Лола и единственная свидетельница - Изабель Абеди
— Напрашивается мысль о скором появлении младенцев, — хихикнула я.
— Думай, что говоришь, — отвесила мне подзатыльник подруга. — Хватит с меня чокнутого сводного братца. Хорошо, что Джефф оставляет свою квартиру. Если б он вздумал переночевать у нас с Алексом и Паскалем, было бы жутко тесно.
— Тогда пусть Алекс ночует у меня, — предложила я. — А моего братца переселим в твою комнату.
— Лучше в комнату Энцо, — усмехнулась Фло.
Она подтолкнула коляску в другой конец прихожей. Дверь была закрыта, а когда мы ее открыли, то увидели Энцо, лежащего на спине посреди комнаты на новеньком деревянном полу, раскинув руки и ноги в стороны. Он лежал неподвижно и смотрел в потолок так, будто над ним было звездное небо. Собственно, почти так оно и было. Потолок был темно-синий, усыпанный крохотными золотыми точками. Стены были выкрашены такой же золотистой краской. Под окном стояла коробка с надписью «Кулинарные книги». Энцо — замечательный повар и собрал целую коллекцию книг. К музыке он тоже неравнодушен. В свой первый день в школе он устроил целое шоу на учительском столе. Вот и теперь он барабанил по дощатому полу кончиками пальцев, не замечая, что у него появились слушатели.
— Напишу на двери: «Заходите ко мне, потому что сегодня я дома…» — напевал он себе под нос.
На душе у меня стало легко и радостно. Фло положила руку мне на плечо. Мы затаили дыхание и тихонько порадовались, что Энцо нас не видит.
— Не понимаю, как мать могла от него отказаться, — прошептала я, когда Фло тихонько закрыла дверь. — Она все еще дышит вместе со своим Шрим-Шримом в Индии?
— Не знаю, — пожала плечами Фло. — Но если даже так, то уж слишком долго она там дышит.
Точно. Прошло уже почти четыре месяца с тех пор, как разодетая в цветастое сари Гудрун, переживающая жизненный кризис, и ее сын Энцо появились в жизни Пенелопы и Фло. Это случилось вечером. А утром Гудрун словно в воздухе растворилась. Осталась только записка, в которой она сообщила Пенелопе, что намерена обрести внутренний покой в индийском ашраме гуру Шрим-Шрим Акхара.
Но, похоже, этот гуру был далеко не святым отшельником, так как его дыхательные курсы стоили целое состояние. Это Джефф разузнал уже позже. А вот Энцо Гудрун бросила у Пенелопы без единого цента. И как вам это нравится? Какая мать может так поступить?
Ответить Фло не успела, потому что у нее в кармане зазвонил мобильный.
— Подожди, — пробормотала она. — Это телефон Пенелопы… Алло? — Фло прижала телефон к уху. — Нет-нет, это Фло, дочь Пенелопы. Кто? Вас плохо слышно… Кто? О… — подруга вздрогнула. — А мы как раз переезжаем. Мне передать ей трубку? Ах, да… — Фло почесала в затылке, умолкла и облизала губы, что бывает с ней только тогда, когда она очень нервничает.
— Кто это? — прошептала я.
Фло тряхнула головой и отвернулась.
— Что? — вдруг резко спросила она. — Но когда… Эй? Алло! — Она еще несколько раз повторила «Алло», но связь, очевидно, оборвалась.
Подруга опустила руку с телефоном и уставилась на меня.
— Ты не поверишь, — пробормотала она. — Черта помяни, а он тут как тут!
Ну и ну! Неужели… Не может быть!
— Пожалуйста, — пролепетала я, — только не говори, что это Гудрун!
Фло глубоко вздохнула — и кивнула.
— И что? — я даже заерзала в коляске. — Не тяни, а то я умру от любопытства! Чего она хочет?
— Велела передать Пенелопе, что возвращается. И у нее есть новости. И еще… — у Фло дрогнул голос. — Еще она хочет забрать Энцо! — Подруга сжала руки в кулаки. — Господи! Несколько месяцев назад я бы еще и приплатила, лишь бы Энцо исчез из моей жизни. Но теперь!..
Я совсем пала духом.
— Когда? — спросила я.
— Скоро, — ответила Фло.
— Как скоро?
— Она не сказала, — Фло сунула телефон в карман. — Связь — полный отстой. Говорит: пусть он еще немного поживет с нами, пока ее не будет.
— Надеюсь, ее еще долго не будет! — фыркнула я и взглянула в дальний конец прихожей, где Пенелопа как раз вешала на стену картину. — Ты скажешь ей о звонке?
— Не знаю, — моя подруга прикусила нижнюю губу.
— Лучше не сегодня, — прошептала я. — И не завтра, и не на следующей неделе. Посмотри, Фло, как Энцо счастлив! А если он узнает, это счастье развеется, как дым. Пожалуйста, не говори ничего Пенелопе!
— Ладно, — Фло покатила меня дальше. — Сейчас я покажу тебе свою комнату.
Голос у нее больше не дрожал.
Комната моей подруги оказалась самой большой в квартире. Стены тут были бирюзовые, как южное море летом. У одной стены стоял знаменитый шкаф с девяноста девятью ящичками, а на противоположной стене был нарисован огромный кит.
— А где Хармс? — поинтересовалась я.
— Здесь, — Фло кивнула на коробку из-под обуви, стоявшую возле шкафа. В крышке были проделаны дырочки, изнутри доносился слабый писк.
Фло открыла коробку, и хомячок мигом вскарабкался по ее руке. Его коричневый мех свалялся, а на головке виднелись небольшие плешинки, будто его подстригли маникюрными ножницами. Хармсу было уже два с половиной года, и если перевести это на человеческий возраст, то ему уже стукнуло годков сто пять или даже больше.
— Давай, занимай свои апартаменты, — Фло выдвинула ящичек номер семь и осторожно пересадила туда хомячка.
Тут в ее комнату сунул нос Энцо.
— Правда, наша новая квартира ну просто клевая? — спросил он.
— Да, — согласилась я, но на сердце у меня скребли кошки.
Звонок Гудрун все испортил. Настроение у меня упало. Фло тоже молчала.
Не вставая с коляски, я помогла подруге разложить вещи по всем девяноста девяти ящичкам, а потом мне захотелось в туалет. Фло отвезла меня в ванную и подала костыли, которые принес папай. Вообще-то пользоваться ими мне разрешили только к концу недели, но тренер на лечебной гимнастике показал, как правильно на них опираться, чтобы пересесть с коляски на унитаз. Я неплохо освоила это акробатическое упражнение, но на этот раз сделать то, зачем я сюда пришла, мне не удалось. Едва я подняла крышку унитаза, как убедилась, что он занят. Оттуда на меня уставилась острая мордочка. Серо-бурая мокрая шерстка, шустрые черные глазки. На секунду мне даже показалось, что каким-то волшебным образом Хармс переместился из своего ящика в
