Владимир Акентьев - Остров тайн

Слушай, старина, вроде что-то получается. Там шесть клеток на семь, здесь — три на четырнадцать…

Очевидно, прямоугольник 3x14 нужно было превратить в 6X7. Проще всего было разделить первый вертикальным разрезом на две части.

Капитан так и поступил. Подставил сперва правый под левым, затем наоборот:

— Нет, тут что-то не то!..

Некоторое время тишину нарушало лишь сопение трубки Мореходова.

Капитан, а если разрезать на строчки?

Попробуем. Только пронумеруем их, чтобы не запутаться. — Капитан снова сложил первоначальный прямоугольник, написал цифры:

— Так их и расположим. Да?

Теперь на столе лежало шесть «строчек» по семи квадратов каждая. Капитан сложил их по порядку номеров:

— Вот тебе раз! Смотри!

Бровь Максимыча встала вертикально.

*

Спешить было некуда. Пока Ермоген Аркадьевич с Федей обогнут берег, пройдет не меньше получаса.

Месяц в первой четверти выглянул из-за горы и, убедившись, что небо очистилось от туч, что звезды предупредительно уступают ему дорогу, медленно выплыл. Окрасил базальтовые скалы в зеленовато-голубой цвет, бросил в темную бухту широкую серебряную дорогу…

Валя сидела на корме. Опустив руку в воду, она, задумавшись, следила, как пальцы, разрезая поверхность, оставляют за собою убегающий след. Едва поднимая весла, Дима смотрел на Валин силуэт. Нежный изгиб шеи, опущенные плечи… Валя?! Он ощущал еще на своей руке прикосновение теплой маленькой ладони, когда помог подруге прыгнуть в лодку…

Когда же Валя стала такою? Тогда — около колонки когда протянула шифрованную записку? Или когда они стояли в конце Зеленой улицы? Или у «Бриза», когда на ее лице отражались морские блики?..

Лодка вошла в горловину бухты, огни «Бриза» исчезли за поворотом. Они дошли до океана, повернули, снова вошли в залитый луною фиорд, не замечая, что впервые, оставшись вдвоем молчат.

Откуда-то сверху донеслось:

— Эге-гей!..

И сразу в руке почувствовалось весло, изящная статуэтка на корме выпрямилась, превратилась в девочку. Она отряхнула руку, указала наверх:

— Вот они. — Сложила руки рупором, звонко крикнула: — Кидайте веревку!

Разматываясь светлой пружиной, ударяясь о выступы скал, канат шлепнулся возле ялика, обдал их брызгами.

Они нашли свешивающиеся концы шпагата, привязали к канату:

— Готово!

Веревка натянулась, поползла вверх. Одна за другой проволочные нити, теряясь в высоте, тонкими струйками опустились в воду.

На вершине хребта трижды мигнул огонек.

— Всё! Плывите за нами…

… Никто не увидел, как из ямочек, вырытых Стожарцевым, потянулись вьющиеся ростки, цепко ухватились за трос, стремительно выпуская новые побеги, закручиваясь…

*

— Ну-с, дружище, что скажешь?

Рисунок был совершенно идентичен с вырезанным на костяном черенке. Капитан с минуту смотрел на разрезанные «строчки», затем осторожно, чтобы не задеть соседние, передвинул вторую и третью на три клетки влево. Теперь рисунок принял очертание золотых планок, вделанных в камень у колодца. Мореходов поставил клетки на место, еще раз отодвинул… Это и нужно сделать! И при этом что-то должно произойти. Трудно сказать, что именно, но, во всяком случае, несомненно, что с планками на камне соединен какой-то механизм.

Э-рика!

Капитан вздрогнул от неожиданности: в круге иллюминатора сидел Эрик. Он не решался влететь в каюту и, вытягивая шею, с любопытством озирался.

— Да, брат, ты прав. Действительно — эврика!.. Не знаю только, что из всего этого получится.

Капитан достал кусок сахара, протянул попугаю. Из бухты слышался скрип уключин. В кают-компании часы пробили одиннадцать.

Было без пяти час. Жаркое солнце немилосердно поливало каменные громады своими инфракрасными невидимками. Установка искусственного климата уже третий день на ремонте, и тридцатиэтажная бетонная коробка ФЦВРУ подобна раскаленной духовке. Не помогают ни спущенные жалюзи, ни отчаянно вертящиеся вентиляторы.

Из холодильника маленького бара, вделанного в книжный шкаф, Эштон налил себе стакан кока-колы. Напиток, всасываемый через соломинку, приятно холодит нёбо, свежестью разливается по распаренному телу.

