Александр Волков - Приключения двух друзей в стране прошлого
— Лягушка-бык! — воскликнул Миша.
Действительно, это была самая крупная представительница семейства лягушек. Местожительство ее — американский континент, она достигает веса в триста граммов, и ее мясо не только цапля или щука, но и человек считают лакомым блюдом.
Свое второе имя лягушка-гигант получила не за величину, а за то, что по силе рева не уступает быку. Брем уверяет, что ее голос слышен за несколько миль.
Ни хохот людей, ни свет фонарика не обеспокоили певицу, которая, надувая гладкое, выпуклое горлышко, спокойно продолжала свои оглушительный концерт. Звала ли она подругу, выражала ли восхищение прелестью южной ночи, кто знает?
— Ах ты, негодница! — крикнул Миша — Вот мы тебе зададим.
Ребята швырнули палками в лягушку, и та, высунув длиннющие ноги, пустилась удирать громадными прыжками. Видимо, вдохновение покинуло ее, потому что остаток ночи беглецы провели спокойно. Ночные звуки и шорохи уже не пугали их.
Утром пионеры оставили гостеприимное дупло и пошли искать дорогу, ведущую к морскому берегу. Несмотря на голод, они не стали есть виноград, одно воспоминание о котором сводило им челюсти.
Какова же была радость наших странников, когда они вдруг наткнулись на хижину, стоявшую среди небольшой вырубки. Но они не бросились туда сломя голову, нет, они долго присматривались и прислушивались, и только когда убедились, что в хижине никого нет, осмелились войти в нее. Им сразу бросились в глаза следы недавнего пребывания людей: кучка дров у очага, чисто подметенный пол, черствая краюха маисового хлеба на столе и около нее солонка с крупной солью.
Хлеб прежде всего привлек внимание изголодавшихся ребят. Разрезав пополам краюху, Антон протянул половинку товарищу, и ох, с каким наслаждением уплетали они хлеб, предварительно посолив его!
И только когда от хлеба не осталось ни крошки, ребята начали оглядывать помещение. Зрелище не порадовало их: опять они увидели признаки глубокой старины. Оконце было затянуто бычачьим пузырем, на полочке лежали кремень и огниво, на стене висел лук и около него колчан со стрелами…
— Да куда же мы попали, в какую эпоху? — со стоном спросил Миша.
Антон попытался его утешить.
— Здесь, наверное, живут дровосеки того чудака, барона Сэйского, — предположил он.
— Но тогда сюда могут явиться наши преследователи, — заметил Миша — Нам не надо здесь задерживаться…
— Знаешь что, Мишук, — сказал хозяйственный Антон, — хорошо бы кое-что отсюда позаимствовать. Кремень с огнивом, соль, лук со стрелами — они нам здорово пригодятся.
— Предлагаешь украсть? — прошептал Миша, округляя глаза
— Но ведь мы в этой стране встречали только врагов, кроме милой маленькой Сэнди. Мы все равно как на войне, а на войне не церемонятся.
Облегчив свою совесть таким рассуждением, мальчики забрали нужные им вещи и, покинув хижину, с оглядкой двинулись по тропинке.
Вскоре оказалось, что их осторожность была не напрасной: послышались звуки голосов. Кто-то шел им навстречу, наверное, хозяева хижины. Антон и Миша быстро нырнули в чащу леса и затаились.
«Лишь бы только с этими людьми не было собак», — со страхом подумали беглецы.
Скоро они могли разобрать разговор.
— Говорят, они скрываются здесь, в Шервудском лесу, — сказал один. — Маркиз Паулет, граф Тальбот, барон Сэйский и другие рыцари со своими отрядами оцепили лес кругом…
— Ну, еще бы! Герольды объявили по всему королевству, что если лазутчиков поймает рыцарь, то получит орден Кабаньего клыка, а простолюдину дадут десять золотых «оленей», — молвил второй. — Как ты думаешь, Фредди, мальчишки и впрямь лазутчики?
— Буду я думать! Мне за это не платят… — ворчливо возразил Фредди, и разговор оборвался.
В просвет между кустами ребята разглядели двух дровосеков с сумками за спиной и с тяжелыми топорами на плечах.
Вскоре их шагов не стало слышно, и мальчики выбрались из своего убежища. Антон и Миша смотрели друг на друга с ужасом.
— Маркиз Паулет… Граф Тальбот… — прошептал Антон.
— Шервудский лес… — сказал Миша. — В Шервудском лесу давным-давно обитал со своей шайкой веселый разбойник Робин Гуд… Неужели мы встретим живого Робин Гуда?
