Р. Стайн - Возвращение мумии
Я пару раз пробежался расческой по своей темной шевелюре, надел черную с желтым кепку с эмблемой «Мичиганских Росомах». После чего поспешил в палатку, что служила в лагере столовой — завтракать.
Над растущими вдалеке пальмами плыло раскаленное солнце. Желтые пески пустыни сияли в его лучах. Я вдохнул полной грудью свежий воздух…
Фу. Да тут рядом, похоже, верблюды, решил я. Воздух оказался не таким уж и свежим.
Дядю Бена и Сари я обнаружил в палатке-столовой, они сидели в конце длинного стола и завтракали. Дядя Бен был одет в свои обычные мешковатые брюки и белую спортивную рубаху с короткими рукавами и пятнами от кофе на груди. Сари стянула свои длинные темные волосы в хвост. На ней белые теннисные шорты были и ярко-красная майка.
Когда я вошел в палатку, они поприветствовали меня. Я налил себе стакан апельсинового сока и, за неимением хлопьев, взял себе миску каши из отрубей с изюмом.
На другом конце стола завтракали трое дядиных рабочих. Они оживленно обсуждали предстоящее дело.
— Мы сможем войти уже сегодня, — услышал я слова одного из них.
— Чтобы сломать печать на двери гробницы, может понадобиться несколько дней, — возразила молодая женщина.
Я сел рядом с Сари.
— Расскажи мне все о гробнице, — попросил я дядю Бена. — Чья это гробница? Что в ней?
Он хохотнул:
— Давай я хоть пожелаю тебе доброго утра, прежде чем начать лекцию.
Сари нависла над моей миской.
— Ага, посмотри… — сказала она, показав пальцем на мою кашу. — У меня в каше больше изюмин, чем у тебя!
Говорю же, она и завтрак может превратить в состязание.
— Ничего, у меня зато больше мякоти в соке, — ответил я.
Это я так сказал, шутки ради, но она принялась изучать свой стакан с соком, дабы удостовериться.
Дядя Бен вытер рот бумажной салфеткой. И сделал большой глоток черного кофе.
— Если я не ошибаюсь, — начал он, — гробница, которую мы открыли, принадлежала царевичу. А именно — двоюродному брату фараона Тутанхамона.
— Это который «Кинг Тут», — перебила его Сари, обращаясь ко мне.
— Я в курсе! — резко ответил я.
— Гробница Тутанхамона была открыта в 1922 году, — продолжал дядя Бен. — Погребальная камера оказалась заполнена большей частью сокровищ Тутанхамона. Это стало величайшим археологическим открытием двадцатого века. — На его лице появилась улыбка. — До недавнего времени.
— Ты думаешь, что нашел нечто более потрясающее? — спросил я. К каше я даже не притронулся. Слишком увлекла меня дядина история.
Он пожал плечами.
— Невозможно узнать, что находится за дверью гробницы, покуда ее не вскроешь, Гейб. Но я держу пальцы скрещенными. Я верю, что мы нашли гробницу царевича Хор-Ра. Как я уже сказал, он приходился фараону двоюродным братом. И поговаривали, будто богатством он не уступал своему царственному родственнику.
— И ты считаешь, что все короны, украшения и сокровища царевича Хор-Ра погребены вместе с ним? — спросила Сари.
Дядя Бен одним глотком допил кофе и отодвинул кружку через стол.
— Как знать? — ответил он. — Там могут храниться невиданные богатства. А может не оказаться ничего. Всего лишь пустая комната.
— Как она может быть пустой? — возмутился я. — Как могут быть в пирамидах пустые гробницы?!
— Разорители гробниц, — хмурясь, ответил дядя. — Не забывай, царевич Хор-Ра был погребен примерно за 1300 лет до нашей эры. На протяжении многих столетий воры врывались в гробницы и успели разграбить немало погребальных камер.
Он встал и вздохнул.
— Может статься, мы ухлопали столько месяцев на раскопки чтобы обнаружить в итоге пустую комнату.
— Как бы не так! — вскричал я. — Бьюсь об заклад, мы найдем там мумию царевича. И сокровищ на миллионы долларов!
Дядя Бен улыбнулся мне.
— Довольно болтовни, — сказал он. — Доедайте свой завтрак — и за дело.
Мы с Сари вышли из палатки вслед за дядей Беном.
Он помахал рукой двум молодым мужчинам, которые вышли из палатки с техникой, неся необходимое оборудование. И поспешил к ним.
Мы с Сари отстали. Она повернулась ко мне, и лицо ее было серьезным.
— Слушай, Гейб, — тихо сказала она, — ты прости, что я была такой врединой.
— Ты? Врединой? — язвительно ответил я.
Она даже не усмехнулась.
— Я переживаю, — призналась она. — За папу.
