Эдуард Веркин - В школе юных скаутов. Поиски клада
– Почему это? – спросил Жмуркин.
– Вы должны доказать, что на самом деле готовы. Но это только так говорится, кандидат – это почти то же самое, что и скаут. Будете жить в палатке, питаться вместе с нами, работать... Нам сейчас как раз рабочие руки нужны – мы на восстановлении монастыря заняты. Поэтому вас могут принять по ускоренной программе, по практическим делам то есть, а теорию после изучите. Сейчас главное – работа...
– Работать – это мы любим, – вставил Жмуркин. – Я так люблю работать, что иногда даже пообедать забываю...
– Слышь, – спросил Генка, – а скауты – это вообще...
Парень набрал в легкие воздуху и начал читать заученный наизусть текст:
– Скауты стремятся быть сильными, крепкими, ловкими, находчивыми, энергичными и предприимчивыми. Настоящие скауты проживут без чужой помощи в степи и в дремучем лесу. Они умеют разбираться во всевозможных следах и мелких приметах, умеют сберечь свое здоровье вдали от докторов и аптек, они всегда веселы и не падают духом. Своим величием Родина в значительной степени обязана энергичным, предприимчивым людям, которые, как внутри государства, так и на его окраинах, боролись за благо и свободу родного народа и распространяли культуру и просвещение. Многие из них погибли, но память о них в признательном сердце народа будет жить вечно...
– Понятно-понятно, – остановил его Генка. – Только вот насчет погибели...
Юный скаут принял строгое выражение лица, было видно, что он в случае чего готов распространить культуру и в борьбе за это сложить свою голову.
– Как скажешь, – Жмуркин похлопал паренька по плечу. – Мне всегда была близка такая вот позиция...
– И нам! – ответил за себя и за Генку Витька.
– Вот и здорово! – сказал скаут. – Приходите вечером. Кольку спросите – это я...
– Мы обязательно придем, – сказал Жмуркин. – Всю жизнь хотел восстановить справедливость и какой-нибудь монастырь!
Скаут Колька пожал ребятам руки и, испуганно озираясь на переулки, двинулся дальше по улице.
Витька тихонько продекламировал:
– Сын-балбес к отцу зашел и сказал, мяуча: «Я бы в скауты пошел, пусть меня научат...»
Глава 3
Внук Чингисхана
Витька проснулся оттого, что кто-то стучал ему по голове. Тук-тук-тук – с настойчивостью голодного дятла, добирающегося до спрятавшейся в глубине дерева гусеницы. Витька открыл глаза. Сначала Витька подумал, что это и в самом деле дятел, но стук был слишком громким и раздавался уж слишком под ухом. Буквально в какой-то паре метров.
– Какого черта? – Генка тоже проснулся. – Вчера до двенадцати какие-то сказки у костра травили, теперь ни свет ни заря по башке стучат...
– А Жмуркин вот спит, – Витька кивнул на Жмуркина. – Отличная нервная система.
– У него просто ночью матрас сдулся, он почти на земле лежал... Плохо выспался. Теперь будет до обеда дрыхнуть...
– Не будет, – сказал голос за стенкой палатки.
И тут же в окошко просунулась рука с чайником и стала поливать Генку, Витьку и Жмуркина. Причем не водой, а холодным чаем.
Витька нырнул в спальник, но он был старой конструкции, и чай пробирался внутрь, разгоняя последние обрывки сна.
– Сейчас я встану! – зарычал Генка, освобождаясь от спальника. – Выберусь! И надеру кому-то...
Генка запутался в завязках спальника, плюнул и вылез из мешка, извиваясь наподобие ужа. Он перекатился к выходу и, рыча, выскочил наружу.
Витька тоже стал выбираться из спального мешка. Получалось тоже плохо. Завязки за ночь затянулись, и Витьке пришлось растягивать их зубами. От возни проснулся Жмуркин.
– Почему мокро? – спросил Жмуркин. – Дождь, что ли, был...
– Снег, – ответил Витька, высвободился из мешка и выглянул из палатки.
То, что он увидел, поразило его. Прямо возле костра, пыхтя и скрежеща зубами, отжимался от земли Генка. Рядом с ним стоял вчерашний супермен в тельняшке, тот, кто принимал их в кандидаты. Витька вспомнил, что его, кажется, зовут Буров. Сережа Буров.
– Каждый настоящий скаут должен суметь отжаться двести раз, – Буров хлопал себя прутиком по сапогу, – должен уметь переплыть реку, должен...
Тут Буров заметил, что из палатки выглядывает Витька.
– А вот тебе и компания! – Буров шагнул к палатке, схватил Витьку за шиворот и выволок наружу.
– Ты чего? – недовольно спросил Витька.
– Отжимайся! – приказал Буров.
– Зачем? – глупо спросил Витька.
– Затем, что утро скаута начинается с отжиманий. Затем умывание, затем молитва, но это по желанию, затем завтрак, затем работа. Сегодня у нас по плану строительство столовой для монахов...
