В лагере Робинзонов - Лябиба Фаизовна Ихсанова
Муха, визжа все громче, не разбирая дороги, мчался вперед. Вдруг под ногу ему попала небольшая муравьиная куча. Муха споткнулся, упал и угодил в другую такую же кучу, только чуть побольше.
Черные хозяева разрушенного города сразу со всех сторон набросились на несчастного мальчишку. Он, забыв о погоне, принялся сбрасывать свирепых муравьев с лица, с шеи, с ушей и теперь пленить его не представляло для Вити никакого труда. Он подошел не спеша, протянул руку, но тут же почувствовал, что его самого крепко схватили сразу несколько рук.
Витя обернулся. Ребятишки, такие же, как и Муха, в разноцветных майках висели на нем, как лилипуты на Гулливере. Витя передернул плечами, пытаясь стряхнуть ребят, но они держались крепко, и он понял, что дело приобретает неважный оборот. Его уже щипали, дергали за уши, за нос и, перебивая друг друга, требовали, чтобы он оставил Муху в покое.
— Не трогай нашего гостя! Слышишь, не трогай нашего гостя, дай слово, что не будешь трогать...
Вите пришлось бы туго, но тут один из мальчишек, стоявший чуть поодаль, пронзительно завопил:
— Бегите, ребята, бегите, к нему подмога идет! И дяденька с ними...
Ребят, облепивших Витю, как ветром сдуло. Он обернулся и увидел, теперь уже совсем близко, ребят из лагеря и Гарифуллу. Только начальник лагеря тщетно старался остановить ребят, которые рвались вперед, криками подбадривая друг друга.
Так, галдящим на все голоса табуном, они, все вместе, влетели на улицу деревни, но тут преследование сразу прекратилось: деревенские малыши, добежав до своих дворов, быстро закрыли ворота на засовы.
Витя и его товарищи уселись рядком на длинном бревне, лежавшем у дороги. Никто не интересовался причиной неожиданного столкновения. По мнению ребят, ничего удивительного в такой стычке не было.
А Витя остывал, сидя на бревне, и вспоминал далекое уже начало всей этой истории…
Когда кончились занятия в школе, Витины родители уехали в отпуск. Он остался один с бабушкой. Товарищи тоже поразъехались — кто в лагерь, кто в деревню, к родным. Остался один Мансур, которого ребята называли Мухой, Витин сосед Джамиль, да еще одна девчонка — ябеда Назия.
Как-то раз, скучая от безделья, ребята обсуждали поступки взрослых.
— Нас учат,— сказал кто-то,— а сами друг другу на грош не верят. Вон, даже почтовые ящики на замки запирают. Разве так годится?
— Конечно не годится,— поддержали остальные.
— Значит проучить их нужно.
— Правильно!
— Должны мы бороться с пережитками старого?
— Должны! А как?
— А очень просто,— предложил тогда Витя,— посшибаем все замки на почтовых ящиках и все тут.
Вот с этого и началось. В тот же вечер ребята подробно обсудили операцию «Замок», как они назвали свою затею. Витю дружно выбрали командиром, привлекли еще двоих ребят из соседнего двора, дали друг другу клятву в верности и в неразглашении тайны. Задумались, что делать с Назией. Сначала хотели совсем отстранить ее от операции, но Назия пригрозила, что напишет родителям. И пришлось взять девчонку. Недаром ее прозвали Ябедой — она и в самом деле могла написать. А чтобы не проболталась, потребовали от нее, цтобы слова клятвы она повторила три раза.
На другой день, ровно в полночь, ребята тихонько вышли на улицы, а утром жители района с удивлением обнаружили пропажу замков на почтовых ящиках.
Пришлось повесить новые замки, но в следующую ночь и они были сняты. В дело вмешалась милиция, забегали дружинники. Но ребятам сначала везло.
А потом как-то ночью ребят все-таки поймали, но они уже успели выбросить «добычу» в канализационный колодец и улик не было. Как их ни допрашивали и по-хорошему, и с угрозами — никто не признался. Не признались ребята в своей проделке и утром, когда за ними пришли вызванные родители. Вите тогда досталось от бабушки, но он и внимания не обратил на ее ворчание. Он свою бабушку знал: поругает, поругает, а потом потреплет по спине и угостит чем-нибудь вкусным. А к тому времени, когда приедет отец,— все это дело забудется...
Джамилю пришлось похуже. Он в тот раз отведал отцовского ремня, но и клятву сдержал.
Опасались ребята, что Назия проболтается, несмотря на тройную клятву, но и она не выдала тайны. И только Мансур — Муха не выдержал, рассказал отцу правду. Досталось тогда и Мансуру, досталось и остальным. Да так досталось, что не только рассказывать об этом, но и вспоминать всю эту «операцию» Вите не хотелось. И очень обидно было, что не удалось «проучить» болтливого Мансура. Тогда он как-то неожиданно исчез из города. Стоило бы, конечно, сегодня отлупить его как следует. Но, во-первых, и времени прошло немало, гнев уже остыл, а, во-вторых, в такое утро драться не хотелось, и хорошо, что не состоялась расправа…
— Ну что, отдохнули? — спросил Альфред, поглядев на ребят.— Пошли тогда.
— Пошли,— согласились остальные.
И ребята зашагали назад к дороге, по пути обрывая сочные ягоды.
У поворота к свекловичному полю их встретил Сафар.
— Ну как, с победой? — спросил он, улыбаясь.
— С какой победой? — Альфред сделал удивленное лицо.
— Так вы же в атаку ринулись? Или прогнали вас?
— Как же, прогонят... Они во дворах заперлись.
— А что же вы их упустили?
— Бегают больно здорово.
— Правильно,— сказал Сафар,— колхозные ребята едят хорошо, сил много, вот и бегают здорово.
— И мы тоже будем побольше есть.
— А что вы, интересно, будете есть? Пока ведь еще ничего не заработали.
И верно, из-за этой истории первый трудовой день у ребят прошел как-то неудачно. С утра они пошли на прополку свеклы. А вот уже и полдень наступает, а они еще и не начали работу. Об этом и напомнил Сафар, ребята прекрасно поняли его.
Положение в лагере сложилось невеселое: продукты, привезенные из города, подходили к концу. А что касается аппетита, то его ребятам занимать не приходилось. Здоровый лесной воздух, движение — все это крутило жернова «мельниц», которые у мальчишек и без того работают неплохо. Поэтому Гарифулла договорился с колхозом: ребята обработают свекловичное поле и получат свежие продукты.
Не очень хотелось ребятам жариться на солнце, полоть свеклу, когда можно бы и побездельничать, но Сафар взял с них слово, что работать будут все. А слово не сдержать нельзя, ведь Сафар тоже дал слово —
