Сергей Жемайтис - Ребята с Голубиной пади
— Его неправильно жирафом зовут, — сказал повар. — Я видел жирафа в Шанхае, там есть такой сад, где живут всякие звери. Жираф смирный. Он ест листья, как буйвол. А этот — шакал, или нет, лучше — рыба-лоцман.
Сун взял кружку с молоком, кусок хлеба, заботливо приготовленные поваром, и присел на подоконник, предвкушая удовольствие выслушать интересную историю.
— Ну да, рыба-лоцман! Есть такая рыба. Мне один матрос рассказывал, когда я плавал коком на «Зеленом драконе». Понимаешь, в чем дело: акула самая прожорливая тварь на свете. Она ест весь день и всегда голодна. Так вот, ей помогает кормиться маленькая рыбешка: лоцман. У этой рыбешки такой же нос, как у тебя. Ты правильно смотришь на кастрюлю, там ждет тебя пара котлет. Да, так вот, этот лоцман ведет акулу то сюда, то туда. Акула только рот разевает и глотает что попадается, а крошки лоцман доедает.
Сун, уплетая котлету, кивал головой. Действительно, дядя Игоря очень похож на лоцмана, который приводит в дом целую стаю акул.
— Лоцман не богатый человек, а хочет стать богачом, — продолжал дядюшка Ван Фу, с изумительной быстротой нарезая на дольки морковь. — Вот он и показывает акулам, где что можно слопать, да и себя при этом не забывает. Я видел, как он прятал в карман американские деньги…
Рассказ дядюшки Ван Фу прервал пронзительный звонок.
Сун бросился к подносу, на котором стоял завтрак для Игоря и его матери.
— Неси в столовую, хозяина я уже накормил. Ругался, что не ты принес. Сегодня Игорь вместе с матерью завтракают.
В коридоре Сун встретил хозяина уже в шляпе и с тростью в руке. Злой, тоже, видно, невыспавшийся, он, по своему обыкновению, прошел мимо Суна, словно не видя его.
В столовой сидели Игорь и его мать, еще молодая женщина с бледным лицом.
Поставив на стол масло, булочки, кофе и яйца, Сун остановился возле буфета, чтобы прислуживать во время завтрака.
— Проспал? — спросил Игорь с полным ртом. — Что молчишь? Барином заделался! Ждать тебя по часу. Погоди, вот выгоним, тогда выспишься на улице.
На лице матери Игоря появилось брезгливое выражение:
— Игорь!
— Ну что еще?
— Сколько раз я просила тебя…
— Но я же не виноват, он сам вынуждает меня!
— Я понимаю, но делай это не в моем присутствии…
— Ах, мама, как ты не понимаешь, что откладывать нельзя! Мы не можем терпеть расхлябанности в нашем доме. — Игорь вскинул брови, упиваясь своим красноречием. — Особенно сейчас, когда мы должны показать черни ее настоящее место. А Сун зазнался!..
— О боже! Все это так, но избавьте меня от этих грубых сцен…
— Вечно эти телячьи нежности, — проворчал Игорь, намазывая маслом сдобную булочку.
Когда Сун вернулся на кухню, дядюшка Ван Фу спросил его:
— Что нос повесил, опять попало?
А когда Сун рассказал, что его хотят прогнать, то повар засмеялся и хлопнул его по плечу:
— Не бойся, брат! Теперь не такое время, чтобы рабочий человек остался без работы, — и Ван Фу произнес торжественным шепотом, с трудом выговаривая непривычное слово: — ре-во-лю-ция теперь! Помнишь, когда-то я тебе говорил об этом, а ты еще не верил. Вот пришли эти дни! Все рабочие теперь будут хозяевами, а буржуи станут работать! Что, не веришь? — И дядюшка засмеялся и прищелкнул даже языком, представив себе, как хозяин возится на кухне и приносит ему, дядюшке Ван Фу, чашку чаю.
Сун недоверчиво улыбнулся, он очень плохо верил словам дядюшки Ван Фу. Сун уже слышал о том, что произошла революция, видел, как проходили демонстранты со знаменами, с красными полотнищами, протянутыми через всю улицу. Не раз он уже слышал от дядюшки Ван Фу самые невероятные рассказы о недалеком будущем, когда он и Сун заживут настоящими господами. Проходили месяцы, а в сером особняке ничего не менялось.
— Э-эх! — Сун махнул рукой. — Все, что вы говорите, как сказка о нищем, который видит хорошие сны.
Дядюшка Ван Фу с грохотом опустил кастрюлю на плиту. Ему очень не нравились возражения мальчика.
— Ты слушай, что говорят старшие! Я же тебе говорю, что мы с тобой и все рабочие люди будем жить так, как еще никому не снилось!
Сун больше не стал возражать и отправился убирать комнаты. И хотя дядюшка Ван Фу ни в чем не убедил его, Сун, протирая коллекцию японских статуэток из слоновой кости, стал мечтать о том времени, когда он станет ходить в школу, научится разбирать иероглифы и читать по-русски, а вечером сможет играть с ребятами. Как ни ломал он голову, ничего лучшего, ничего более несбыточного не мог еще придумать.
