Эмиль Офин - Формула ЧЧ
Во-первых, она в детской больнице хорошо познакомилась со старшей медицинской сестрой — Фаиной Львовной. У неё белый-белый халат с разутюженными складками, которые так накрахмалены, что даже потрескивают, а на голове — косынка с красным крестиком. Фаина Львовна сидит за своим столиком и говорит очень серьезные и абсолютно непреклонные слова. Например, такие:
— Больной Саша Матвеев, почему ты бродишь по коридору, когда уже был отбой? Вот прими этот порошок и немедленно отправляйся в постель.
И Саша Матвеев проглатывает горький порошок и шлепает тапками в свою палату. Попробовал бы он не послушаться Фаины Львовны — ого!
Почему бы не стать медицинской сестрой, а потом врачом-хирургом? Фаина Львовна говорит, что у неё, у Нинки, сильные ловкие руки, которые быстро научатся справляться со шприцем. Вот бы здорово! Допустим, Симка заболел, лежит и охает. Вдруг приходит Нинка и говорит абсолютно непреклонно: «Больной Серафим Воронов, повернитесь вот так, лежите спокойно» — и раз! — иголку ему в одно место!
Нинка уже сейчас кое-чего добилась, сдала на звание пионера-санинструктора. А потом потихоньку от всех сшила себе белый халат и косынку с крестиком. В таком виде однажды после школы она явилась в детскую больницу к Фаине Львовне; та засмеялась и отвела её прямо к Борису Григорьевичу. И профессор, к которому, чтобы попасть на прием, надо ждать очень долго, её, Нинку, принял сразу, посадил в кресло и повел такой разговор:
— У меня есть идея, уважаемая Нина…
Подумать только! «Уважаемая Нина»! Никто её сроду так не называл! Вот бы Симка услышал…
— Идея заключается в том, чтобы познакомить ваш форпост с моими пациентами. Как вы на это смотрите?
Да чего тут смотреть? Нинка готова для Бориса Григорьевича сделать все. Только ей что-то не очень понятно: зачем знакомиться?
— А затем, — объяснил профессор, — что для больных ребят это будет замечательным развлечением. Вот, например, у нас лежит такой Сережа Овсянников, уже почти месяц. Сложный перелом голеностопного сустава. Он перебегал улицу и угодил под грузовик. Или Алеша Багрецов. Тот съезжал по лестничным перилам и в результате — сломанная ключица и забинтованная голова. Эти и другие ребята лежат подолгу, им тоскливо. А тут вдруг к ним в гости придут прославленные форпостовцы. Такая встреча безусловно поднимет их жизненный тонус. Это лучше всяких лекарств, уж вы мне поверьте, уважаемая Нина. — И Борис Григорьевич потер свои белые руки. — Ну-с, договорились?
Ещё бы!
Нинка шла на сбор форпоста счастливая, гордая, возбужденная. Какие возможности открываются! Так замечталась, что сама чуть не угодила под трамвай.
Первым делом она спросила у ребят:
— Послушайте-ка, вы знаете, что такое жизненный тонус? Это, например, если происходит сложный перелом голеностопного сустава и приходится долго лежать…
Словом, Нинка рассказала все по порядку и передала разговор с Борисом Григорьевичем.
Идея профессора понравилась. Посыпались предложения, начались жаркие споры. Посоветовались с Инной Андреевной и Иваном Сергеевичем; они тоже подсказали много интересного. Так был составлен план и проведена детальная разработка операции, которую назвали условно «Жизненный тонус».
И вот в один прекрасный день — этот день надолго запомнился Нинке — Игорь сказал:
— Веди нас. В этой операции ты главная.
А к тому же в этот день выдалась удивительная, неповторимая погода. Напрасно некоторые думают, что в Ленинграде осенью постоянно дожди. А знают ли эти некоторые, какие дни бывают в октябре, когда в Летнем саду дошкольники ещё копаются в песке вокруг памятника И. А. Крылову, а над их головами старые липы, про которые Симка сочинил, что они какие-то задумчивые, словно собираются уснуть надолго? А Славка сказал, что это типичное бабье лето. Почему бабье? Женское тогда уж! Все самое красивое пишется именно в женском роде. Например: Нева, Александровская колонна, золотая осень, мечта, верность, дружба и, уж конечно, любовь… Ах, любовь! Симка сочинил такое стихотворение:
Я увидал тебя в халате белом,Ты стала выше, тоньше и милей.О как прекрасно, благородно, смело —Лечить и оперировать детей!
Да, решено. Нинка будет врачом-хирургом. Начало уже положено; сегодня она ведет ребят в больницу. «В этой операции ты главная», — так сказал Игорь. Пусть эта операция ещё не хирургическая, а только «жизненный тонус», — не беда. Наступит время, и Нинка будет делать настоящие операции.
И вот она идет впереди ребят. Все они уже в пальто и куртках, потому что октябрь, стало холодно, хоть солнце и светит вовсю. А Нинке жарко, как в июле, она волнуется больше, чем на экзаменах.
Глава девятнадцатая
НА ЧТО ЭТО ПОХОЖЕ!
Борис Григорьевич довольно улыбался и, слегка наклонив седоватую голову, подмигивал поверх очков своим пациентам.