Я взглянул на дядю Бена. Тот как ни в чем не бывало беседовал со своим работником, похлопывал по спине. В общем, был, как обычно, весел и бодр.
— Чего ты переживаешь? — спросил я. — Твой отец на седьмом небе от счастья.
— Вот это меня и тревожит, — прошептала Сари. — Он так счастлив, так волнуется! Он действительно думает, что совершит открытие, которое его прославит.
— Ну и что? — спросил я.
— А то, что вдруг там и впрямь окажется пустая комната? — ответила Сари, не сводя темных глаз с отца. — Что если разорители гробниц давно обчистили это место? Что если это и не царевича вовсе гробница? Что если папа взломает печать, отопрет дверь — а там только пыль да змеи?
Она вздохнула.
— Это разобьет ему сердце. Вдребезги. У него, Гейб, такие надежды! Не знаю, сможет ли он оправиться от такого удара.
— К чему такие мысли? — ответил я. — Что если…
Я умолк, потому что дядя Бен поспешил к нам.
— Идемте в гробницу, — взволнованно проговорил он. — Рабочие считают, что мы вплотную приблизились ко входу в погребальную камеру.
Положив руки нам на плечи, он повел нас к пирамиде.
Как только мы вошли в отбрасываемую пирамидой тень, воздух сделался прохладнее. В поле зрения возник низкий проход, прорытый в нижней части задней стены. Ширины его хватало лишь на то, чтобы протискиваться внутрь по одному. Вглядываясь в узкое отверстие, я обнаружил, что туннель за ним круто уходит вниз.
«Только бы не упасть», — подумал я, чувствуя, как от страха кишки завязались в узел. Я представил, как падаю и падаю в бездонную черную дыру.
Впрочем, по большому счету я боялся грохнуться перед Сари. Я знал, что она никогда не даст мне об этом забыть.
Дядя Бен вручил нам по ярко-желтой каске. В каждую был вмонтирован фонарик, как у шахтеров.
— Держитесь вместе, — напутствовал он. — Я не забыл прошлых каникул. Вы двое разбрелись и втянули нас в передрягу.
— Н-не станем, — запинаясь, проговорил я. Я старался не подавать виду, что нервничаю, но ничего поделать с этим не мог.
Я взглянул на Сари. Она поправляла шлем. И выглядела такой же спокойной и уверенной в себе, как и всегда.
— Я пойду вперед, — сказал дядя Бен, затягивая ремешок каски под подбородком. Он повернулся и начал спускаться в дыру.
Но пронзительный крик, донесшийся откуда-то сзади, заставил нас всех остановиться и обернуться.
— Стойте! Пожалуйста, остановитесь! Не входите туда!
7
К нам бежала по песку молодая женщина. Ее длинные темные волосы развевались на бегу. В одной руке она держала коричневый чемоданчик. На шее болтался фотоаппарат.
Она остановилась перед нами и улыбнулась дяде Бену.
— Доктор Хассад? — спросила она, задыхаясь.
Дядя кивнул.
— Да? — Он подождал, когда она переведет дух.
«Ничего себе! Какая красавица», — подумал я. Как я уже говорил, волосы у нее были длинные, темные, гладкие и блестящие. На лоб спадала густая челка. А под челкой — самые прекрасные зеленые глаза, какие мне когда-либо доводилось видеть.
Одета она была во все белое. Белый пиджачок, белая блузка, белые брючки. Невысокая — всего на дюйм или два выше, чем Сари.
«Она, должно быть, кинозвезда, — сказал я себе. — Но до чего хороша!»
Она поставила чемоданчик на песок и пригладила волосы.
— Извините, что так кричала, доктор Хассад, — сказала она. — Просто мне необходимо было с вами поговорить. Я не хотела, чтобы вы скрылись в пирамиде.
Дядя Бен разглядывал ее, хмуря брови.
— Как вам удалось миновать охрану? — спросил он, сняв каску.
— Я показала им журналистское удостоверение, — ответила она. — Я репортер каирской газеты «Солнце». Меня зовут Нила Рахмад. Я надеялась…
— Нила? — перебил ее дядя Бен. — Какое чудесное имя!
Она улыбнулась:
— Да. Моя мама назвала меня в честь Нила, Реки Жизни.
— Что ж, имя у вас, конечно, прекрасное, — сказал дядя Бен. Его глаза сверкнули. — Но я не готов позволить каким-либо репортерам освещать нашу деятельность.
Нила нахмурилась и закусила губу.
— Несколько дней назад я разговаривала с доктором Филдингом, — сказала она.
Глаза дяди широко раскрылись от удивления.
— Вот как?
— Доктор Филдинг дал мне разрешение написать о вашем открытии, — настаивала Нила, не сводя с моего дяди глаз.
— Да ведь мы ничего еще не открыли! — сердито сказал дядя Бен. — Там, может, и открывать-то нечего.
