Лев Остроумов - Макар-Следопыт
Макар сразу убедился, что русские здесь не в почете. Когда пароход остановился, не подходя к пристани, к нему подошел катер; оттуда на палубу поднялись представители власти — турецкой и англо-французской — и объявили путешественникам, что тот, кто желает сойти на берег, должен предварительно пройти карантин. Это вызвало общую панику.
— Вы знаете, что такое турецкий карантин? — кричал старик, видавший виды. — Вас погонят, как баранов, в грязную, поганую баню, а ваши вещи отправят в дезинфекционную камеру, где часть их истлеет, а другая часть станет негодной для употребления. Потом на три недели вас посадят на хлеб на воду в грязные казармы, как зачумленных, и будут обращаться, словно с пленными в концентрационном лагере!
Такая будущность никого не прельстила. К счастью, большинство ехало дальше, — в Афины, в Салоники, в Александрию, — и с парохода сходить не было особой нужды. В Константинополь, кроме Макара, ехало только трое: старый седой генерал с супругой, да какой-то князь, — персоны внушительные и умеющие постоять за себя. Они принялись так неистово браниться с французами, что те, увидав их важные документы и физиономии, решили сделать поблажку и спустить их на берег. Следопыту удалось примазаться к ним: генералу мальчик почему-то понравился, его жене стало жаль сиротинушку, и они приняли Макара под свое покровительство. Власти просмотрели его бумаги, и все четверо спустились на казенный катер.
Сотни крикливых носильщиков, нищих, разносчиков окружили их на берегу, вырывая вещи, хватая за одежду и за руки. Макар с удивлением смотрел на эту пеструю толпу, которая готова была в клочья растерзать его и его спутников. Генерал с генеральшей тотчас наняли извозчика и пригласили мальчика ехать с ними, на что тот охотно согласился, ошалев от иноземного рева вокруг него.
Через полчаса он уже сидел в номере гостиницы, в европейской части города, носящей название «Пера»; он просматривал листок, данный ему Мартыном, там русскими буквами было написано несколько самых необходимых турецких фраз. Выучив их наизусть, Следопыт отправился разыскивать агента Кемаль-паши, таинственного купца Селима Ямисси.
XV. О том, как Следопыт беседовал с турком и как он напал на след «тигра»
Выйдя из гостиницы, Макар направился в старую часть города «Стамбул». Он прошел ряд богатых улиц, мало чем отличавшихся от улиц других виденных им городов, например, Новороссийска или Севастополя; затем спустился к Золотому Рогу, в кварталы, носящие название «Галата». Здесь было очень шумно и людно, в особенности на набережной. Попадалось множество русских, имевших по большей части растерянный и даже униженный вид. Макару стало не по себе, когда он заметил, с каким пренебрежением относились к его соотечественникам англичане и французы.
Шикарные лейтенанты, встречаясь с русскими, не только не сторонились из вежливости, но, наоборот, шире расставляли локти, норовя задеть. Русские воробышками отскакивали от них, бормоча извинения, но один какой-то нерасторопный старик не успел увернуться от растопыренных локтей лейтенанта, за что получил гневный окрик и удар хлыстом по плечу. Следопыт остановился в негодовании.
— Как вы стерпели это? — спросил он старика. Тот испуганно взглянул на него и отмахнулся:
— Слава богу, что так благополучно пронесло. А то бы кликнул турецкую полицию, тогда беда: тюрьмы у них страшные, у турков, заживо люди гниют.
— В тюрьму за толчок на улице? — воскликнул, мальчик.
— Вы, молодой человек, видно, только что приехали, — усмехнулся старик угрюмо. — Толчок доказывает непочтительное отношение к представителю англо-французской армии, а такую непочтительность проявляют только большевики: значит, я — большевик, и меня не то, что в тюрьме сгноить, а заживо четвертовать надо!
Макар внутренне содрогнулся и поспешил направиться дальше по своему делу: не дай бог попасться раньше его завершения! Он торопливо прошел мост, базар и углубился в кривые улицы «Стамбула».
Здесь обстановка сразу изменилась: пошли низенькие старые домишки, выходившие на улицу глухими стенами; если и попадались окна, то они были заколочены густой деревянной решеткой.
Множество собак валялись на солнце, бродили взад и вперед, рыскали по закоулкам. Часто встречались продавцы простой питьевой воды, которой в Константинополе маловато. В кофейнях, уставленных низкими ковровыми диванами, задумчивые турки курили кальян, пропуская дым сквозь розовую воду. Затем стали попадаться большие пустыри, следы давних пожарищ. У фонтанов на улицах турчанки в белых чадрах, закрывавших им лица, наполняли глиняные кувшины. Все казалось Макару каким-то диковинным сном.
