Валерий Квилория - Возведённые в степень
Лучше всех это получалось у Мухи. Он стоял на подоконнике у правого края баррикады и выстрел за выстрелом наносил противнику сокрушительный урон.
– Молодец, Толик! Дай им жару! – подбадривала завуч, хотя днём раньше первой бы назвала стрельбу из рогатки в школьной столовой хулиганством и чудовищным бескультурьем.
В школе Толика Мухина звали Мухой не из-за фамилии. А из-за того, что бил он из рогатки столь метко, что мог за несколько метров попасть в обычную муху на стене. А тут увеличенные муравьи. Стрелять по ним было для него так же просто, как стрелять в упор из пушки по слону.
Поняв, от кого исходит наибольшая опасность, бурые оккупанты дружно ринулись на правый фланг. Самый крупный из них ухватился одной лапой за подоконник, а вторую протянул к ноге меткого стрелка.
– Толик, берегись! – увидев это, закричала Фенечка.
Увы, Муха в грохоте сражения ничего не слышал. Между тем, большому муравью осталось совсем чуть-чуть, чтобы зацепить его своими крючками и утянуть за линию фронта. Завуч повернулась к учителю биологии.
– Стреляйте! – приказала она. – Иначе Мухин погибнет.
Ни слова не говоря, Пантелеймон Юрьевич взял самопал на изготовку, прицелился и чиркнул спичкой. В самопале зашипело, из дула повалил дым и всё. Осечка!
– Что же вы! – огляделась Фенечка и, не обнаружив никакого оружия, вспомнила о собственной шее.
В отчаянии она одним рывком сорвала с себя автомобильный руль и запустила его через всю столовую. Руль просвистел в воздухе, словно летающая тарелка, и начисто срезал большому муравью усики. Но это агрессора не остановило.
– Натуральный мымрик! – вознегодовал тогда Пантелеймон Юрьевич.
Схватил за дуло бесполезный самопал и с силой метнул в безусого муравья. Тяжеленное оружие попало настырному мирмику точнёхонько в лоб. Лишь тогда он выпустил подоконник и скрылся за баррикадой. Увидев, что до Мухи не добраться, бурые оккупанты бросились на левый фланг к израненному физруку. Очевидно, они намеревались прорвать фронт на самом слабом его участке и даже успели опрокинуть пару столов… Но тут Галка Кит принесла из столярной мастерской охапку табуретных ножек.
– Кому дубинки?! – закричала она.
Первой вооружилась Фенечка, которая тотчас поспешила на выручку к учителю физкультуры.
– Держитесь, Львович! – размахивая дубиной, врезалась она в самую гущу сражения.
За ней, круша противника налево и направо, двинулся Пантелеймон Юрьевич. Муравьям пришлось отступить и на левом фланге. Перегруппировавшись, они сменили тактику. Мирмики взбирались на сцену и с её высоты вели по защитникам школы шквальный огонь. Очередной муравей поворачивался задом к баррикаде, приподнимал брюшко и – чвяк – на ту сторону летела короткая струя муравьиной кислоты. Мальчишки проявляли чудеса сноровки, уклоняясь от обжигающих «плевков». Но всё равно то один, то другой из них с криками отбегал к умывальникам, где наготове стояли девчонки. От кислоты досталось всем. Один заряд хлопнул по пышной причёске Фаины Демьяновны. Правда, завуч в пылу сражения не обратила на это внимания. А зря.
Победа и трофоллаксис
От частых попаданий в пиджаке Леры образовалось множество прорех и пиджак стал похож на кружевную салфетку.
– Ах, так! – увидев это, разозлился Лера.
Взял на прицел самого крупного муравья, хотел выстрелить и не выстрелил. Муравей без усов вёл себя странно – размахивал рулём от «жигулёнка» и не давал своим сородичам вести по школьникам прицельную стрельбу.
После массированного обстрела бурые агрессоры предприняли контрнаступление на центральном участке. Вмиг опрокинули один из столов и образовали в баррикаде брешь. Сражавшийся там Пека не успел опомниться, как был заплёван кислотой и сбит с ног. Если бы не поднос, которым он прикрывался, как щитом, ему бы запросто откусили нос или ухо.
– Петя, держись! – зычно крикнул Пантелеймон Юрьевич, бросаясь на помощь.
– Не сдавайся, Капустянский! – вторила Фенечка.
Все, кто находился поблизости, поспешили к Пеке на выручку. Под градом обрушившихся на них ударов муравьи отступили. Стол тотчас поставили на место, и баррикада снова стала неприступной.
Тут вместе с Почёмбытом прибыло новое пополнение.
