Анна Кальма - Вернейские грачи
— «…Детским сердцем ляжете навзничь и славу воспоете…» — прочитала вслух миссис Гарденер. Она снова содрогнулась и подняла глаза к небу.
— Вразуми и наставь, всевидящий, вездесущий дух!
И как раз в тот момент, когда она уже чувствовала, что на нее нисходит «наитие свыше», она вдруг услыхала сильный шум на улице, и в открытые окна донеслось отчетливо и задорно:
— Убирайтесь домой!
— Долой тех, кто хочет войны!
— Эми, уходите!
Раздался пронзительный насмешливый свист. Миссис Гарденер похолодела.
И ее мальчик, ее дорогой мальчик, где-то далеко, среди этих чужих, враждебных людей! Как могла она быть такой опрометчивой! Как позволила увезти его куда-то! И как мог ее муж настаивать на поездке к эту подозрительную школу в горах? Юджин может попасть там в какую-нибудь беду! Никто не знает, что взбредет на ум этим красным! А вдруг они его будут держать заложником?
И все известные из американских газет истории о похитителях детей пришли на ум бедной напуганной жене майора. Больше она не могла выдержать. Она забыла о ванне, которую ей любезно приготовил господин Кажу, и помчалась вон из гостиницы. Скорее, скорее на Старую Мельницу, отыскать мужа, чтобы он немедленно послал за Юджином или дал ей провожатых, она сама поедет за сыном!
Ни такси, ни дежурного автомобиля у подъезда гостиницы не оказалось. Не оказалось и тех, кто только что кричал и свистел. По счастью, в конце улицы появилась знакомая американская машина. Автомобиль остановился у подъезда гостиницы. В нем сидел Билл Удхауз — офицер, которого миссис Гарденер терпеть не могла. Но сейчас выбирать не приходилось.
— Скорее, Удхауз, отвезите меня к мужу на Старую Мельницу. Я страшно тороплюсь. — Миссис Гарденер забралась в машину. — Нажмите, прошу вас.
Удхауз оглянулся. Его худое, узкое лицо еще больше осунулось и побледнело. Казалось, он болен.
— Вы не застанете майора на Старой Мельнице, — сказал он. — Я только что встретился с ним и капитаном Вэртом. Они оба ехали к префекту.
— Тогда везите меня к префекту, — решительно сказала миссис Гарденер. — Жизнь сына мне дороже всяких условностей.
— Жизнь Юджина? — Билл повернулся в машине. — А что с ним? Заболел?
— Хуже! — отрезала миссис Гарденер. — Он в руках красных. Боже мой! Подумать только, мы сами, сами отдали им мальчика! И зачем только я послушалась этого Хомера!
— Так Юджин уехал вместе с Хомером и его ребятами в горную школу? — понял, наконец, Билл. — Но я не понимаю, почему вы так тревожитесь, миссис Гарденер?
— Удивляюсь вам, Удхауз! — величественно сказала жена майора. — Кажется, неглупый человек, а рассуждаете, как ребенок! Почему я тревожусь… Да вы что, не слышите и не видите, что делается кругом? Ведь в городе того и гляди вспыхнет восстание! Ведь эта горная, как вы ее называете, школа ведется красными. И, конечно, как только в городе начнется бунт, они непременно задержат у себя сына американского офицера в качестве заложника, чтобы потом диктовать свои условия. Вспомните дело бандита Эндикса в Штатах. Его хотели пристрелить, но он захватил в качестве заложницы дочь миллионера Лонга, и полиция не посмела его тронуть пальцем.
— Так ведь то у нас в Штатах, — перебил ее Удхауз. — Но здесь этого не может случиться, миссис Гарденер. Уверяю вас, у здешних людей куда более серьезные заботы, чем брать в плен американского школьника.
Миссис Гарденер подозрительно уставилась на офицера.
— А вы откуда знаете, какие у них заботы? — с раздражением спросила она. — Откуда вы так хорошо осведомлены о делах красных, капитан?
Удхауз в ответ только пожал плечами. Что мог он сказать? К тому же автомобиль уже подъезжал к префектуре.
Помещение префектуры было похоже на все провинциальные полицейские участки в мире. Запах промокашки и чернил, застоявшийся папиросный дух, дохлые мухи на подоконниках, скучающая машинистка у пишущей машинки. Впрочем, в этот день машинистка не скучала. Не играли по своему обыкновению в карты и два помощника префекта. А дежурный полицейский у двери в кабинет префекта выглядел таким торжественным и значительным, как будто ему довелось узнать государственную тайну. В кабинете префекта находились важные посетители: майор Гарденер и его помощник капитан Вэрт. Из-за дверей до дежурного доносились их приглушенные голоса.