Он шел, задавая встречным один и тот же вопрос по-турецки: «как пройти на улицу Нури-Османие»? Те сначала лопотали что-то в ответ, но потом, видя, что мальчик ничего не понимает, указывали руками. Так он добрался, наконец, до искомой улицы и здесь начал расспрашивать о купце Селиме. Купца знали все, и через пять минут Следопыт уже сидел в полутемной низенькой комнатке, устланной коврами, куда его ввел молодой турок, сушивший во дворе табак. После минуты ожидания Макар увидел перед собой рослого, горбоносого человека, пытливо и подозрительно уставившегося на мальчика; человек этот вышел из внутренних комнат, опустив за собой ковровый занавес на двери.
— Купец Селим Ямисси? — спросил Макар. Тот кивнул головой.
— Мне надо поговорить с тобой наедине, — прочел Следопыт по Мартыновой бумажке. Турок сказал молодому несколько слов, и тот вышел во двор.
— Хороз, юлдыз, ярымай! — сказал тогда Макар купцу. Тот ахнул и быстро ответил:
— Эль, туфек, мылтык!.. Ты из Крыма? — добавил он по-русски.
— Из Крыма, — обрадовался Следопыт: он боялся, что Селим не говорит на этом языке.
— От Мартына?
— Да.
— Что же велел передать Мартын?
— А вот слушай.
И Следопыт внятно, раздельно произнес длинное послание, заученное им наизусть.
По мере того, как он говорил, лицо турка все прояснялось и к концу стало совсем веселым.
— Знаешь ли ты, что говоришь? — спросил он мальчика, когда тот кончил.
— Нет.
— Очень, очень хорошие вести. Я не имею права; открыть их тебе, раз пославший тебя не посвятил тебя в тайну. Но я рад передать в ответ сообщение о наших успехах в Ангоре… Но скажи… в конце он говорит о каком-то твоем личном деле, в котором я должен тебе помочь. Об этом тоже не знаешь?
— Об этом-то я знаю! — воскликнул Макар с радостью.
— Что же это такое?
— А вот что. — Макар вкратце рассказал турку о Любочке и Балдыбаеве. Турок слушал его с усмешкой и спросил:
— Значит, ты хочешь, чтобы я помог тебе найти этого мурзу и отнять у него дочь?
— А потом?
— Потом посадить нас на пароход в Севастополь.
— Так. Это нетрудно сделать, — сказал турок, подумав. — Но разве тебе, мальчик, не жаль ее отца? Ведь ты отнимешь у него единственную дочь.
— Она наша, Селим. А он увез ее сюда, от России, от дела и от своих. Она сама убежала от него.
Селим покачал головой.
— Каждому зверю дорого его детище… А может ей будет с ним лучше? Ведь она еще очень молода.
— Лучше? Посмотри-ка, как здесь обращаются с русскими. Не думаю, чтобы ей было лучше на чужбине чем дома.
— Хорошо, я помогу тебе разыскать их. A там увидим, что делать, — сказал Селим. — Теперь позволь угостить тебя.
Он хлопнул в ладоши, и тотчас в дверях показался молодой турок. Селим сказал ему несколько слов, и тот исчез. Через несколько минут он снова вернулся, неся на подносе ароматный черный кофе в чашечках и целую гору рахат лукума и других восточных сластей.
После долгой беседы о Турции, о России хождениях Следопыта, после знатного угощения Макар наконец расстался с радушным «купцами, условившись встретиться с ним завтра к вечеру у мечети Айя-София. Макар вышел и направился в свою гостиницу, гордый своими успехами: Мартыново поручение было выполнено блестяще. В чем заключалось письмо, Селим так и не объяснил, сказал только, что деньги будут переданы в распоряжение Кемаль-паши, согласно указанию Мартына.
Но Следопыт не подозревал, какую неожиданность готовила ему судьба. Когда, он поднялся из Галаты в Перу с ее бесчисленными кофейнями и ресторанами, он почувствовал нестерпимую жажду после селимовых сластей. Войдя в первое попавшееся кафе, он сел у окна и заказал какой-то мудреный напиток. Сидя за столиком и потягивая сквозь соломинку прохладительное питье, он оглядывал публику. Вдруг его внимание привлекла золотистоволосая девочка, подававшая кофе компании каких-то англичан.
— Как похожа на Любочку, — подумал он. В ту же минуту девочка обернулась, — и Следопыт остолбенел: это была именно Любочка!
