести их Евтиху, чтобы тот передал отцу. Евтих пообещает родителям, что Стефан скоро вернется.
— Но теперь, когда ты подписал этот свиток, когда ты стал учеником помпейской школы гладиаторов, ты уже не можешь уйти куда-то, к какому-то Евтиху, к каким-то погонщикам ослов, — сказал ланиста совсем другим тоном, вовсе не таким приветливым, как говорил прежде.
— Зачем же мне деньги, если я их не смогу передать отцу! — воскликнул Стефан, и ланиста увидел, как красивое лицо юноши перекосилось от злобы, а руки сжались в кулаки.
Стефан был пьян, но все же он ни на минуту не забывал о том, для чего был подписан свиток и для чего он решил остаться в Помпеях. Ланиста это понимал, и он предложил юноше сопровождать его до харчевни, где остановился Евтих и погонщики ослов.
— Хорошо, я дам тебе денег, — предложил ланиста. — Ты получишь их у ворот харчевни, войдешь, отдашь и вернешься ко мне, иначе тебе будет худо…
— Что же я — вор или мошенник? — воскликнул Стефан, гневаясь на ланисту и размышляя о том, не потребовать ли обратно свиток, не отказаться ли от затеянного. Мысль о том, что следует отказаться, не была им высказана, но она тревожила его и заставляла воспринимать теперь ланисту уже не так дружески.
Приятель ланисты, который молча, с улыбкой выслушивал все его разговоры в этот вечер, человек, который не произнес и слова, а только поставил свою подпись свидетеля на свитке, вдруг вмешался в разговор и, обратясь к Стефану, сказал:
— Тебе выпало великое счастье, молодой человек. Тебя оценили по достоинству, а ты, видно, не понимаешь этого. Советую тебе: береги свое счастье, не отрекайся от него — и ты станешь знаменитым не только в Помпеях, но и в Риме. Будь отважным и не страшись будущего. Может быть, ты думаешь, что гладиатору нельзя жениться? Ты заблуждаешься. Человек, который пользуется доверием, может обзавестись семьей и, получая большие деньги, унося на дорогом подносе драгоценные подарки, он может содержать свою семью в довольстве. Если ты думаешь, что жизнь гладиатора коротка, ты тоже заблуждаешься: все знают, что был такой Пегниарий Секунд, который скончался в возрасте девяноста лет. Правда, он сражался палками и хлыстами, но в синяках и шишках он прожил долгую жизнь.
— Пошли, — предложил Стефан, — отнесем деньги Евтиху, и, если у него найдется вощеная дощечка, я напишу родителям письмо.
Было уже далеко за полночь, когда они пришли на постоялый двор, где трубному зову ослов вторил храп беспокойных постояльцев. Евтих и погонщики ослов устроились на сеновале, и Стефану стоило больших трудов разбудить их. Евтих долго не мог сообразить, о чем говорит ему Стефан и почему этот разговор происходит ночью, впотьмах. Он не сразу понял, почему Стефан дает ему две тысячи сестерций. За что?.. От кого?.. Но когда Стефан уже в десятый раз повторил ему одни и те же слова о том, что эти деньги он посылает отцу на устройство пекарни, что он получил их за честный труд, что скоро он выполнит все задуманное и сообщит о себе отцу и матери, тогда лишь Евтих понял, что он должен взять Эти деньги от Стефана для Мерулы.
— Но ведь ты вернешься вместе с нами? — спросил Евтих. — Зачем же ты отдаешь мне деньги? К тому же я не понял, как ты мог так много заработать за эти дни. Да простит мне добрая богиня, не ограбил ли ты богатого купца?
— Не говори глупости, Евтих… Дай вощеную дощечку, я сам напишу обо всем отцу! Зажги фитилек в этом сломанном глиняном светильнике… Я вижу, что спросонья тебе не понять меня.
Евтих зажег фитилек и подал Стефану вощеную дощечку и стиль. Стефан дрожащей рукой написал отцу несколько строк. Он сообщил ему о том, что нашел способ добыть именно ту сумму, которая так нужна отцу для пекарни, и эти две тысячи сестерций он посылает с Евтихом; что для доброго дела ему надо остаться пока в Помпеях, а потом, может быть, счастливая судьба забросит его в Рим… Он писал о том, что все будет прекрасно, и не ушел он ни с мимами, ни с акробатами, и пусть родители не думают о нем дурно… А он остается любящим сыном Стефаном Мерулой.
