Вера Иванова - Мисс «Я все могу!»
– У меня есть веревка, – сообщила я, встряхнув пакетом. – И карабин.
– Ты хочешь стрелять?! – шепотом воскликнула Танюсик.
– Да нет же! Это страховочный карабин. Продолговатая такая штука, как металлическая баранка, веревку пристегивать.
– Для альпинизма, что ли?
– Ну да! Из моего реквизита…
Но вот наконец впереди замаячила цель нашего немаленького путешествия – пожарная лестница. Деревья расступились, и стало значительно светлее – приходилось усилить бдительность.
К лестнице мы перебегали поодиночке, убедившись, что вокруг по-прежнему пусто.
А дальше нас ожидал настоящий шок – мы увидели, что лестница начинается не от самой земли, а довольно высоко. Даже Танюсик, при ее росте, едва сумела дотянуться до нижней перекладины. А я, сколько ни пыталась, так и не допрыгнула! Хотя по прыжкам в высоту у меня твердая четверка…
Но отступать было некуда. Ведь теперь у нас было не одно, а два платья, которые надо было срочно опробовать на балу!
– Ты первая, – сказала Танюсик и, с неожиданной силой обхватив меня за талию, подняла вверх.
От изумления я автоматически схватилась на нижнюю перекладину и повисла на ней. Хорошо, что руки в перчатках! А то маникюр совсем бы испортился от ржавой перекладины.
– А теперь вставай мне на плечи, – донеслось снизу, и мои ноги уперлись во что-то твердое.
Это были Танюсиковы плечи! Неужели подруга решила пожертвовать своей курткой?! Но аплодировать было некогда, и, оттолкнувшись от Танюсика, я подтянулась и перебралась на вторую ступеньку. Теперь можно было немного отдохнуть – акробатические трюки совершенно лишили меня сил.
Но нет, из-под лестницы раздалась новая команда:
– Лезь наверх и спусти веревку!
Легко сказать – лезь! А если тут высоко? А если земля теряется в темноте? А если я больше всего в жизни боюсь высоты?!
Руки и ноги сковал холод страха, я замерла, не в силах двинуться с места.
И снова выручил голос Танюсика.
– Не смотри вниз! – прошелестел из-под ног ее шепот.
Я послушно подняла глаза кверху, на темнеющее надо мной небо… И мне стало еще страшнее.
– И вверх не смотри! – Танюсик уже почти кричала.
Так куда же мне смотреть-то?! Меня и так почти парализовало, а Танюсик еще издевается!
– Перед собой смотри! Только перед собой! – Это ветер воет или призраки ночного парка? Или у меня от страха уже ум за разум заходит?
Но я заставила себя перевести взгляд на смутно желтеющую в темноте стену. И паралич начал постепенно отступать. Я вдруг почувствовала, что руки и ноги снова повинуются мне, и начала потихоньку распрямляться.
А потом оторвала от металлической перекладины правую руку, перенесла наверх… Затем поставила на перекладину левую ногу… И со скоростью получившей пинок обезьянки вскарабкалась до конца.
Вернее, не до конца, а до нужного нам второго этажа.
И вот я уже на балконе, и руки почти не дрожат, когда я прикрепляю к металлическому парапету карабин и вдеваю в него петлю веревки.
А потом кричу в полутьму «Берегись!» и швыряю веревку Танюсику.
Пока подруга копошится внизу, я прихожу в себя и осматриваюсь. Балкон довольно широкий – это даже не балкон, а галерея, куда выходят окна бального зала. Конечно же, мне интересно посмотреть, что творится внутри, но – нет, шторы плотно задернуты, только в узкие щелки проникают полоски света. Разглядеть ничего невозможно… Ну и ладно. Зато я быстро нахожу нужное окно – там тоже темно, и это приятный сюрприз – лишние свидетели нам совсем ни к чему.
А потом я обнаруживаю пару облезлых табуреток и несколько довольно приличных стульев – целых, со всеми четырьмя ножками, только обивка немного потерта и испачкана краской. Наверное, рабочие использовали их во время ремонта, а перед балом не успели убрать. Это очень кстати – экстремальный подъем здорово меня утомил, и я с радостью утаскиваю один из стульев в тень и присаживаюсь на него, предварительно убедившись, что краска не мажется. Вот теперь можно отдохнуть – и внимательно осмотреть окрестности.
Пока в парке все тихо и спокойно – темные деревья стоят молча, едва качаясь в такт доносящейся из дворца музыке…
В это время веревка начинает дергаться, и карабин лязгает о металлический парапет. Я вскакиваю, подбегаю к веревке и слышу Танюсиков голос:
– Тяни!
Несколько минут пыхтения и напряга – и вот он, чехол с моим платьем, в целости и сохранности. Вслед за ним на балкон прибывает и Танюсиково платье, а потом и остальное наше снаряжение.