Американские офицеры приехали по незначительному поводу: сообщить префекту, что на Старой Мельнице им необходимо расчистить строительную площадку, и поэтому там будут произведены небольшие взрывы. Пускай префект пошлет предупредить людей, живущих поблизости.
Ренар любезно пообещал тотчас же отправить двух работников префектуры в район Старой Мельницы. Префект недаром носил свою фамилию, у него была чисто лисья, очень хитрая манера приглядываться к людям, особый нюх. Поэтому он уже давно, при первом знакомстве с американскими офицерами, успел заметить, что главную роль играет не майор Гарденер, являющийся официальным начальством, а тот невзрачный, ничем не примечательный с виду помощник майора, которого зовут капитан Вэрт. Вот и на этот раз у Ренара было вполне определенное впечатление, что Вэрт привез своего начальника в префектуру не для того, чтобы предупреждать о каких-то пустяковых взрывах на строительной площадке. Поэтому, когда Вэрт, как бы невзначай, осведомился, почему в городе вдруг появилось столько полицейских и охранников, Ренар чуть не присвистнул: «Ага, вот оно что: желают получить информацию». Он решил говорить начистоту:
— В городе ожидают главного акционера завода господина Фонтенака. Он приедет на машине из Парижа и остановится в замке у своей матушки. Однако рабочие на заводе и в городе настроены против господина Фонтенака. Он не удовлетворил, кажется, каких-то требований. Словом, в связи с его приездом возможны осложнения. На всякий случай приняты кое-какие меры.
Впрочем, я уверен, что никаких волнений в городе не будет. Мы сумеем обеспечить порядок, — так закончил Ренар.
Утром он совещался с мэром Лотреком, с полицейским комиссаром и с начальником жандармерии и располагал, по его собственному мнению, самыми полными сведениями о планах и настроениях рабочих Вернея.
И вдруг в ответ на его успокоительные слова американские офицеры снова поинтересовались, что именно собирается предпринять администрация города и департамент в связи с тем грандиозным собранием, которое созывается по инициативе бывших партизан, франтиреров и Комитетов Мира двадцать второго июля.
Ренар с трудом перевел дух. Народное собрание? Но разве это так серьезно! Ведь теперь у людей что ни день, то какое-нибудь собрание! К этому уже привыкли. Разве это собрание особенное? Гран-ди-озное?
Внезапно многое стало понятным Ренару: и надписи на стенах, которые старательно стирались полицией и пожарными и возникали вновь, и сходки рабочих на «Рапиде», и регулярное чтение «Юма» в обеденный перерыв, и собрания профсоюзов, и частые заседания Комитетов Мира. А ведь только вчера он уверял управляющего «Рапида» Морвилье, что господин Фонтенак может совершенно спокойно выступить на заводе, что рабочие его, конечно, послушают и перестанут волноваться. Словом, он, Ренар, дал слово, что все будет в полном порядке. А что, если…
— Гм… Надо будет предупредить управляющего заводом, — проговорил он как бы в раздумье. — Конечно, раздаются голоса, направленные против господина Фонтенака…
Майор Гарденер досадливо отмахнулся.
— Здесь пахнет кое-чем посерьезнее! Фонтенак — только частность. Цель сборища другая: противодействовать франко-американскому сотрудничеству, добиться разрыва с нами, заключить союз с Востоком. Вот их задача.
— Да, да! И снова будут разговоры о том, что мы-де хотим возродить германский фашизм! — с неожиданным жаром поддержал майора капитан Вэрт.
Ренар между тем пришел в себя и постарался принять независимый вид.
— Мне кажется, что это все-таки обычное профсоюзное собрание, — сказал он успокоительно. — Ваши опасения преувеличены, джентльмены. На этом собрании вряд ли будут затрагиваться те вопросы, о которых вы говорите. У меня, например, нет такой информации.
— Значит, ваша информация, сэр, никуда не годятся, — хладнокровно оборвал его капитан Борт. — Сегодня утром у меня был мой доверенный человек. Он привез мне пригласительный билет на это собрание, отпечатанный в вашей типографии. Вот он, можете ознакомиться.
— Но… но у нас в городе нет даже помещения для большого собрания! Может, это не в нашем департаменте? — префект хватался за самую слабую надежду.
— Собрание будет здесь, господин префект. Я вам за это ручаюсь, — сказал капитан Вэрт.
Ренар приосанился.
— Ну, так этого собрания не будет, вот что я вам скажу, джентльмены. Мы этого не допустим! Здесь, в городе, есть несколько коммунистов, которые, конечно, являются вожаками во всем этом деле. Они у нас все на примете. Некий монтажник с завода, по фамилии Кюньо, потом его помощник Перье, начальник станции Фламар и еще одна женщина — начальница интерната для сирот Марселина Берто…