Положение становилось все более загадочным. До этого они могли еще думать, что Роберт Мэрфи — сумасшедший, построивший замок в заброшенном уголке Америки, установивший там рыцарские порядки и ставший повелителем двух-трех десятков людей, подчинившихся ему из выгоды. Правда, Сэнди уверяла, что рядом есть и другие замки и даже называла имена их владельцев, но мало ли что может наболтать маленькая фантазерка?
А теперь… теперь — иное дело. Говорили между собой взрослые люди, не подозревая, что их слушают. И из их слов выходило, что советские пионеры действительно попали в неведомое королевство Норландию, о котором не говорится в учебнике географии, которого нет на картах Америки, и жизнь в котором протекает по обычаям XIII–XIV веков!
Удастся ли им выбраться из этой странной ловушки, куда их забросил каприз бури? Что делать, куда направиться?
Разговор дровосеков показал им, что путь к морскому берегу заказан, там их ждут недруги. После раздумья и споров мальчики разработали такой план. Они все-таки направятся к морю, но не станут показываться на открытой прибрежной полосе, а будут идти по опушке леса, в котором при опасности найдут надежное убежище.
— А плохо, что мы съели у дровосеков хлеб и взяли вещи, — молвил Миша.
— Плохо, — согласился Антон. — Теперь они догадаются, что это мы там были и, пожалуй, начнут нас искать. На награду позарятся… И если они — хорошие следопыты, то мигом поймают нас.
В самом деле, следы мальчиков очень ясно отпечатывались на влажной дорожке и, наверное, дровосеки потому не заметили их, что были заняты разговором. Но как только они доберутся до хижины…
— Значит, опять наверх? — упавшим голосом пробормотал Миша.
— Ничего другого не остается…
И снова началось утомительное переползание с дерева на дерево, с ветки на ветку. Лук и стрелы страшно мешали беглецам, и они оставили их на верхушке вечнозеленого дуба.
Одна мысль владела нашими героями: «Дальше, дальше от опасного места, где мы так легкомысленно оставили свои следы!..»
Снова в плену
Шервудский лес, самый большой в Норландии, имел форму неправильного треугольника, растянувшегося вдоль морского берега. Самая длинная сторона его равнялась десяти милям; в наиболее широком месте, у основания треугольника, он простирался мили на две, а затем постепенно суживался.
Как и говорили между собой дровосеки, Шервудский лес действительно был оцеплен кругом. До тридцати рыцарей съехались туда с небольшими отрядами, составленными из оруженосцев, охотников, конюхов и дворовой челяди. Объезжая лес, можно было на каждой миле увидеть палатку, увенчанную знаменем с гербом рыцаря.
Охотники за людьми ревниво следили друг за другом. Каждому страстно хотелось, чтобы беглецы вышли из леса именно на его участке: уж очень соблазнительна была награда, — орден, представлявший собою кабаний клык, оправленный в золото и усыпанный алмазами.
Заранее люто возненавидел будущего счастливца Роберт Мэрфи. Сэйский барон считал «лазутчиков» своей неотъемлемой добычей по праву первенства и бесился при мысли, что эта добыча достанется другому. Барон раскинул свой лагерь близ того места, где потерял след беглецов. Ему почему-то казалось, что они должны снова появиться именно здесь. Барон привел Фана и Дерби и не раз делал с ними бесполезную разведку в лесу: найти там мальчиков было не легче, чем иголку в стоге сена. Оставалось надеяться только на то, что беглецы, мучимые голодом, выйдут из леса и сдадутся.
Прошло три дня томительных ожиданий и волнений. И вот, в полдень четвертого дня, вокруг Шервудского леса, как искра по пороховой нити, пронеслось волнующее известие: «Беглецы пойманы!»
— Кому посчастливилось?
— Маркизу Паулету!
— А где?
— На северной оконечности леса! Услыхав такую новость, каждый рыцарь вскакивал на коня (ловить мальчиков рыцари отправились без тяжелых доспехов, считая, что при этом не грозит большой опасности) и мчался во весь опор на север. За ним неслись слуги, кроме двух-трех, оставленных собрать и отвезти домой палатку.
В красных, синих, оранжевых камзолах, в шляпах, украшенных перьями цапли, на разномастных лошадях, рыцари скакали, как на бегах. За ними веселой толпой спешили слуги, распевая песни, галдя и смеясь. Для них эта охота явилась развлечением, какого они давно не имели.
Быстрее всех мчался барон Сэйский. Кипя яростью, он шпорил своего скакуна и думал:
«Я поговорю с этим выскочкой Паулетом! Он у меня узнает, как перехватывать чужих пленников!..»