Бальный реквизит расположился на стульях, а Танюсик осталась внизу одна.
И на этом спецоперация застопорилась. Потому что ситуация была безвыходная. Забраться на лестницу подруга не могла, а затащить ее сюда на веревке я была не в силах.
А потом меня осенило. Я подбежала к стульям и выбрала самый крепкий. После этого привязала его за спинку и, изо всех сил напрягая руки, осторожно спустила вниз.
И еще через пару минут подруга стояла передо мной – веселая и довольная, с раскрасневшимися щеками и азартно блестящими глазами. На куртке – ни следа от моих ног! А к поясу привязана веревка.
– Зачем? – удивилась я.
– Страховка, – смутилась Танюсик. – Я тоже первый раз по пожарной лестнице залезала…
Но на этом сложности не закончились: в условленный час наша сообщница не появилась. Сколько мы ни барабанили в окно раздевалки, никто не отзывался. Мы прижались к стеклам носами, но в комнате было темно, и разглядеть что-либо внутри было невозможно. Потом, правда, несколько раз в разных местах вспыхнул свет – как будто кто-то что-то фотографировал или фейерверки зажигал, и мы с Танюсиком в испуге отпрянули, но больше никаких вспышек не повторилось, и мы решили, что нам просто померещилось.
Конечно же, мы звонили Оле со своих мобильников – но трубку никто не брал.
– Затанцевалась, наверное, и забыла о нас, – вынесла неутешительный вердикт Танюсик.
Чтобы не замерзнуть, мы прыгали по балкону и хлопали руками себя по бокам. А окно раздевалки по-прежнему оставалось темным и безжизненным.
– И что нам делать, если она не откроет? – захныкала Танюсик. – В здание мы попасть не можем. Обратно спуститься – тоже!
– Это почему же? – удивилась я.
– Потому что страшно! И вниз с большой высоты прыгать придется!
– Зачем же прыгать? Можно аккуратно спуститься! Там же стульчик поставлен! – простучала зубами я. – А вещи просто скинем.
– Прекрати издеваться! – вспылила Танюсик. – Это ты виновата, что мы сейчас тут замерзнем. Это все твой план!
Честно говоря, мне было все равно. Мой, не мой… Я спорила с Танюсиком чисто автоматически, чтобы не поддаться страху и безысходности. Для меня и самой спуск обратно по пожарной лестнице был бы самым большим кошмаром, который можно представить, – от одной мысли поджилки начинали трястись.
Прыганье не спасало, холод медленно сковывал тело. Когда надежды больше не осталось, Танюсик схватила чехол со своим платьем, размахнулась, чтобы метнуть в темноту…
И в этот момент окно дрогнуло и со скрипом распахнулось.
– Девчонки! Вы тут? – услышали мы из полутьмы приглушенный голос Оли. – Давайте залезайте!
Не веря своему счастью, мы перекинули вещи через подоконник, а потом перелезли сами.
– Извините, что я задержалась, – произнесла Оля как-то глухо и сдавленно. – Просто у меня обстоятельства… – И она громко всхлипнула.
Надо же! Не будь я так поглощена собственными проблемами, я бы подумала, что она вот-вот расплачется! Неужели из-за нас? Из-за того, что опоздала? Какая же она совестливая и чувствительная!
– Не парься, – выбила я зубами дробь. – Мы вроде выжили.
– А свет? Здесь можно свет включить? – жалобно попросила Танюсик – комната, встретившая нас кромешной темнотой, казалась мрачной и неприветливой.
– Нельзя, – снова прерывисто вздохнула Оля. – Тут лампы перегорели.
– Все до одной? – изумились мы.
– Все до одной, – сказала Оля таким несчастным голосом, что мы снова стали ее успокаивать. Как она, оказывается, близко к сердцу все принимает!
Но вот наконец Оля отправилась обратно на бал, а мы начали переодеваться.
– И что это она так распереживалась? – гадала Танюсик, помогая мне облачаться в «Весенний сон».
– Это из-за того, что мы так долго на балконе мерзли, – пояснила я. – Или из-за перегоревших лампочек.
– Думаешь? – усомнилась Танюсик. – Что-то на нее не похоже, такая чувствительность. И что это за крючки здесь, не пойму! Не «Весенний сон», а «Осенний кошмар»!
В кромешной тьме, подсвечивая себе мобильниками и натыкаясь на стулья и чужие вещи, мы кое-как облачили меня в бальный наряд, после чего Танюсик открыла свой чехол.
– Тебе помочь? – на всякий случай спросила я, хотя подруга любила все делать сама.
– Не-а. Сама справлюсь.
– А как твое платье называется?
– «Фам-фаталь». Это по-французски. Означает «Роковая женщина».
