Всеволод Нестайко - Необычайные приключения Робинзона Кукурузо
Мы с Явой пытались перекричать всех — так старались.
Долго мы ехали — все песни, какие знали, пропели по несколько раз. Дважды останавливались поесть.
Но вот наконец длинный мост через широченный Днепр. А на той стороне — высокий берег, и колокольня на горе блестит золотым куполом, а рядом еще золотые купола теснятся — Лавра, а за нею торчит огромная телевизионная башня, и возвышаются, налезая друг на друга, дома — большие, многоэтажные… Киев! Приехали.
Красивый город Киев! Красивее Пирятина, Крыжополя, Жмеринки — всех городов, которые я видел.
Столица!
— Вот, так,— говорит Галина Сидоровна.— Машину мы оставляем у Дворца пионеров и сразу на метро. Согласны?
— Ура-а-а! — закричали все. Всю последнюю четверть в нашем пятом «Б» только и разговоров было что про метро. Почему-то из всех киевских чудес нас больше всего интересовало метро.
И теперь все сразу возбужденно загомонили: «„метро“, „метро“, „на метро“…»
Все, кроме меня Явы. Мы озабоченно переглядывались. Ведь нам же нужно было обязательно проследить, что будут покупать в Киеве Кныш и Бурмило. Ради этого мы были готовы на любые жертвы. Но… неужели мы из-за них не увидим метро?
Но когда мы подъехали к Дворцу пионеров, слезли с машины и Галина Сидоровна закудахтала, собирая нас вокруг себя: «Смотрите, чтобы никто не остался, чтобы никто не потерялся!» — Кныш, подойдя к ней, сказал:
— Мы тоже с вами в метро. На Крещатик хотим съездить. Товара купить кое-кого…
Я пихнул Яву локтем в бок — порядок!
Гусиной стайкой побрели мы по улице.
И вот — метро. Ну, я вам скажу, это шту-у-ка! Сказка! Научная фантастика!
Голубые поезда мчатся в туннеле быстрее ветра. В подземных залах светлее, чем днем на выгоне. Каждая станция как театр.
Но самое главное — эскалаторы, эти чудесные лестницы. А кстати, разве правильно говорить — лестницы. Обычная лестница стоит, а ты по ней движешься. А тут наоборот — ты стоишь, а лестница движется.
Мы с Явою как ступили на эскалатор, так и замерли от восхищения. Вот это да! Поднимешься по лестнице вверх, опускаешься вниз и не одной ногой даже не двинешь. Даже можешь одну ногу поднять или сесть даже можешь — и все равно движешься.
Нам бы такую лестницу на чердак, где мама сухофрукты хранит. Или на ту гору, с которой зимой на санках катаемся. Прекрасная штука эскалатор!
Вот если бы всегда можно было следить за разными подозрительными шпионами в метро на эскалаторе! Очень удобно и приятно! Стоишь себе и только — зырк! — искоса. И никуда он, голубчик, не денется от тебя, никуда в сторону не шмыгнет, потому что внизу сидит тетенька и смотрит, и всё время говорит по радио: «Уважаемые пассажиры! Бежать по эскалатору не разрешается! Садиться не разрешается! Ставить вещи не разрешается!..»
Доехали мы прекрасно донизу, сели в голубой поезд.
«Следующая станция — „Крещатик“!» — пробурчал кто-то по радио. Двери — клац.
Поехали. Смотрим, Кныш и Бурмило возле дверей жмутся. Мы — к дверям, только к другим (для конспирации). Не успели опомниться — стоп! Двери раскрылись — станция «Крещатик». Мы в двери — шмыг! Двери за нами — клац! И все наши только мелькнули в окне. Никто и заметить не успел, как мы выскочили. Там это всё на остановках делается молниеносно — не то что в поезде или на пароходе.
И вот мы уже следом, прячась среди людей, за Кнышем и Бурмилой. Выскочили они из метро на Крещатике, перешли на другую сторону, нырнули в подземный переход, вышли из перехода и прямо в магазин «Динамо». Мы — за ними. Спрятались, за здоровенный, аж до самого потолка, сноп бамбуковых удочек, притаились, смотрим.
Подошли Кныш и Бурмило к прилавку. Топчутся нерешительно. Бурмило склонил голову и одним глазом, как ворона на косточку, глядит на полку.
— Давай,— подталкивает Кныш локтем Бурмило.
— Ты давай,— дергает плечом Бурмило.
— Нет — ты! Для тебя же покупаем,— настаивает Кныш.
— Вот, ей-богу! Какая разница! — снова пожал плечами Бурмило, хекнул, а потом обратился к продавщице, ткнув пальцем в какую-то полку: — Дайте мне, пожалуйста, вот то вот.
— Что? — не поняла продавщица.
Бурмило оглянулся нервно, как школьник, что впервые покупает сигареты:
— Да вот это вот… ну… с жабьими ногами.
— А-а! Для подводного плавания,— улыбнулась продавщица.
Бурмило мотнул головой и поморщился досадливо (словно продавщица выдала его).
