Владимир Корчагин - Тайна реки Злых Духов
Саша был поражен. Глаза его разбегались при виде такого сказочного богатства. Медленно двигался он вдоль жилы, заполненной сверкающими кристаллами, и чем дальше смотрел, тем больший восторг вызывали они в его душе. Все эти камни были ему знакомы. Но разве можно было сравнить те образцы, которые он видел в университете, с этими уникальными кристаллами, к которым еще не прикасалась рука человека.
Черные морионы, дымчатые раухтопазы, фиолетовые аметисты и просто бесцветные прозрачные горные хрустали мелькали перед его глазами, словно в гигантском калейдоскопе. Но вот внимание Саши привлек какой-то необычный кристалл. Он был не шестигранным, как кристаллы горного хрусталя, а четырехгранным, и цвет его был подобен цвету солнечного луча, внезапно прорвавшегося сквозь грозовую тучу. Таких кристаллов Саша не видел, Он обернулся к своему спутнику.
— Петр Ильич! Смотрите-ка, что я нашел.
Но тот был настолько увлечен выколачиванием какой-то друзы, что даже не слышал голоса Саши. С размаху бил он молотком по хрупким кристаллам, разбрызгивая вокруг себя миллионы вспыхивающих на солнце осколков, У Саши больно сжалось сердце. Мелкие обломки камней, летящие из-под молотка Петра Ильича, казались ему слезами гибнущих кристаллов. В памяти мальчика сейчас же встало лицо черного идола, по которому так же безжалостно бил молотком геолог перед тем, как произошел обвал в пещере, и в голове Саши вдруг мелькнула мысль, что это было лишь справедливым возмездием за варварское разрушение того, что было создано жившими здесь людьми. Он снова обернулся к найденному кристаллу и бережно коснулся его рукой. Кристалл был холодным-холодным и настолько прозрачным, что через него отчетливо просматривались даже тончайшие линии на коже пальцев, а окраска невольно наводила на мысль, будто кусочек солнца заключен меж его тонких ребер.
Залюбовавшись кристаллом, Саша не заметил, как к нему подошел Петр Ильич.
— Ну, что тут у тебя интересного?
Саша вздрогнул от неожиданности.
— Вот смотрите, Петр Ильич, какой интересный кристаллик. Что бы это могло быть?
Геолог склонился над камнем и вдруг воскликнул:
— Так это топаз! Понимаешь, топаз! И какой замечательный!
Он схватил молоток, и не успел Саша вымолвить слова, как Петр Ильич стукнул по солнечной призмочке, и она легко отскочила от основания.
Саша невольно схватил его за руку:
— Зачем же вы так, Петр Ильич?
Молодой аспирант с удивлением взглянул на Сашу и расхохотался.
— Что же, по-твоему, оставить это духам? Нет! Все ценное мы отсюда выколотим. Не бойся, здесь ничего не посыплется на голову.
— Я не боюсь. Но ведь жалко!
— Чего здесь жалеть? Это же все ничье!
— Как ничье! Все это наше, общее. Не всегда же здесь будет тайга.
— Эх ты, чудак! Не мы, так другие все это разломают.
— Ну и зря! Ведь такого богатства ни в одном музее не увидишь.
— С тобой говорить — все равно что воду в ступе толочь. Да разве такой кристалл топаза можно оставить вот так, прямо на улице! — Он снова посмотрел на лежащий у него в руке минерал и вдруг сказал: — Знаешь что, подари его мне.
Саша пожал плечами:
— Возьмите…
— Вот спасибо! — Геолог прищурил один глаз и посмотрел кристалл на свет. — Какой красавец! И как ты не узнал его сразу? Это один из интереснейших минералов пегматитовых жил! Состав топаза не сложен. Это силикат алюминия. Но его свойства! Он обладает огромной твердостью. Смотри! — Петр Ильич царапнул топазом по кристаллу горного хрусталя, и на дымчато-серой грани кварца появилась отчетливая царапина. — И в то же время топаз имеет совершенную спайность. Ты заметил, как легко я выбил его? А теперь посмотри, какая у него ровная поверхность скола.
Саша глянул на то место, которым кристалл прикреплялся к своему основанию, и не мог скрыть удивления: излом кристалла был таким же ровным и гладким, как и его грани.
— Между прочим, это большая редкость среди минералов, когда большая твердость сочетается с совершенной спайностью…
— А для чего они употребляются? — перебил его Саша.
— Топазы? Это один из лучших драгоценных камней. Так что, как видишь, тебе здорово повезло. Я не нашел ни одного. Зато видел массу гельвина и выколотил замечательный изумруд. Смотри!