— Ну-с, итак, я сдержал слово. Вот к нам пришли обещанные форпостовцы. Встречей поручаю руководить Нине Логиновой, она пионер-инструктор по санитарной части у себя в школе. А я, увы, должен идти. С вами остается старшая медсестра.
Борис Григорьевич ушел. А Нинка оглянулась на Фаину Львовну, расправила складки своего белого халата и, стараясь, чтобы её голос звучал как можно непреклоннее, обратилась к больным:
— Товарищи, во-первых, мы принесли разные интересные книжки. Их собрали наши школьники специально для вас. Сима и Клим, раздавайте книжки. Во-вторых, наступают длинные осенние вечера, и читать с верхним освещением вам будет трудно. Вот в этой картонной коробке лежат маленькие настольные лампы системы «гриб». Их дал завхоз больницы, а наш электрик Федя Новиков сейчас проверит эти лампы и установит каждому на тумбочку. Приступай, Федя. А мы будем знакомиться.
Мальчик с забинтованной головой приподнялся на койке.
— Пускай ваш Игорь Соломин расскажет про форпост.
— Да-да, — попросили больные, — пусть расскажет. Нинка посмотрела на Игоря: «Что же ты молчишь?»
А тот посмотрел на Славку.
— Я не умею говорить, ребята. Не сердитесь. Вот если бы Славка…
— Это наш первый ученик, товарищи. Вячеслав, расскажи за Игоря.
И Славка принялся рассказывать про чердак, про Ивана Сергеевича, про то, как отвоевали домик для форпоста, и про разные другие дела.
Больные ребята слушали затаив дыхание, стараясь не пропустить ни одной подробности. Особенно когда Славка красочно расписывал, как самый маленький форпостовец Клим Горелов на безлюдном глухом пустыре, в трудных условиях пересеченной местности, сфотографировал опасного преступника в клетчатой кепке.
— А если бы этот Клетчатая Кепка поймал вашего Клима и проломил бы чему башку? — спросил Забинтованная Голова. — Его бы так же ругали родители и доктора, как меня, да?
— Сравнил, — строго сказала Нинка и торжественно добавила: — Клим ведь рисковал для Родины! А для кого рисковал ты, когда катался по перилам? Что я, не знаю, что ли? Я смотрела твою историю болезни, не думай!
И Нинка многозначительно посмотрела на Фаину Львовну.
Забинтованная Голова обиженно засопел и скрылся под одеялом, — подумаешь, косынку с крестиком, нацепила! Маленькая, а уже вредная, вроде Фаины Львовны.
Дальше Славка начал показывать свой номер. Он решал устно любые упражнения на трехзначные цифры. Больные задавали, а он отвечал очень быстро. Когда потом проверяли на бумаге, оказывалось тютелька в тютельку. Ясно, этот парень всегда будет хватать только пятерки! Ему-то что!
Но самый «гвоздь программы» Нинка приберегла под конец.
— Сейчас выступит участница нашего школьного драмкружка — Валерия Дружинина. Вы, наверно, слыхали про неё?
Ещё бы не слыхали! Ведь здесь же, в больнице, лежал ребенок, которого эта Лера Дружинина спасла от смерти.
Мальчишки даже привстали на койках, чтобы получше разглядеть Леру.
А она вышла на середину палаты и звонким, уверенным голосом сказала:
— Во-первых, спасла не я, а шофер Гриша Бубликов и Борис Григорьевич. А во-вторых, я прочту вам стихотворение Серафима Воронова «На что это похоже».
Здесь хорошо, но дома ведьГораздо лучше все же.Зачем, ребята, вам болеть?На что это похоже!Здесь надо целый день лежать.Ни поиграть,Ни погулять,Пить горькие лекарства —Ужасные мытарства!Вот забинтованный лежитОвсянников Сережа.Он потому здесь и лежит,Что все по улицам бежит,Ходить, как все, не может;Под носом у грузовикаПеребегал дорогу,А грузовик, хоть и слегка,Задел Сереже ногу,Но грузовик, ведь он,Как слон —Уж налетит,Так не простит…И вот лежитСережа.На что это похоже!А вот Алеша Багрецов:Он, удалец из удальцов,Катался по перилам.Ох, здорово же было!Он словно ласточка летит,Скользит,Летит…И вот — лежит,Как и Сережа,Тоже.В бинтах рука и голова,Хрипит,КряхтитЕдва-едва.На что это похоже!А рядом с вами за стеной,В соседнем помещенье,Болеет Яша ГаевойНелегким воспаленьем.А почему?Да потому —Купаться вздумалось ему.Занятие негодное, —КогдаВодаХолодная.Хоть воспаленье легких, ноОх и тяжелое оно!Совсем вставать не может.Лежит,Грустит,ГлядитВ окно.На что это похоже!
Чтоб вам сюда не попадать,Не надо вниз с перил съезжать,Перед машиной пробегатьИ в воду осенью нырять.
Совет понятен мой и прост:Скорее поправляйтесьИ в пионерский наш форпостВеселыми являйтесь.
Мы приглашаем в гости вас,Но только заявляем:Здоровым надо быть у нас!Больных не приглашаем!
Ох, и захлопали же Валерии Дружининой! Да и Симке пришлось кланяться. Аплодировали даже те ребята, которых продернули, даже Забинтованная Голова — Алеша Багрецов. Он колотил по тумбочке одною рукой — другая-то в гипсе. Фаине Львовне пришлось усмирять их, но они все кричали:
