Кэтрин Валенте - Девочка, которая провалилась в Волшебное Подземелье и утащила с собой Развеселье
– Тень, возьми меня за руку, – сказала она.
– Нет, девочка, – прошептала Хэллоуин.
Сентябрь наставила на нее Заклепочник.
Суббота и Аэл в отчаянии закричали.
– Сентябрь, пожалуйста! – взмолился Аэл, чье огромное сердце разрывалось между двумя девочками, которых он так любил. – Оставь нас, – прошептал он. – Мы просто хотим жить своей собственной жизнью. Хотим оставаться живыми.
– Где ты взяла это оружие? – испуганно спросила Хэллоуин.
– Мне его дала Белинда Капуста.
Лицо Хэллоуин исказилось. Это было собственное лицо Сентябрь, и оно разваливалось на части, слезы текли по щекам, голос дрожал.
– Ты не можешь этого сделать со мной. Я – это ты. Я – твоя сестра. Я была с тобой всю жизнь. Я делала только то, что и ты: пыталась смотреть на все под другим углом, и быть храброй, своенравной и несдержанной, старалась радовать мою семью, не упускала случая ввязаться в приключение и прихватить немного магии, когда она попадалась под руку. Пожалуйста, Сентябрь! Умоляю! Позволь мне жить. Ты ведь хочешь жить, что бы ни случилось. Что же ужасного в том, что я тоже хочу жить?
Сентябрь не стушевалась. Она попыталась схватить тень за руку, но Хэллоуин увернулась. Она бросилась к Субботе и Аэлу, и все трое в ужасе отпрянули от Сентябрь. Прежде им никогда не приходилось бояться за себя – они боялись только тогда, когда боялись их солнечные сущности. Теперь же они зарылись лицом друг в друга, готовясь испытать чудовищную боль. Хэллоуин поцеловала Субботу, потом Аэла, пытаясь им улыбнуться и прижимая их теснее к себе.
Не дрогнула только Баклажанчик. Она стояла очень тихо. Так тихо, как могут стоять только Тихие Пфизики. Но не исчезла из виду; вместо этого ее фиолетовые перья замигали холодным тусклым светом. Свет озарил Королеву и ее друзей, и они замерли, пригвожденные к месту.
– Я не знала, что они замышляют, Сентябрь, – прошептала Баклажанчик таким тихим, неслышным шепотом, что его едва ли можно было назвать звуком. – Поверь, не знала. Видишь, я обездвижила их для тебя, потому что ты мой друг. Смотри, у меня получилось! Тишина вышла из меня и сделала то, что я ей приказала. – Ночная Додо не удержалась, и перья на груди у нее слегка раздулись от гордости.
– Я верю тебе, Баклажанчик, правда, – тихо ответила Сентябрь.
Она взглянула на свою замершую тень, на замершего марида, на замершего Вивернария. Сейчас они беспомощны. Она могла бы взять Заклепочник и приклепать их друг к другу, и Хэллоуин не сумела бы ей помешать. Она могла бы сделать с ними все, что вздумается. Могла бы, но… но почему-то не могла. Она не могла быть хладнокровной и безжалостной, когда папа лежит здесь же, прямо у нее за спиной. Она не могла, потому что так поступила бы Маркиза, да и Хэллоуин, в этом и заключалась их сила. Делай что тебе вздумается и ни о ком не заботься.
Сентябрь было жаль Маркизу, но, когда понадобилось, она без колебаний причинила ей боль. И все же ее новенькое, незрелое сердце забилось сильнее, и, пока она смотрела на тени тех, кого так сильно любила, оно вдруг распахнулось. Она не могла думать о них плохо, не могла видеть в них только себялюбие и жестокость, – а ведь именно это нужно видеть в злодее, если хочешь биться с ним не на жизнь, а на смерть, и победить. Хэллоуин была ею. Она отправилась за папой, разламывая миры пополам, лишь бы только его вернуть. Разве Сентябрь не поступила бы так же? Но, с другой стороны, ей бы, скорее всего, и в голову не пришло нечто столь же отчаянное, странное и дикое. Вот та темная недвижная девочка, что замерла сейчас, крепко обняв своих друзей, совершила сотни поступков, каких сама Сентябрь не совершала. Хэллоуин была ее сестрой, но не ею самой.
Сентябрь опустила Заклепочник. Нет, она не станет этого делать. Хотя оружие изнывало от желания побывать в Деле, ради которого его изобрели, хотя его маленькое механическое сердце билось ради этого дня, – она все же не сделает этого. Она сделает что-нибудь другое. Поступит наперекосяк.
– Баклажанчик, – сказала Сентябрь. – Давай обнимемся и поздороваемся. Я скучала по тебе.
– Если я шевельнусь, они отомрут! – предупредила Ночная Додо.
– Все хорошо. Не беспокойся.
Баклажанчик распушила перья и в несколько прыжков пересекла тронный зал. Она прижала свою мягкую голову к груди Сентябрь и с облегчением вспыхнула серебряным светом.
Хэллоуин пошевелилась. Суббота и Аэл вздрогнули и изумленно открыли рты.