Мечты улетучились, как только в гостиной появился Игорь. Он вошел и в нерешительности остановился у дверей кабинета отца. Заметив, что Сун наблюдает за ним, он раздраженно сказал:
— И чего ты все время торчишь здесь? Пошел бы куда-нибудь.
— Куда?
— Ну, из дому, что ли. Вон двор еще не подметен… Хочешь, даже и не подметай его, просто погуляй, я разрешаю…
Сун уловил в тоне Игоря незнакомые просительные нотки и подумал: «Видно, правду говорил дядюшка Ван Фу, что скоро все станет по-другому», — а вслух сказал:
— Никуда я не пойду!
— Я приказываю тебе! Слышишь?
— Ничего я не слышу, ты мне не хозяин, я служу у твоего отца.
— Ах так, ну ладно! Я с тобой разделаюсь за это!
Игорь пнул ногой тяжелую дверь отцовского кабинета, вошел туда и плотно прикрыл ее за собой.
Сун снова занялся статуэтками. Из кабинета донеслось позвякивание ключей. Сун насторожился и вдруг, осененный внезапной догадкой, подбежал к двери кабинета и заглянул в замочную скважину.
У стола стоял Игорь и перебирал связку ключей. Вот он нашел нужный ключ и, с опаской посмотрев на дверь, стал отпирать стол. И тут Сун, распахнув дверь, крикнул:
— Ты что делаешь, а?
Игорь с такой стремительностью отпрянул в сторону, что сбил высокий столик, на котором стояла одна из драгоценных японских ваз. Ваза упала и разбилась.
Сун всплеснул руками, вбежал в кабинет и поднял черепок, на котором пестрел яркий, словно живой, цветок.
Сун был потрясен случившимся. Ему было очень жаль прекрасной вазы. Он присел на корточки и стал перебирать черепки.
— Что, достукался? Из-за тебя разбилась ваза! Ты и отвечать будешь! — раздался над ним голос Игоря.
— Как из-за меня? Ты разбил! Я всем скажу! Скажу, что ты в стол хотел залезть. Деньги украсть!
Игорь принужденно захохотал:
— Так тебе и поверят! А впрочем, я не возражаю, чтобы ты сам обо всем рассказал отцу! — Игорь быстро выскочил из кабинета и со звоном щелкнул ключом.
— Счастливо оставаться! — донеслось до Суна из гостиной.
Сун, плача от бессильного гнева, стал бить в дверь кулаками. Вскоре за дверью раздались тяжелые шаги и голос Игоря:
— Папа, ты не волнуйся! У нас несчастье… Сун…
— Что Сун, говори толком!
— Сун разбил твою любимую японскую вазу. Понимаешь, захожу, а он…
Щелкнул замок, распахнулась дверь, и хозяин в шляпе и с тростью в руках вошел в кабинет. Увидев у ног Суна черепки драгоценной вазы, он остановился посреди кабинета и, взявшись за голову, застонал.
— Боже мой, боже мой! Какой уникум погиб! Все гибнет, все рушится! — запричитал он. — Ну? — обратился он, наконец, к Суну. — Ну?
— Это не я, это Игорь.
— Игорь?
— Врет, папа, честное слово, не я. Клянусь! — без тени смущения лгал Игорь.
— Как не ты? Ты хотел открыть стол…
— Папа, это наглая ложь, как он смеет! — в голосе Игоря послышались слезы обиды.
Сун растерялся. Он с надеждой посмотрел вокруг, ища кого-нибудь, кто бы поверил в его невиновность. В дверях белел колпак дядюшки Ван Фу. И, обратившись к этому единственному человеку на свете, который любил его, Сун сказал:
— Вот самое честное слово, это не я…
Ван Фу перебил:
— Хозяин, Игорь врет. Я знаю, что Игорь ворует деньги…
Хозяин побледнел.
— Молчать! Марш на кухню. Я не звал тебя!
Ван Фу сорвал с головы колпак и, потрясая им, в дверях крикнул:
— Почему на кухню? Теперь другое время!
— Что? В моем доме!.. У меня в доме красные? — произнес хозяин и шагнул к повару.
Почувствовав поддержку, Сун воспрянул духом:
— Теперь революция! Нельзя обижать рабочих! — сказал он хозяину.
— Папа, они устраивают бунт! — закричал Игорь.
— Я покажу вам революцию! — Корецкий взмахнул сучковатой палкой и ударил дядюшку Ван Фу.
Сун вскрикнул. Повар схватился за голову, между его пальцами сочилась кровь. Подбежав к дядюшке Ван Фу и обняв его, Сун, не помня себя, выкрикнул:
— Вы не люди, вы сумасшедшие собаки!.. Мы не будем на вас работать, давайте расчет!
— Вон! — захрипел Корецкий.
В кабинет вошли два приятеля Игоря. Один из них — щуплый, в очках, второй — широкоплечий, круглоголовый, с оттопыренными ушами.
Игорь что-то сказал им, и они втроем стали выталкивать Суна из кабинета. Сун отчаянно сопротивлялся, крича, что он сам уйдет, пусть только ему заплатят заработанные деньги. Но силы были неравные. Игорь и его два приятеля выволокли Суна через черный ход на двор, а оттуда на улицу.
