Янка Мавр - Повести и рассказы
Наконец, Яша поставил вопрос, чтобы завести учет труда.
— Всем нам интересно будет знать, — сказал он, — сколько и что сделал каждый из нас и все мы вместе. Будет также видно, кто больше активен, кто меньше. Можно будет организовать соревнование.
Против этого никто не возражал. Запись вести поручили Клаве и Яше.
Расходились ребята с таким чувством, с каким, наверно, охотники идут на охоту.
Не успели еще выйти из класса, как Цыбук бросился в угол и крикнул:
— Есть!
В углу стояли географические карты. На одной из них была порвана бечевка, на которой вешают карту. Цыбук связал бечевку и сказал Клаве:
— Запиши!
— Нет, это не считается! — запротестовал Леня. — Это не работа, а мелочь.
Его поддержал и Андрей. Яша выступил против — и началась горячая дискуссия.
— В уставе, — говорил Яша, — в пункте первом, говорится про все мелкие работы, лишь бы только они были полезные. Вешалку Стасю мы засчитали, никто не возражал. А тут тоже вешалка,
— А если это такая уж мелочь, так почему же ты сам не сделал? — наседал Цыбук на Леню.
— Я не заметил, — ответил тот.
— Ну вот видишь! — сказала ему Клава. — А в нашем деле самое главное уметь замечать. Связать бечевку каждый сможет, а заметить не каждый.
Леня взглянул туда, сюда, а потом подбежал к окну и стал его открывать. Раздался страшный скрежет: это скрежетал за окном задранный кверху лист жести. Леня стал отгибать эту жесть вниз. Потом тихо закрыл окно.
— В таком случае засчитайте мне эту работу, — сказал он насмешливо.
Все это произошло так внезапно и неожиданно, что некоторое время все молчали. Потом Толя сказал:
— И надо засчитать, так как работа полезная. И рама портилась, и жесть отламывалась, и вода подтекала.
— В таком случае я вам каждый день миллион таких дел сделаю! — весело крикнул Леня. — Успевайте только записывать.
— Постараемся, — ответила Клава.
Хотя она только что поучала Леню, что «самое главное — уметь замечать», но теперь откровенно призналась, что она, пожалуй, никогда не заметила бы этой жести.
Был еще один человек, на кого сегодняшний день произвел большое впечатление. Это Боря Цыбук. Этот маленький круглый мальчик, с острым носиком и глазками, как у ежика, считался в пионеротряде пассивным гражданином. Если какая игра, то он был очень активным, а если надо было выполнить какое-нибудь задание отряда, то старался отделаться от него. В ТВТ он вошел безо всякого интереса, за компанию, и мало думал об этом деле.
А сейчас его захватило. Тут была игра совсем новая, необычайная.
Смотри ты, как Леня заметил жесть! Пожалуй, таких дел вокруг есть много, да никто не видит. А если теперь записывают да ведут учет, то он, Боря, наберет столько очков, что всех перекроет. Он уже сейчас видит, что у форточки того окна, которое открывал Леня, нет пробойчика и она не закрыта на крючок; но об этом он никому не скажет, пока не сделает из гвоздя пробойчик. Интересная игра!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
о том, как Павлик выкручивал все, что выкручивается, Нина пускала пузырьки, а весь мир разделился на две части
Прошло, может, недели три с тех пор, как в доме Павлика погасло электричество и произошли известные нам страшные события.
И вот однажды, в пасмурный день, мать захотела зажечь лампочку в столовой, — и она не зажглась.
— Снова это самое несчастье! — ужаснулась мать.
— Ничего! — с чувством собственного достоинства проговорил Павлик. Теперь уже мы и сами наладим.
— Да ну? — обрадовалась мать, но сразу же безнадежно добавила: — Где тебе справиться…
— А вот посмотрим! — уверенно произнес Павлик и подошел к счетчику.
Выкрутил одну пробку — исправная. Выкрутил вторую — тоже исправная?!.
— Наверно, лампочка перегорела, — сказал Павлик и выкрутил лампочку.
Осмотрел ее, — кажется, все в порядке.
— Току нет! — авторитетно заключил он наконец. — Придется подождать.
— А может эта горит? — сказала мать и включила лампочку в другой комнате.
Лампочка загорелась!..
Павлик был сбит с панталыку. Что за чудо такое? Лампочка целая, а не горит! А ну, если попробовать, будет ли она гореть в другом патроне?
Выкрутил вторую лампочку и вкрутил на ее место. эту. Лампочка загорелась.
Значит, причина не в ней. И не в пробках. А в Чем же? Павлик стал напряженно думать.
