Вахтанг Ананян - Пленники Барсова ущелья
Но как ребята ни вглядывались, они ничего не увидели, кроме мрачных серых скал.
— Парню начали являться видения, — насмешливо сказал Гагик. — Это, должно быть, от избытка храбрости. Со смельчаками так иногда случается.
Но Ашот не поддержал этой шутки. Он продолжал думать над тем, что же именно привело коз в такое паническое состояние? В ущелье нет ни волков, ни охотников. И тут он снова вспомнил козла, унесшего его шапку. «Ведь не мы его испугали. Его обеспокоило что-то другое».
С исчезновением коз волнение, охватившее ребят, улеглось.
— Ну, пойдем дальше, — не найдя ответа на свои вопросы, сказал Ашот и по узенькой тропке двинулся вперед, к верхней кромке горы.
Ребята шли молча, все еще думая о грациозных животных, только что скрывшихся из глаз.
Гагик остановился и ладонью отер мокрый лоб. Так же как и все, он тяжело дышал.
— Мне кажется, что спускаться гораздо легче, чем подниматься. Как ты думаешь, Ашот? — серьезно спросил он.
— Э-эх, ты! А кто еще недавно петушился? — усмехнулся Ашот. Но, взглянув на солнце, решил, что надо вернуться. — Ладно, уже перевалило за полдень. Сойдем вниз.
Вскоре Гагику пришлось признать, что в этих скалистых местах спускаться, пожалуй, так же трудно. Его худенькие ноги ныли, а подошвы горели.
У большой впадины, черневшей под скалами, ребята остановились. Это был вход в глубокую темную пещеру. Из нее, по-видимому, когда-то вытекала вода. Она пробила тут нечто вроде русла и обточила камни.
— Отсюда весною, должно быть, выходит родник, — поторопился высказать свое мнение Гагик.
— Ничего себе родник! Ты погляди, какое широкое русло, — задумчиво сказал Ашот. — Прямо как у реки.
Пол в пещере тоже весь был изрыт водою, камни отшлифованы, как на морском берегу.
— Ничего не понимаю, — покачал головой Ашот. Едва заметная усмешка скользнула по губам Саркиса. Она, казалось, говорила: «Эх, ты! А еще считаешь себя знающим натуралистом! А ну-ка, объясни!»
— Змея, змея! — вдруг в ужасе вскрикнула Шушик. И правда, уцепившись хвостом за куст, торчавший из скалы над входом в пещеру, свешивалась серая, с коротким телом и плоской головой страшная змея — гюрза.
— Камнями, камнями! — хором закричали ребята. Они, жители Араратской долины, знали, что гюрза — самая ядовитая из местных гадюк. Несколько животных погибало ежегодно в селе от ее укусов. Понятны были поэтому страх и возбуждение, охватившие ребят.
Несколькими ударами камней они сбросили змею со скалы и добили ее.
— Как хорошо, что мы нашли гюрзу! Подарим ее кожу школьному музею… Ой, что это за кости? — И Ашот поднял несколько лежавших на тропинке костей. Впрочем, тут же отбросив их в сторону, он сказал: — Ерунда — кости дикой козы, — и снова пошел вперед.
«Но если это кости дикой козы, то кто же ее разорвал?» — подумала Шушик.
— Погоди, Ашот, — остановила она товарищей. — Ты ошибаешься. Тут, наверное, бывают волки.
— Я ошибаюсь? — вспыхнул Ашот. — Ты что же думаешь — орел не таскает козлят?
Самоуверенный тон товарища не понравился Саркису. Ему очень хотелось, чтобы его «противник» хоть раз в чем-нибудь ошибся. Вернувшись, он подобрал брошенные Ашотом кости и лежавшие недалеко от них рога и ядовито спросил:
— На такое животное орел, по-твоему, может напасть?
Кости принадлежали не козленку, а крупному козлу, это было ясно.
Ашот замялся. Ему нечего было возразить.
— Подох, вероятно, — наконец неохотно промямлил он.
Но Саркис молча показал следы зубов на одной из костей.
Чувство страха настойчиво овладевало детьми. Значит, тут, в ущелье, есть какой-то зверь?
— Ерунда! Должно быть, что-то давнее, — притворяясь беззаботным, сказал Ашот и, взяв из рук Саркиса рога, добавил: — Их мы тоже подарим кабинету естествознания. А вот улиток и раковин тут сколько! Собирайте.
— А это что, Ашот? — спросила Шушик.
В руках у нее была раковина величиной с ладонь. Ашот взял раковину, мельком посмотрел на нее и презрительно отбросил.
— Хорош юный натуралист! — снова сказал Саркис и поднял раковину. — Ей цены нет, а он швыряет.
— Ну, коли цены нет, спрячь ее у себя в сундуке, — разозлился Ашот.
Саркис ничего не ответил. «Что с ним говорить! Не понимает, что если мы нашли здесь, в этих скалах, морскую раковину, то это что-то значит».
