Кэтрин Ласки - Восход звезды
– И что же это?
– Мы стали дикими! – тихо, словно выдавая величайший секрет, прошептала Анжела.
– Значит, мы никогда не вернемся к нашим хозяевам? – спросила Корасон.
– Не думаю, что они примут нас обратно, – Анжела прижала уши и вздрогнула. – Мы теперь сами по себе.
«И скоро, – подумала Эстрелла, – мы начнем голодать. И виновата в этом буду я».
Она вполуха прислушивалась к тому, о чем переговаривались старые кобылы, а теперь обернулась и посмотрела прямо на них. Анжела с Корасон последними отказались от прежних аллюров и всего остального, навязанного людьми. Они прошли долгий путь, а теперь думают, что, может быть, стоит вернуться.
Эстрелла закрыла глаза, не в силах на это смотреть. Да, это она в ответе за все. Она привела их сюда. Анжела права. Есть разница между тем, чтобы быть свободными и быть дикими. Она вспомнила, что Эсперо говорил о том, каково это – принадлежать кому-то, о том, что это против их природы, что даже если у тебя во рту нет мундштука, он все равно как будто все время там.
«Твои губы сохраняют его форму. Ты постоянно чувствуешь вкус металла. Как будто этот мундштук загнали тебе в мозг, и ты знаешь, что никогда от него не избавишься».
Эстрелла больше всего на свете хотела найти Эсперо, но чем ради этого придется пожертвовать? Может ли она предать остальных? Неужели она приведет Первый Табун обратно под молоток кузнеца? Опять заставит их ощутить на губах вкус железа?
Молодая кобылка родилась на корабле, но ее не успели объездить. Хотя люди и пытались это сделать, когда поймали ее в Городе Богов, но она сбежала. Эстрелла обладала свободой благодаря счастливой судьбе и сильной воле. Анжела права. Быть свободной – это просто избавиться от того, что тебя связывало, а быть дикой… это совсем другое. Быть дикой – значит не предавать свою природу, беречь то, что дано тебе от рождения, а не то, что навязано людьми. Быть дикой – значит сохранять себя, не давать никому и ничему сломить и укротить тебя. Быть дикой – вот ее жребий. Это ее наследство и ее судьба.
«Я – дикая». Эстрелла зажмурилась, пытаясь вызвать в памяти образ маленькой Звездной Лошадки. Но он не появлялся.
Не осталось ничего, кроме темноты.
Глава четвертая
Большой пес
Не было никакого похитителя снов. Существо оказалось реальным, выследить его Тихо не составило труда. Огромные копыта, вчетверо больше собачьих лап и вдвое, а то и втрое больше копыт барана, оставляли на мокрой от дождей земле четкие отпечатки. А потом Тихо нашел его помет. Огромные округлые куски лежали кучами и не походили на тот навоз, который ему приходилось видеть раньше.
Вот уже три дня мальчик следил за зверем скрытно, как только мог. Он всегда старался оставаться с подветренной стороны, чтобы существо его не почуяло. Но иногда ему это не удавалось, и тогда он слышал, как зверь нервно и тяжело дышит или издает высокие резкие звуки. Звуки эти совсем не походили на собачий лай, но все-таки Тихо про себя стал называть странное существо Большим Псом.
У мальчика почти не осталось вяленого мяса, и желудок иногда начинал недовольно урчать. Однажды Большой Пес услышал этот звук и резко прянул в сторону, чуть не врезавшись в дерево. Тихо давно подозревал, что, хотя животное прекрасно слышит и чует, со зрением у него что-то не так. Оно часто бродило кругами по маленькому участку земли.
Тихо не знал, почему Большой Пес его боится: потому что никогда не видел человека или, наоборот, потому что уже встречался с людьми и думал, что мальчик на него охотится? Как же объяснить ему, что он, Тихо, не хищник и ему ни за что никогда в жизни не пришло бы в голову считать Большого Пса добычей?! Казалось, что он слышит голос Гару, дающий ему советы: «Терпение. Будь терпелив».
Если Тихо и научился чему-то за годы хромоты, так это терпению. Он помнил, как Гару говорила: «Ты ничем не хуже твоих ровесников и даже намного умнее. Тебе просто приходится медленнее двигаться. Поэтому ты должен научиться терпению. Терпение может сделать тебя сильнее, как других делают сильными мышцы. Оно поможет тебе яснее видеть вещи».
* * *Бобтейл стукнул копытом по земле и фыркнул.
– Зима надвигается. Больше ждать нельзя. Пора в путь. Эстрелла, пошли! Давай! – Уши вороного жеребца были прижаты к голове, глаза сверкали.
Эстрелле стало немного не по себе, но она не отвела взгляда.
– Что, я одна, что ли, чувствую запах Эсперо? Я готова поклясться, что чуяла его! – Она повернулась к Грулло, крепкому буланому жеребцу. Это был надежный товарищ, умный и понимающий. Он никогда не впадал в панику и не судил поспешно. – Грулло, ты же наверняка чувствовал его запах. Разве нет?