– А что, монахи сами себе столовую построить не могут? – пробурчал Витька.
– Скаут не спрашивает, скаут делает, – сказал Буров. – Ты хочешь стать скаутом?
– Мечтаю, – ответил Витька и, чтобы пробудить в себе хоть какую-то бодрость, представил сундук с сокровищами.
– Тогда отжимайся, – Буров указал прутиком на землю.
Витька принял упор лежа и стал отжиматься. Пока он отжимался, Буров выволок из палатки полусонного Жмуркина и пристроил его рядом с Витькой и Генкой. Хитрый Жмуркин не протестовал, отжимался хотя и плохо, но с видимым усердием и удовольствием.
Генка выдохся и свалился на хвою. Он отжался около восьмидесяти раз. Витька отжался всего сорок, а Жмуркин и того меньше – двадцать.
– Доходяги, – сказал Буров. – Пока вы недостойны быть скаутами, пока вы только кандидаты. А еще деревенские... Идите умываться.
– А где умывальник? – наивно спросил Жмуркин.
– Какой умывальник?! – заревел Буров. – Скауты умываются в реке!
Умывшись в реке, посмотрев на молящихся скаутов, позавтракав рисовой кашей с килькой в томатном соусе, ребята отошли на берег держать совещание.
– Через пять минут построение, – напомнил Жмуркин.
– Что-то мне не нравится быть скаутом, – сказал Генка. – Концлагерь «Солнышко» какой-то. Зарядка, каша с комарами... Не удивлюсь, что этот Сережа Буров вечером на дискотеке прокрутит нам парочку дисков. Пулеметных.
– Дискотеки не будет, – заметил Витька. – Будут песни у костра.
Витька невесело хмыкнул.
– Кстати, нам, между прочим, выпала большая честь, – Жмуркин поглядывал на часы. – За то, что мы защитили вчера скаута, нас определили в восьмерку к самому старшему скаут-мастеру Бурову! Восьмерка называется звено, впрочем, Колька, ну тот, вчерашний скаут, сказал, что в каждой республике все по-своему. По демократическим принципам. Где дружины, где отряды, где восьмерки, где звенья, черт ногу сломит, я ничего не понял... Сам Буров любит, чтобы были восьмерки. А Буров самый крутой! И мы в его восьмерке.
– Обрадовал, – Генка пнул сосну, с сосны упала шишка.
– Мне кажется, – сказал Витька, – мы не выдержим этого лагеря...
– Да уж...
– Вы что?!! – Жмуркин перешел на шепот. – Первый день здесь, а уже скисли? Забыли, зачем мы здесь? Забыли про сокровища?
Генка с сомнением посмотрел на Витьку и на Жмуркина, потом продекламировал:
– Как-то, уставши от будничных дел, мальчик Шварценеггером стать захотел. Гири качал, обливался водой... В гробу он лежал, как Арнольд молодой...
– Это уж точно, – Витька потер ноющие от отжиманий руки. – Быстрый и дохлый...
– Прошлым летом мы по тайге неделю бродили – и ничего! – напомнил Жмуркин.
– Там не было Сережи Бурова... – заметил Витька.
С поляны послышался колокол.
– Пора! – Жмуркин кивнул на полянку. – Пойдемте на перекличку... Клад стоит Сережи Бурова...
Скауты уже сбегались к поляне. Вид у всех был торжественный и веселый. Все были в своей форме, в ботинках, на шее галстуки, а некоторые и в пробковых шлемах. Разведчики строились в восьмерки, пересчитывали друг друга, выравнивались, толкались, впрочем, все проходило без излишней суеты, как-то по-военному собранно и четко. Кандидаты, ребята, которых еще не приняли в скауты, пристраивались позади восьмерок. Витька подумал, что скорее всего эти кандидаты приехали тоже из города, вряд ли кто-нибудь из деревни захотел записаться в скаутскую дружину.
Генка, Витька и Жмуркин отыскали свою восьмерку и встали позади скаутов.
Восьмерки стояли по окружности поляны, в центре был флагшток, рядом с флагштоком пень. На этом пне сидел старший скаут-мастер Буров. В руках у Бурова блестел пионерский горн. Когда Буров решил, что все собрались, он забрался на пень и затрубил в горн. Все скауты щелкнули каблуками и подтянулись. Откуда-то сбоку сквозь ряды скаутов протиснулся крупный человек в длинном прорезиненном плаще. Скауты приветственно загудели. Человек в плаще поднял над головой руки.
– Сергей Петрович Чукаев! – Буров указал на человека. – Руководитель всего республиканского скаутского движения!
Скауты зааплодировали.
– Я буду звать его Великий Чу! – шепнул Генка на ухо Витьке.
Чукаев подошел к флагштоку, прицепил к нему зеленый флаг с лилией и головой лося и подтянул его кверху.