Позавчера доклад прошел более чем удачно. Всегда высокомерный, выговаривая слова сквозь плотно сжатые зубы, генерал под конец даже улыбнулся.

Операция «Z-16-Н» можно считать законченной. Вот они — последние две радиограммы.

В предпоследней, полученной вчера в 19.28, Уэнсли сообщает, что операция должна закончиться к вечеру, то есть по здешнему времени — сегодня утром. И вот, в 10.15 принесли сообщение: «Фэймэз» идет обратно.

Молчание Годфри доказывает, что игра стоила свеч…

Телефон тихо зазуммерил.

— Господин полковник, вас вызывает генерал. Соединяю.

Эштон выпрямился, подтянулся:

- Господин генерал, полковник Эштон слушает. Здравствуйте, сэр.

— Как обстоит дело с «Зед-сикстин-эйч»? Начальство сегодня что-то не в духе. Даже не соблаговолили поздороваться.

Все в порядке, сэр. Два часа назад получена радиограмма, что «Фэймэз» лег на обратный курс. С минуты на минуту жду подробного донесения от своего человека. Разрешите…

Ничего не разрешаю. — Голос генерала без единой интонации. У него, по-видимому, не только зубы стиснуты, но и приоткрывает он только уголки губ. — Скажите, полковник, который сейчас час… в Москве?

Сию секунду, сэр. — К чему это он клонит? Еще не осознанное предчувствие чего-то непоправимого леденящей молнией проносится по венам. — Двадцать два часа двадцать три минуты, сэр.

Так вы говорите «все в порядке»? Полковник, мне думается, что как раз наступило время подать вам в отставку! Вам в ней не будет отказано.

Воротничок слишком тесен: узел галстука давит на кадык, вздуваются жилы.

Сэр, вы изволите шутить?

Идиот! Включите приемник Послушайте, что передает Москва!

Усевшись на внутреннюю раму самого дальнего иллюминатора кают-компании, куда не достигает свет настольной лампы, спрятав клюв в розовое «жабо», спит Эрик-Цицерон. Чайник давно остыл.

Склонившись над столом, друзья обсуждают необъяснимую связь между рисунками на рукоятке ножа и тайными механизмами на острове. Все убеждены, что разгадка знака на камне — правильна. Мнения расходятся лишь в предположениях, что за этим последует.

Мореходов встал:

— Батюшки! Клянусь розой ветров, мы совсем с ума сошли: второй час!

Федя схватился за голову:

— Товарищи, последние известия!.. Сегодня «Динамо» — «Зенит»… Только результат услышать! — он бросился к репродуктору.

Раздался знакомый голос диктора:

— … «Бриза»: капитана Мореходова, боцмана Крутова и матросов — пионеров Валю Смирнову, Диму Ракитина, Федю Шевко.

Что-то щелкнуло, и репродуктор умолк.

— Федька, давай приемник! На коротких…

Но Федя уже и сам настраивал радиоприемник.

… градусов, одиннадцать минут южной широты. Флора и фауна острова отличаются исключительным богатством и своеобразием… в лесах его обитают и гигантские представители отряда бескилевых птиц — моа, последние экземпляры которых считались истребленными в начале девятнадцатого века. Вице-председатель Географического общества Союза ССР, академик Константин Иванович Арсеньев, к которому мы обратились в связи с открытием острова, где отныне гордо развевается флаг нашей страны, сказал…

Товарищи, вот здорово!..

На Федю зашикали, замахали руками.

–., что безусловно… — Динамик снова затрещал, закашлял. В течение нескольких минут сквозь шумы, свист, тревожную дробь морзянки вырывались лишь отдельные слова.

Нажимая кнопки, Федя переводил прием с одной волны на другую.

— Где-то грозовые разряды. Обида какая! Наконец помехи устранились:

— … поистине неоценимые труды нашего соотечественника Ермогена Аркадьевича Стожарцева. Его достижения являются революцией в области физиологии растений. Родина приветствует своего достойного сына, вся жизнь которого являет собою пример беззаветного служения науке во имя счастья всех людей.

*

Бухта еще тонула в серой дымке, а на «Бризе» уже никто не спал. Всем хотелось скорее отправиться туда — в узкий коридор, к темному колодцу. Какую тайну раскроет сегодня разгаданный золотой узор?

Что произойдет, если механизм сработает?

Никто не вспомнил, что на сегодня был запланирован поход по острову. Молча и наспех позавтракали, еще раз осмотрели приготовленное снаряжение.

Мореходов сосредоточенно разглаживал усы:

— Ребята… как это ни грустно, а кому-нибудь из вас придется сменить Максимыча. Без него нам сегодня не обойтись.