Петр Ильич вынул из кармана небольшую шестигранную призмочку и протянул ее Саше. Она была почти прозрачной и имела необыкновенно тонкий нежно-зеленый цвет.
Саша бережно положил кристалл на ладонь.
— Это одна из разновидностей берилла?
— Да, изумруд — одна из самых ценных разновидностей берилла. Впрочем, сейчас любой берилл ценится высоко, так как он, как я тебе уже говорил, является основным сырьем для получения бериллия. Что же касается собственно изумруда, то это тоже драгоценный камень первого класса. Он обладает исключительной красотой. А твердость его почти такая же, как у топаза. Но вот спайность берилла несовершенная. Видишь, какая неровная поверхность скола у этого кристалла. Впрочем, для драгоценного камня это не так важно. Главное, чтобы он был чистым и имел большую твердость.
— А окраска?
— Окраска тоже не имеет большого значения для драгоценных камней. Бо́льшая часть их вообще бесцветна. А иногда окраска даже вводит в заблуждение невежественных простаков. Истории известен такой случай. В 1780 году казахский купец Ашир выбросил на один из восточных рынков огромное количество изумрудов. Кристаллы их имели чрезвычайно красивую зеленую окраску, были чисты, как росинка, и совершенно прозрачны — одним словом, шли как камни высшего сорта. Немало денег огреб предприимчивый купец, а через несколько лет оказалось, что эти камни ничего общего не имели с изумрудом. Ашир торговал кристаллами минерала диоптаза, представляющего собой водный силикат меди. По внешнему виду они действительно очень похожи на изумруд. Но твердость диоптаза почти в двадцать раз меньше твердости берилла. Она не превышает твердости обыкновенного стекла. Можно себе представить, сколько проклятий было послано покупателями Аширу, если с тех пор даже в названии минерала увековечено его имя. Этот минерал так и называют теперь — аширит.
Петр Ильич довольно рассмеялся и, спрятав в карман оба кристалла, пошел вдоль жилы, весело насвистывая и время от времени постукивая молотком. Но Саше стало грустно. Ему было жаль этой чудесной жилы, с которой так решительно расправлялся его учитель. Впрочем, вскоре тот вернулся.
— Больше здесь нет ничего интересного. Эти кристаллы горного хрусталя, конечно, изумительны. Но… всего не увезешь! Разве на обратном пути еще прихватим. — Он наклонился к Саше. — А ты чего примолк? Теперь ты видел, откуда берутся крупные кристаллы горного хрусталя, полевого шпата и других минералов? Это все дают пегматитовые жилы. Помнишь, я как-то рассказывал тебе о кристаллизации магмы и образовании гранита?
Саша кивнул головой.
— Ну так вот, — Петр Ильич сбил рукояткой молотка пыль с сапог и удобно устроился на одной из гранитных глыб, — а сейчас я расскажу об образовании пегматитов. Дело в том, что отвердевание расплавленной огненно-жидкой магмы, о котором я тогда тебе говорил, представляет собой лишь одну сторону того сложнейшего физико-химического процесса, каким является остывание магматического очага. По мере понижения его температуры, наряду с кристаллизацией магмы, происходят и другие явления, и прежде всего дифференциация магмы, то есть расслоение ее на вторичные, более простые компоненты. Кроме того, по мере остывания магматического расплава происходит непрерывное отделение от него газов или, как мы говорим, летучих компонентов. Сюда относятся пары воды, углекислота, а также такие подвижные элементы, как хлор, фтор, бор, литий и бериллий. Наконец, в течение всего процесса кристаллизации идет накопление в магме редких элементов. Дело в том, что в первые этапы остывания магмы эти элементы не образуют минералов, так как количество их слишком мало. Но по мере выпадения из магмы железа, магния, кремния и алюминия, составляющих ее основную массу, количество редких элементов как бы возрастает: они словно отжимаются растущими кристаллами ведущих минералов и собираются в остатках еще не отвердевшей магмы.
В результате всего этого, к тому времени, когда температура магматического очага опустится примерно до восьмисот градусов, в нем накапливается своеобразный остаточный расплав, богатый кремнекислотой, содержащий большое количество редких элементов и чрезвычайно сильно насыщенный различными газообразными компонентами. Вот эти-то газообразные, или летучие, компоненты и определяют дальнейший ход развития магматического очага. Прежде всего они создают колоссальное давление, которое разрывает уже отвердевшие массы гранита, образуя в нем, а иногда и в окружающих породах, многочисленные трещины. С другой стороны, под влиянием этих компонентов остаточный расплав приобретает громадную подвижность. Он уже перестает быть жидкостью, а представляет собой нечто среднее между жидкостью и газом.