— Об одном только прошу тебя, Евтих: передай отцу эту дощечку и деньги, и он все поймет и будет доволен.
Евтих спрятал под толстой холщовой туникой завернутые в тряпку деньги и пообещал Стефану, что все будет сделано, как ему угодно, а утром они обо всем еще потолкуют. Стефан не стал говорить о том, что утром он будет уже далеко отсюда и прийти снова не сможет. Сейчас он был озабочен тем, что за воротами ждет ланиста со своим приятелем, а он должен вернуться к ним, потому что получил две тысячи сестерций и подписал свиток.
Голова у него кружилась, на сердце была тревога и страх перед будущим. Подогретое вино словно распустило свои пары и стало бросать его в разные стороны. Впервые за весь вечер Стефан вдруг понял, что он не держится на ногах и что больше всего в жизни ему хотелось бы сейчас свалиться где-нибудь и выспаться. Когда ланиста набросился на него с бранью, а потом даже размахнулся, чтобы подтвердить, что брань эта нешуточная, Стефан вдруг понял неладное в поведении ланисты и спросил:
— Почему ты лезешь в драку, словно тебя подменили и передо мной уже не тот благородный человек, с которым мы так славно посидели в харчевне? Куда девалась твоя приветливость?
— А ты думал, что вместе с такими большими деньгами ты получил в придачу няньку?.. Пойдем на место, да поскорей! Теперь ты уже не волен делать все, что задумаешь. Отныне ты ученик гладиаторской школы и помни об этом постоянно. Я о многом тебе рассказал, но забыл напомнить об одном важном обстоятельстве… За провинность у нас сажают в карцер. А каково там, ты сам узнаешь, если будешь вести себя дурно.
От этих слов в голове Стефана сразу прояснилось. Ужас обуял его от одной короткой фразы ланисты, и он сразу понял, что сделал что-то непоправимое и тяжкое для себя. Что ждет его в этой гладиаторской школе?.. Может быть, все разговоры о счастливой судьбе героев гладиаторской битвы — все это выдумки, а в самом деле в этой школе он найдет погибель?
— Когда ты звал меня в школу, ты не говорил, что сделаешь меня бесправным рабом! — воскликнул Стефан. — Я не пойду с тобой. Забери свои две тысячи сестерций и отдай мою расписку. Не пойду!..
Но ланиста поволок его, и когда Стефан сопротивлялся, он бил его кулаками.
В каком-то тумане Стефан добрался до школы гладиаторов. Он не помнил, как они прошли обширный двор. Не помнил, как очутился в темной каморке, рядом с храпящим человеком. Не помнил, как уснул. Проснулся он от удара хлыстом. Полуголый старик со шрамом на лице требовал немедленно покинуть каморку и бежать за едой, пока не поздно, потому что нянек здесь нет и еду выдают в течение получаса, не более. Во дворе он увидел, как здоровые, загорелые юноши поливаются холодной водой из колодца. Он последовал их примеру и, освежившись немного, побежал вслед за ними в помещение для еды. Здесь каждому выдавали миску с горячей гороховой похлебкой.
IV
СЫН СПОРИТ С ОТЦОМ
В этот день Антоний нарушил обычный порядок. Он ворвался к отцу утром, во время занятий, в сильнейшем возбуждении, с толстым свитком Лукреция в руках.
— Отец! — воскликнул Антоний. — Теперь я понял: мой любимый Лукреций полностью отрицает богов. Он совершенно отчетливо говорит, что не боги создали мир. Почему ты же не говорил об Этом раньше? Хотел бы я знать, согласен ли ты с ним.
— Когда Лукреций говорит о могуществе и силе человеческого мышления, — отвечал Манилий Тегет, — я с ним согласен. Но когда он отрицает влияние богов на мир, созданный вокруг нас, я с ним не согласен.
— Но ты послушай, отец, что он пишет…
О человеческий род несчастный! Какие явления Мог он богам приписать и присвоить им гнев беспощадный! Сколько стенаний ему, сколько нам это язв причинило, Сколько доставило слез и детям нашим и внукам!