Бродя по склону, каждый из ребят старался найти что-нибудь особенно интересное, какую-нибудь редкость. Ашот наткнулся на два огромных орлиных крыла и поспешил похвастаться своей находкой. Гагик нашел камень со вкрапленными в него какими-то блестками и клялся, что напал на алмазные россыпи. Шушик радовалась ракушкам и разным камешкам, а Асо потихонечку отдавал ей свои «трофеи»: большое перо орла, красный клюв куропатки… Из одной пещеры он вынес и протянул девочке целый букет. Цветы всеми красками сверкали на солнце, но они ничем не пахли, потому что были… из камня.
— Каменные цветы? Где ты их нашел? — изумилась Шушик.
Ребята окружили ее. «Букет» переходил из рук в руки, вызывая всеобщее удивление и восхищение.
Вслед за Асо все вошли в одну из пещер и остановились пораженные: весь пол был словно застлан пестрым ковром. Широкий и яркий луч солнца пробивался сквозь отверстие в своде, и изумительный подземный мир каменных цветов горел и переливался всеми красками радуги.
С изумлением и страхом смотрели ребята на этот казавшийся им необъяснимым мир, боясь произнести слово, боясь пошевелиться.
С потолка пещеры свешивались сосульки, похожие на ледяные. Они тоже блестели и сверкали, придавая волшебный характер этому подземному дворцу.
Ребята попробовали сорвать несколько цветов, но это им не удалось — они точно срослись своими каменными листочками и стебельками. Да и понятно! Ведь эти «каменные цветы» и «ледяные сосульки» были не чем иным, как сталактитами и сталагмитами, которые обычно встречаются в пещерах известнякового характера. Вода стекает с потолка пещеры, растворяя и унося с собой частицы известняка, затем постепенно испаряется. Известняк остается и, нарастая, образует фантастические фигуры.
Выйдя из пещеры, все долго молчали. Ашот брел, понурив голову. Даже самому себе он не хотел признаться, что не понимает, не может объяснить увиденное. И, чтобы скрыть смущение, он с шумом сбежал в балку:
— Шишки… шишки!
В то время, как ребята обрывали с невысокого дерева, найденного Ашотом, сладкие шишки мушмулы, Асо неспокойным взглядом осматривал северные вершины гор, на которых собирались тучи. Подняв голову, он потянул носом воздух, точно по запаху хотел что-то понять. А воздух внезапно похолодал. Желтые листья на кустах начали жалобно посвистывать, как осиротевшие птенцы. Чувствуя неладное, пастушок поторопил товарищей.
— Скорее, скорее, уже поздно! — крикнул он.
Однако ребята так увлеклись мушмулой, что не обратили внимания на предупреждения Асо. А когда объели деревце, Ашот даже сказал:
— Кто знает, попадем ли мы еще в Барсово ущелье. Давайте-ка поглядим, нет ли здесь еще чего-нибудь.
Асо посмотрел на неспокойно бегавшего Бойнаха, Мальчик понимал, что своим тонким инстинктом собака чувствует перемену погоды. На пастбищах Бойнах всегда играл для пастушка роль барометра. Да и сам Асо предчувствовал приближение бури. Еще раз он предупредил товарищей, но они продолжали бродить по склонам. Впечатлений было столько, что ребята и не заметили, как подошел к концу короткий осенний день и солнце зашло за Большой Арарат.
Сгрудившись, уселись дети на камнях. В лучах заходящего солнца ярко горели их раскрасневшиеся от волнения и свежего воздуха лица. Горный ветер трепал волосы, шевелил черную бахрому на высоком лбу Асо. Как хорошо им было здесь, в широких объятиях природы! Какой это был замечательный отдых!
Все остались довольны сегодняшним днем и благодарны Ашоту — ведь это он показал им удивительное Барсово ущелье!
— Пошли! — скомандовал Ашот. — Пора домой!
Но не успели ребята спуститься на дно ущелья и выйти на тропку, которая должна была вывести их домой, как поднялся ветер, да такой сильный, что пришлось остановиться. Надо сказать, что для того чтобы с Дьявольской тропы скатиться в пропасть, совсем не нужно сильного ветра — хватило бы и слабенького. Значит, надо было переждать.
Ребята присели на каменном карнизе в надежде, что ветру наконец станет скучно дуть и он утихнет. Но он все больше неистовствовал, шумел, ревел, срывал с кустов и деревьев желтую листву, засыпал ею расщелины, трещины в скалах, начисто выметал все склоны и тропинки.
— Освобождает место снегу, — со страхом в голосе сказал Асо, и слова его заронили смятение в сердце ребят.
Ведь кто-кто, а Асо не мог ошибиться!
Несколько минут, проведенных на холодном ветру, показались ребятам вечностью. Скалы, походившие днем, в ярких лучах солнца, на золотые замки, стали мрачными, страшными. В ущелье все больше скоплялся тяжелел туман. Выла вьюга.