– Братцы! – объявил Юлиан Сидорович. – В кабинете физики проходят последние испытания электрошокера. Ещё немного, и наш замечательный Николай Николаевич покажет этим вражинам, что такое высокое напряжение!
Муравьи, услышав, какая опасность им грозит в лице учителя физики, внезапно дружно отступили, а затем и вовсе побежали прочь из школы. Последним, грозно размахивая рулём, ковылял всё тот же большой безусый муравей.
– Ура! – закричали одиннадцатиклассники.
– Ура! – подхватили восьмиклассники.
– Победа! – воскликнули учителя.
Но стоило им зайти на кухню, как радость их померкла. Там царил полный разгром.
– Да они всё наше продовольствие украли, – заключил Почёмбыт, – вот и сбежали.
Неожиданно в конце кухонного коридора показался муравей без усов. Руль болтался у него на поясе, а в лапах была объёмистая кастрюля. Муравей вразвалочку приближался к Юлиану Сидоровичу. От такой наглости насекомого люди на мгновение опешили. В следующий миг мальчишки схватились за дубины.
– Не бейте его! – закричал тогда Лера. – Он за нас!
Действительно, муравей и не думал нападать. Он подошёл к директору школы, поставил перед ним кастрюлю и склонил голову. От такого вежливого поведения Почёмбыт просто умилился. Муравей, между тем, снял крышку, и все увидели, что кастрюля до краёв наполнена сладким и густым киселём.
– Какое-то необычное проявление трофоллаксиса, – заметил Пантелеймон Юрьевич.
Защитники баррикады удивлённо посмотрели на биолога.
– Это передача пищи от муравья к муравью, – пояснил он.
Фенечка нахмурилась, Юлиан Сидорович пригладил пушок на лысине, а 8 «Б» дружно посмотрел на любителя насекомых. Но Клёпа тоже не знал, что такое трофоллаксис.
– Из лап в лапы, что ли? – наморщил он лоб.
– Да нет же! – отмахнулся Пантелеймон Юрьевич. – Это когда муравей-фуражир[16] набирает полный зобик[17] пади[18], возвращается в муравейник, принимает характерную позу и выделяет изо рта капельку жидкости. Ближайшие муравьи выпивают эту капельку. Затем они кормят следующих своих товарищей и так далее по цепочке. В итоге принесённый одним фуражиром корм становится достоянием всей семьи.
– Вот это взаимопомощь! – восхитилась Фенечка.
– И взаимопонимание, – добавил Пантелеймон Юрьевич. – Во время трофоллаксиса в пищу попадают выделения муравьёв. Благодаря этому они знают численность своей семьи, есть ли в ней царица, сколько личинок и рабочих муравьёв, а также многое другое. Они самые организованные и дисциплинированные насекомые, выполняющие общую задачу.
– А почему тогда этот не ушёл с остальными? – указал на безусого муравья Юлиан Сидорович. – Может, он шпионить остался?
Учитель биологии внимательно присмотрелся к подозреваемому в шпионаже мирмику.
– Кажется, я ему по голове вашим самопалом попал, – припомнил он. – Скорее всего, у этого муравья что-то вроде сотрясения мозга случилось, а ещё могло сказаться отсутствие усиков.
– Так и есть, – показала на руль Фаина Демьяновна, – он и мой крестник.
– Надо его на цепь посадить, как собаку, – предложил Муха. – Он своих предал и нас предаст.
– Это не предательство, – не согласился биолог.
– Я его к себе возьму, – решительно выступил вперёд Лера.
Муравей, по-видимому, хорошо понимал человеческую речь. Он тотчас подбежал и лёг у Лериных ног.
– Видели, каков царь природы, – ухмыльнулась Фенечка. – Даже муравьи нашему Стопочкину покорны.
– Да бросьте вы, – рассердился Пантелеймон Юрьевич. – Кто вам сказал, что люди для природы важнее, чем муравьи? И почему? Потому что нас 6 миллиардов? Да на каждого человека приходится примерно по 250 миллионов насекомых. И если они все увеличатся, нам будет не до царствования.
– А муравьи ещё вернутся? – подняла руку Галка Кит.
– Обязательно, – кивнул биолог. – Ушли мирмики только потому, что набрали полные зобики еды. Сейчас они поделятся с остальными муравьями, а после приведут с собой в два раза больше фуражиров…
Лера отошёл к умывальнику, где сидел контуженный падением Петя Капустянский.
– Шурку не видел? – спросил он.
Пека потряс головой.
– Какого Шурку?
– Захарьева.
– А, Шурку, – наконец, понял он. – Шурка домой побежал – за мазью от ожогов.
Нечапай и собачьи скакуны
