Мальчик со шпагой. Трилогия - Владислав Крапивин
Короля поручили играть маленькому Вадику Воронину, у него это получалось. Генка Кузнечик взял роль Арамиса, Алеша Смирняков — Атоса, а Володя Огоньков — Портоса. Учителя де Раздолбона и коварного кардинала играл один человек — Валерик Воронин. А роль королевы и Андрюшкиной тетки пригласили исполнять Наташу. Кого же еще?
Наташа сначала согласилась. Но тетка и королева получались у нее слишком добрыми. Сразу было видно, что она обижает ребят не по правде. Серёжа сказал Наташе:
— Меня все время воспитываешь, а тут не можешь.
— Тебя — за дело, — огрызнулась Наташа. — А Вадика и Андрюшку жалко.
И вдруг предложил свои услуги вечный неудачник Андрей Ткачук. Тут ему повезло. Едва он напялил длинное платье с оборками, надел жестяную корону и заговорил голосом старой дамы, все поняли: это то, что надо.
— Ваше величество, — поджав губы, произнес Ткачук. — У вас опять порваны штаны! Фи… Пусть ваше величество изволит стать в угол и не выходит, пока мое величество не изволит разрешить… а то как врежу веером, будешь знать, обормот!
Наташа уступила корону и осталась заведовать костюмами.
Серёжа тоже не снимался. Ему нравилось возиться с пленками, устанавливать декорации, проводить репетиции схваток между гвардейцами и мушкетерами. А играть кого-нибудь он, по правде говоря, и не решился бы. Стеснялся как-то…
Снимали «Трех мушкетеров» только по воскресеньям. В другие дни было нельзя: ребята учились в разные смены, всех не соберешь.
Ждали весенних каникул. А еще больше ждали лета, потому что многие сцены снимать надо было «на натуре» — в саду, который изображал дворцовый парк, и на берегу пруда (будто на берегу моря).
Была у Олега мысль: договориться, чтобы на втором этаже освободили кладовые, а помещение отдали ребятам. Там вполне можно было устроить библиотеку, а главное — кинозал.
— Мы бы всех окрестных ребятишек на премьеру «Мушкетеров» собрали, — говорил он. — А потом регулярные киносеансы устроили бы. Мультфильмы у нас есть, могли бы и сами еще что-нибудь снять. И библиотеку для всех открыть можно…
Скоро известие о ребячьем кинотеатре разлетелось по ближним дворам и школам.
Ленька Мосин сообщил:
— Лысый говорит, что его парни будут всех караулить и лупить, кто к нам станет ходить.
— А вы что? — с интересом спросил Олег.
— Мы с Гарцем его три квартала гнали, — объяснил Мосин. — До самого дома. А там его мамаша выскочила. У нее голос, как у динамика на вокзале…
После стычки с домоуправом о верхнем этаже перестали мечтать. Но кино можно показывать и в спортзале, а книги держать в кают-компании.
…Однажды, уже в марте, после удачной съемки Серёжа, Генка и Митя остались, чтобы убрать декорации и рефлекторы с фотолампами.
— Если так дело пойдет, в июне кончим, да, Олег? — сказал Серёжа.
— Может быть, — откликнулся Олег рассеянно.
— Почему «может быть»? Летних съемок всего на неделю, если каждый день снимать.
— Не наделали бы нам к июню пакостей, — хмуро сказал Олег. — Мысль, что бухгалтерия важнее «Эспады», до сих пор сидит в голове гражданина Сыронисского. Вчера опять звонил и грозил устроить здесь ремонт… Знаю я этот ремонт! Для нас он и полкило краски не дал бы. Втащат свои столы и устроят контору.
— А мы их не пустим! — сказал Митя. В гвардейском плаще и шляпе с перьями он выглядел очень по-боевому.
— Маляров сюда ни за что нельзя пускать, — поддержал Кузнечик. — Лучше сами все покрасим. А то они стены замажут, а здесь вон сколько нарисовано… А этот Сыронисский — самый главный начальник, что ли?
— Да нет, конечно, — устало сказал Олег. — Но вредный до чертиков. Особенно если кто-то слово ему поперек скажет… А тут еще союзнички у него объявились…
— Кто? — встревожился Серёжа.
— Ну, те две дамы, которых я на занятия не пустил. Ходят и везде капают: «Ах, чем они там занимаются, если даже посмотреть нельзя? Ах, чему их там учат! Ах, мы тогда к окнам пошли, а окна все одеялами завешены, ни одной дырки. Скрываются они от людей…» Это когда мы с утра пленку просматривали.
— Так они просто дуры, — сказал Кузнечик.
— Это ты понимаешь, что дуры. А они про себя говорят, что очень полезные люди. О воспитании заботятся.
— А чего им от нас надо? — спросил Митя. — Даже непонятно.
— А холера их знает! — в сердцах сказал Олег. — Есть такой тип людей — склочники. Понять склочника невозможно. Пишет жалобы, шепчет, гадости говорит. Вроде бы и себе никакой пользы, и людям жизнь портит… Ну, мадам Сенцова — та хоть понятно, почему жалуется…
— А что Сенцова? — спросил Серёжа.
Олег досадливо поморщился:
— Не хотел я рассказывать… Ну ладно. В конце концов, это всех нас касается. Дело в том, что эта мама Сенцова никак не успокоится. Сначала она своего сына в поликлинику потащила: дайте, мол, справку, что мальчика избили. Это когда ты, Сергей, палкой врезал ему в темном переулке… Ну, в больнице никаких следов избиения не нашли. Тогда она кинулась в милицию. Начала рассказывать, что в «Эспаде» учат запрещенным приемам драки. «Иначе, — говорит, — как мог этот хулиган Каховский отмахаться от троих подростков и свалить взрослого человека…» Имейте в виду: не «взрослого бандита», а «взрослого человека»…
— Ай-яй-яй, Серёжа, — сказал Генка. — Как же это ты? Нехорошо так со взрослыми…
Олег усмехнулся и продолжал:
— В милиции ей говорят: «Правильным там приемам учат. А ваш сын пусть не знакомится с жуликами…» Она и завелась. Еще одну жалобу, более высокому начальству. Дошла до какого-то майора, тот слегка испугался: а вдруг в «Эспаде» и правда что-то запрещенное? Пришлось мне объяснения давать. Целый протокол. Разобрались… А она дальше. Пошла в районо. Там ей повезло.
— Как? — хором спросили Серёжа, Генка и Митя.
— Есть там инспектор по внешкольным учреждениям. Фамилия у него Стихотворов. Отнесся он к мадам Сенцовой с большим сочувствием… А дело в том, что я в январе на учительской районной конференции выступал и проехался по его работе. Ну в самом деле, с одной стороны, требует: работайте с трудными подростками, с другой — заявляет: двоечников к занятиям в клубах и секциях не допускать. Если хотят заниматься, пусть исправят оценки! А где ему руководители клубов найдут трудных подростков с пятерками в дневниках? Об этом я его и спросил…
— А кто такие «трудные подростки»? — спросил Генка. — Мы трудные?
— Труднее некуда, — сказал Олег. — Особенно Каховский. Драку затеял в переулке с целой компанией. А ведь знает, что драться нехорошо.
— Больше не буду, — сказал Серёжа. — Ты расскажи дальше про инспектора.
— Вызвал он