Продавщица взяла с полки ласты и маску с трубкой, подала Бурмило.
У нас с Явой глаза сделались как колеса. Ты смотри!
Пока Бурмило примерял маску, щупал ласты, Кныш уже выбивал в кассе чек.
— Заверните!
И снова, воровато оглядываясь, словно они не купили, а украли эти причиндалы для подводного плавания, Кныш и Бурмило вышли из магазина.
Видя, что они так осторожно ведут себя, мы решили не сразу идти за ними, и немного посидеть за удилищами. Нечаянно навалились мы на сноп, тонкая веревочка, которой он был связан, порвалась и… Будто бомба разорвалась в магазине. Удилища с треском разлетелись во все стороны. Крики, ойкание, паника. Мы бросились прочь.
— Держите! Ловите! Хулиганы! — зазвучало нам вслед.
Хорошо, что на Крещатике людей — как на стадионе во время футбольного матча. Мы — раз-раз! — между ними. Потом меня Ява за рукав — дёрг:
— Тссс-с! Не беги! Будто мы — это не мы!
Правильно. Когда за тобой бегут, бежать — последнее дело. Всегда надо спокойно идти. Тогда тебя еще и спросят: «Не видел, тут такой не пробегал?» И ты спокойно можешь сказать: «Видел. Вот туда побежал».
Неторопливо пройдя Крещатиком, мы шмыгнули в метро.
Мы почему-то были уверены, что Кныш и Бурмило обязательно пошли в метро.
По эскалатору мы уже бежали, не обращая внимания на призывы радиотёти. Выскочили на станцию: зырк-зырк!
— Вон! — выкрикнул Ява. И правда — в дверях вагона мелькнул вельветовый бурмилов «пинджак». Мы едва успели вскочить в соседние двери того же вагона. На крайнем диванчике было свободное место и лежала брошенная кем-то мятая газета. Мы схватили её, разорвали пополам, сели и каждый, прикрываясь газетой (как бы читая), начали посматривать одним глазом, следя за Бурмилой. Но у дверей, где тот стоял, людей было много, и мы видели только его вельветовое плечо. «А где же Кныш, почему не видно? — подумал я.— Неужели разделились, чтобы труднее было следить? В шпионских книжках и фильмах всегда так делают».
Вдруг в вагоне стало светло — поезд вырвался из-под земли на поверхность. Станция «Днепр».
Выскочили мы, прикрываясь газетами, следом за Бурмило на перрон. И глядь! А чтоб ты был здоровый! Вельветовый «пинджак» обернулся — никакой это был не Бурмило, а какой-то неизвестный дядька вот с таким носом. Тьфу!
— Упустили! — разочаровано сказал Ява. Стали мы на мосту у перил, не знаем, что делать. Встали мы на мосту у перил, не знаем, что делать. Стрелой промчалось метро через речку аж до самого горизонта, где тоненькой полоской лес чернеет. Мчат по мосту-красавцу голубые экспрессы, легковые машины, грузовики, автобусы… А под мостом по Днепру «Метеоры», «Ракеты» на подводных крыльях летят, едва касаясь воды. А по сторонам моста здоровенные фигуры — дядька руками взмахнул, спутник в небо запускает, и тетка — голубей подкидывает. Пейзаж — прямо тебе из научно-фантастического фильма. Красота!
— Может, они этот мост хотят на воздух поднять, а мы…— сказал Ява.
— Ну да?! — недоверчиво воскликнул я.
— А что же! Кино «Акваланги на дне» помнишь?
Еще бы! Несколько дней назад видели. Вот такое шпионское кино! После него мне целую ночь шпионы в аквалангах под водой снились. Мама говорила, что я даже булькал во сне. И всё же..
— Да нет,— сказал я,— навряд ли.
— А зачем бы они акваланги купили? Тоже еще спортсмены нашлись!
Тут я ничего сказать не мог. Правда, с этим аквалангом было связано явно что-то таинственное. Ну для чего бы, скажите, пожалуйста, сдался акваланг немолодым сельским дядькам, которые даже зарядки сроду не делали?
Да еще и как они покупали его! Будто что-то запрещенное, опасное.
— И что же такое это двадцать железных… о которых они говорили? «Качество бронебойное…» — задумчиво сказал Ява. Я пожал плечами.
— Оружие?.. Взрывчатка?..— прищурившись, посмотрел на меня Ява.— И какая тут связь — акваланг… двадцать железных.
И вдруг — будто молния вспыхнула в мозгу.
— Подожди! — говорю, а у самого аж мороз по коже.— Папа когда-то читал в журнале. Рассказывал… Где-то в Чехии в одном озере, Черном, что ли, шпионы ныряли в аквалангах. Пытались поднять со дна, чтобы тайно вывезти, двадцать железных ящиков. Это был архив гестапо, который фашисты затопили, отступая. Очень важные документы… Списки военных преступников. И в Австрии такая же самая петрушка была, тоже в озере, и тоже шпионы с аквалангами.