— Ничего не поделаешь, — вздохнула мать. — Придется снова вызывать монтера.
— Нет! — категорически заявил Павлик. — Я сам исправлю.
Сказал и испугался: выполнит ли обещание? Как разгадать, где повреждение? Наверное, в патроне.
И начал откручивать в патроне все то, что можно открутить. Сначала открутилось фарфоровое кольцо. Потом подалась медная шейка. Остался фарфоровый кружочек; нем разные дырочки, пластинки, трубки и еще одна медная шейка с винтовым нарезом. Ну что теперь с ними делать?
— Ой, намастеришь ты так, что еще хуже будет! — проговорила мать. — Все равно придется звать монтера.
— Нет, исправим сами! — упрямо повторил Павлик, а у самого даже сердце сжалось от сомнения. Что же теперь делать? Как узнать, исправен патрон или нет?
«Ну, если уж на то пошло, так буду разбирать все, что разбирается! подумал он в отчаянии. — Может, нападу на что-нибудь».
И действительно напал, да так, что кувырком полетел вниз.
— Ай-ай! Осторожно! Что с тобой? — крикнула мать.
— Немножко поскользнулся, — ответил Павлик. А он совсем не поскользнулся — его ударило током, только стыдно было сказать об этом матери, да еще Павлик боялся, что мать вообще запретит ему заниматься этим делом и довести его до конца. А какого конца — он и сам уже не знал. Одно только он догадался сделать — выкрутить пробки, чтобы совсем выключить ток. Затем начал разбирать патрон дальше.
Тут он почувствовал, что его покидает последняя надежда. Если бы еще спокойно все это делать, без спеху и без ответственности, тогда, может быть, он и разобрался бы в этой технике. А так, пожалуй, ничего не выйдет.
Он бросил работу и побежал к Андрею. — Ты знаешь, как устроен патрон для электрической лампочки и как его проверить? — запыхавшись, спросил Павлик.
— Нет, — ответил Андрей.
— Все равно, бежим ко мне, помоги! По дороге захватим еще Яшу.
Яша сказал, что разбирать патрон ему приходилось, но так себе, ради забавы, а как проверить и исправить его — он не знает.
— Но все равно мы обязаны это сделать! — решительно заявил он.
— А тем временем вернулся домой отец Павлика. Приближались сумерки. Отец хотел было зажечь лампочку своей комнате, но… теперь и она уже не загорелась.
— Что это? — встревожился он. — Уж не испортилось ли снова?
— Да вот сначала только одна лампочка в столовой не горела, — ответила мать. — А Павлик захотел сам исправить ее и, как видно, все испортил.
— Я ему дам! — разозлился отец. — Вот сорванец!
— И я говорила ему: не лезь, говорю, надо вызвать монтера. А он, смотри, что наделал.
Когда Павлик с товарищами подходил к дому, там ожидала его большая буря. Но от первого удара грома его спасли два громоотвода, Яша и Андрей: отец не захотел воевать в их присутствии.
А за это время Павлик успел вспомнить, что пробки выкручены, и вкрутил их снова.
Лучи света сразу погасили гнев родителей, и гроза окончилась всего лишь категорическим приказом:
— Завтра вызовешь монтера, а сам и не думай трогать электричество, а то…
Это «то» было сказано так грозно и выразительно, что даже громоотводы испугались. Ребята остались в темной столовой и начали совещаться.
Положение создалось очень критическое. Во-первых, в темноте невозможно было ничего делать; во-вторых, это было запрещено; в-третьих, завтра мог прийти монтер и сорвать все дело.
— Это будет большим прорывом на нашем фронте, — грустно проговорил Яша.
— Этого ни в коем случае допустить нельзя! — крикнул Андрей.
— Остается только одно, — сказал Павлик, — рискнуть и сделать нелегально. Отец приходит в пятом часу, а мы свободны от половины второго,
— А как мать?
— Маму мы как-нибудь задобрим. К тому же, она будет занята своими делами.
— А что если не удастся? — проговорил Яша.
— Ну, тогда мне придется пострадать, — усмехнулся Павлик.
— Дело наше важное, за него стоит и пострадать, — утешил Андрей.
— Слушайте! — вскочил Яша. — У меня есть лишний патрон. Пойдем ко мне и как следует его изучим. Тогда завтра мигом справимся.
— Правильно! Бежим сейчас же! — обрадовались ребята.
Назавтра товарищи пришли к Павлику с книгами, будто заниматься, и разместились за столом.
— Придет ли монтер? — спросила мать.