Он печально покачал головой.
– Нет, Эстрелла. Не чувствовал.
– А если бы даже и чувствовал, – вмешался Бобтейл, – то что с того?
Грулло кинул на него неприязненный взгляд.
– Много чего, Бобтейл.
Эстрелла не могла найти слов от изумления.
– «Что с того?» А то, что Эсперо где-то рядом, и мы должны пойти отыскать его! Вы что, не верите, что я его чуяла?
– Может быть, ты его действительно чуяла, – мягко ответил Грулло. – Но иногда мы все обманываемся. Эстрелла, я слышал, как ты зовешь его во сне. Твои мысли полны им. Мы это понимаем. Вы были очень близки. Он был тебе как отец. И все же…
– Грулло хочет сказать, – продолжила за него Корасон, – что ты слишком упорствуешь.
– Вот и я о том же, – фыркнул Бобтейл.
Жестокие слова. Эстрелла задрожала.
– Эстрелла, – осторожно проговорил молодой жеребчик Селесто, – ты не можешь до бесконечности искать Эсперо. Трава жухнет. Мы и так уже ложимся спать на голодный желудок. У нас почти не осталось времени.
«Нет!» – хотелось крикнуть Эстрелле.
– Вы хотите сказать, что я себя обманываю? Значит, никто-никто не чуял его запаха?
– Мне кажется, я чувствовала, но только в какой-то момент, – сказала Анжела. – И все равно…
– Все равно – что? – требовательно спросила молодая кобылка.
На этот раз вперед выступил Аррьеро, темно-гнедой жеребец.
– Все равно у нас нет времени гоняться за призраками. Здесь не очень-то хорошая трава. Да что там, она здесь хуже некуда. Чем больше ее ешь, тем голоднее становишься.
– Ведьмина трава, – пробурчала Корасон.
– Я предлагаю, – сказал Грулло, – подождать и поискать еще день-два. Но на этом все, Эстрелла. После этого мы пойдем на север, потому что ты сказала, что там мы сможем найти сочную траву.
– Нет! – пронзительно заржал Бобтейл. – Если Эстрелла хочет, пусть остается. А мы уйдем.
Молодые жеребчики, Вердад и Селесто, обменялись нервными взглядами. Селесто неуверенно выступил вперед. Один глаз у него был карий, а второй – голубой, но сейчас оба они были наполнены страхом.
– Бобтейл, ты… ты хочешь сказать, что табун должен разделиться?
– Именно это он и сказал, – фыркнул Аррьеро.
Лошади замерли в молчании.
Эстрелла оглядела всех по очереди. Нельзя так просто взять и разорвать связи, созданные между ними. Ведь эти связи – самое главное, то, что делает их табуном. Они нужны друг другу. Но и Эсперо они нужны. Как убедить их не терять надежды?
– Я не осмелюсь разделить табун. Если вы настаиваете, я, конечно, подчинюсь. Каждый из нас ценен. Мы нужны друг другу. Но и Эсперо мы тоже нужны. И он сейчас где-то бродит и надеется, что мы ему поможем. Давайте все-таки подождем хотя бы день, а потом пойдем дальше. Я обещаю.
Она почувствовала их колебания. Корасон и Анжела переминались с ноги на ногу, внезапно перестав смотреть Эстрелле в глаза. Селесто глядел куда-то вдаль, словно пытаясь представить, каково это – оказаться где-то там одному, без табуна.
Тишину нарушил Бобтейл.
– Эсперо нас не бросил, когда мы были напуганы и не верили, что у нас хватит сил прожить без людей. – В глазах жеребца появилось отсутствующее выражение, как будто он вспоминал ту ночь. Раздался тяжкий вздох. – И поэтому я считаю, что надо подождать еще день. Может быть, нам удастся найти его следы.
Эстрелла наклонила голову.
– Спасибо, Бобтейл. Спасибо тебе.
И, проговорив это, она увидела, как его копыто, только недавно яростно рывшее землю, спокойно опустилось на траву.
* * *Тихо терпеливо подбирался к Большому Псу все ближе и ближе. Между ними было уже не более пяти шагов – ничтожное расстояние в поредевшем после осенних листопадов и дождей лесу.
Мальчик прятался за большим камнем, когда что-то напугало Большого Пса. Тот попятился, а затем шарахнулся в сторону, ударился о дерево и упал. Проклиная свою хромую ногу, Тихо как мог быстро бросился к зверю, который молотил по земле ногами, пытаясь подняться и умчаться прочь. Казалось, ему это вот-вот удастся, но он то и дело натыкался на деревья. Уворачиваясь от беспорядочно мелькающих в воздухе копыт, Тихо протянул руку к животному.
При первом прикосновении Эсперо задрожал всем телом, но мальчик начал гладить его прямо под холкой, и конь стал понемногу успокаиваться. Лаская огромное животное, Тихо вспомнил, как Гару растирала ему основание шеи после того, как на него напали мальчишки и хотели побить его, когда он был еще совсем маленьким.