– Иди к нам, Хэллоуин, – сказала Сентябрь. – Иди, не плачь.
Хэллоуин замерла. На лице ее ясно читалось: она все еще думает, что перед нею палач, и ждет казни. За несколько мгновений неподвижности это не исправить.
Сентябрь протянула руки к своей тени.
– Мы наверняка придумаем что-нибудь еще, – продолжала Сентябрь.
Хэллоуин медлила.
– Мы же умные, у нас получится, – шепотом уверяла Сентябрь. – Нас же две, в конце концов.
И девочка-тень со своими заботами, и любовью, и ужасным Хотением вплыла в раскрытые объятия Сентябрь. Они крепко прижались друг к другу, а потом и Суббота с Аэлом обхватили их за плечи, а хвост Аэла обвился вокруг них всех. Баклажанчик тоже угнездилась рядом, и Сентябрь оказалась полностью укрыта тенями.
И улыбнулась в темноте.
• • •Дверь рывком распахнулась, и в тронный зал ввалилось зеленовато-серебристое существо, похожее на печатный станок с когтями и зубами. Оно проскакало вокруг комнаты, разметав по сторонам испуганные тени. Вслед за ним, изрыгая проклятия и оскорбления, ворвалась женщина.
Это была Белинда Капуста.
– Будь ты проклят! Тормози! – вопила фея.
– Что ты здесь делаешь? – строго спросила Хэллоуин, поправляя корону и утирая слезы.
– Генератор Сходства ночью сбежал, мерзкая тварь! Учуял запах Дела и сорвался, теперь не остановишь. К ноге, Генератор! – Генератор Сходства заскулил и врезался в темную стену. – Вряд ли этот глупый хищник вам пригодится.
Генератор Сходства завертелся волчком и бросился к Сентябрь. Он щелкнул когтями, и его движущиеся части завертелись. Генератор подпрыгнул, еще раз подпрыгнул и одним ловким движением отхватил зубами клок ее волос.
Через мгновение из его лицевой панели к ногам Сентябрь выползла зеленая дымчатая тень. Дымок коснулся девочкиных пяток, и внутри у нее вдруг оказалась крошечная горячая искорка, которая разожгла костер – вроде того, что ей так и не удалось развести в стеклянном лесу. Пламя в ней все разгоралось – пламя буйства и благородства, жестокости и волшебства. Настойчивый странный голос внутри ее переплелся с темными цветами, которые расцвели у нее в сердце, и Сентябрь наконец поняла, что ей нужно сделать.
Глава XXI
Быть всем одновременно
в которой Сентябрь видит солнце и много чего другого
Сентябрь забралась в люльку на конце лестницы грузовика Фрица. За руку она держала теневого папу, который по-прежнему выглядел неуверенно и отстраненно. Он был все еще слаб, его колени время от времени подкашивались. Люлька поднималась все выше и выше.
Хэллоуин летела вверх рядом с люлькой. За ней поднимались тени, десятки, сотни, тысячи теней, длинный темный хвост. Тени закручивались спиралью вокруг люльки, поднимаясь все выше и выше. Миновали хрустальную луну. На ней ярко светилась цифра I.
– А если ты ошибаешься? – спросила Хэллоуин.
Сентябрь улыбнулась, и в этой улыбке было столько безумной, головокружительной надежды, что Хэллоуин тоже улыбнулась.
– Чем ниже упадешь, тем выше воспаришь, – сказала она и сжала руку своей тени.
Когда люлька достигла потолка мира, Сентябрь приложила руку к земляному небу. Оно было теплым. Она ощущала солнечный свет по другую сторону. Конечно, сейчас она устроит страшный беспорядок, но ничего не поделаешь, не время об этом беспокоиться. Сентябрь вцепилась в землю ногтями, копая вверх и в стороны, а корни и черви, глина и песок сыпались ей на голову. Она почти не дышала, пробиваясь к солнцу. Время от времени она наклонялась, чтобы подтянуть повыше тень папы, и всякий раз обнаруживала, что Хэллоуин помогает ей, толкая его вперед и вверх.
Эта работа причиняла ей боль. Ногти обломались, руки болели. Но она копала, копала и копала. Вот один палец пробился к свету, к зеленому полю, поросшему высокой травой и усеянному пышными цветами; за ним второй, затем вся рука, и вторая тоже. Но выбраться наверх вся целиком Сентябрь не могла. Она слишком устала, слишком долго пробыла в темноте.
Так случилось, что две сильные вороны с необычными именами, проведя чудесный денек у моря, по пути домой пролетали как раз над этим живописным полем. Они увидели, как в траве что-то блеснуло, и устремились туда, поскольку все, что блестит, кажется воронам прекрасным. Руки девочки! И брошка на плече! Она-то и сверкнула, как звезда! Вороны вцепились в эти руки когтями и потащили вверх. Они понятия не имели, что стряслось с бедным ребенком и почему он застрял в земле, но не сомневались, что вытащат ее. Они же сильные, что ни говори. Такие сильные, что запросто могут перескочить в соседний мир и там неплохо угоститься.
