Юрий Александров - Кудеяров стан
— А находок сколько будет интересных! Представляете себе? — обещал Дмитрий Павлович. — Сейчас мы только сорок восемь метров подняли и то, — он показал рукой на ящик, — а тогда, может быть, тысячу вскроем, раз в двадцать больше.
— Опять вчетвером копать будем? — ревниво спросил Игорь и сразу понял, что лучше было бы не спрашивать.
— Здорово! — засмеялся Глеб. — Это по пятьсот метров квадратных на лопату!
— Будет нас, ребята, по крайней мере раз в десять больше. Весело поработаем. Молодежь соберем с ближних сел, ремесленники с нами работать хотят, со мной студенты из Москвы приедут, несколько научных сотрудников…
Стали засыпать раскоп — археологи никогда не оставляют незакрытых ям.
Уже засыпана была южная половина. В открытой северной одиноко стоял древний очаг — решено было его не снимать до раскопок будущего лета и засыпать в последнюю минуту.
— Павлович, — окликнул дед археолога из своего куреня, — бросайте, что ли, лопату, отдохните хоть сегодня. Двужильный вы, что ли? Сказано: без вас докопаем — уж я дослежу.
— А за нами следить нечего, — отозвался обиженный Глеб, — сказали, что закопаем, значит — дело верное. Не маленькие.
— Зашипел… — примирительно проворчал дед, — ему помощь предлагают, а он кипятится.
Дмитрий Павлович перестал копать. Бросил лопату.
— И то верно! Будем сегодня отдыхать: айда, кудеяры, на реку купаться! Ведро с собой захватите, воды заодно принесем.
До сих пор археолог купаться с ребятами не ходил. В перерывах либо отдыхал, либо занимался разбором находок. После работы, если не завязывалась беседа, уходил один побродить до темноты у реки — «мозги проветрить», как сказал он однажды ребятам. Мальчики никогда не увязывались за ученым в эти прогулки, чувствуя, что Дмитрию Павловичу хочется побыть одному.
— Надо же ему от нас отдохнуть когда-нибудь, — очень самокритично определил как-то Игорь.
Теперь же втроем быстро спустились вниз по тропе, прошли вдоль крутой речной излучины, очутились на нешироком песчаном пляже.
Река здесь довольно широкая, у золотого берега мелкая, тихая, у крутого обрыва на той стороне глубины «с головкой» и «с ручками», как не очень точно, но очень наглядно определяют ребята.
Переплыли к обрыву: решено было нырять с кручи. Мальчики быстро вскарабкались наверх по глинистым выступам. Дмитрий Павлович, ещё по пояс в воде, замешкался у самого берега, ощупывая дно и подводный склон руками и ногами.
— Что вы там ищете? Сюда поднимайтесь! — зовет сверху нетерпеливый Игорь.
А Дмитрий Павлович внезапно погрузился в воду и застрял на одном месте. Видно, как близко от поверхности буранят воду ноги. Прошла уже, верно, минута.
— Запутался? — тревожно глянул на товарища Игорек.
Глеб спокоен. Местный старожил, он скоро понял, почему вдруг нырнул археолог, что потянуло его на дно.
— Раскопки под водой делает, — шутит мальчик.
В эту секунду из воды показывается голова Дмитрия Павловича со слипшимися на лбу и почти закрывшими глаза волосами.
Он взмахнул рукой, и к ногам мальчиков полетело что-то черное, колючее.
— Рак!
Действительно, на траве перебирал лапками большой усатый рак. А археолог уже снова под водой, и вскоре второй усач летит на высокий берег вслед за первым.
— Ну, ребятки! Будет охота! Весь берег в норах! — кричит с увлечением Дмитрий Павлович и ныряет за новой добычей.
— Они же вам пальцы искусают, — предостерегает Глеб, когда археолог опять показывается на поверхности.
Дмитрий Павлович смеется:
— Боишься, маникюр испортят?… Э! Волков бояться — в лес не ходить, — он отбрасывает со лба мокрые волосы. — А страшного тут ничего нет. Ну, поцарапает немного — не оторвет же пальца. Зато интересно как! Вот это настоящая спортивная ловля, почище твоего ужения. А раков здесь уйма.
Раков действительно было много. Весь обрыв под водой, крепкий, глинистый, испещрен был длинными норами, и в большинстве нор сидели их колючие и усатые строители.
Археолог ловил раков так, как ловили их ещё наши древние предки, как ловил ещё, вероятно, первобытный человек: нащупав ногами или руками нору, быстро нырял и запускал в нее руку. Рука подчас по плечо уходила в глинистую пещеру, иногда не доставая конца, но чаще пальцы нащупывали что-то колючее, живое. Рак, спасаясь от преследователя, уходил в дальний конец своего убежища и там мужественно встречал врага, царапая его клешнями. Иногда не удавалось взять добычу с первого раза, тогда приходилось подниматься за воздухом, закрыв ногой вход в нору, и нырять ещё раз. Подчас охотник появлялся из воды только с оторванной клешней.
Случалось, что рак оказывался хитрее охотника: в некоторых норах было по два выхода, и это спасало предусмотрительного норостроителя от неминуемого плена и гибели.
Бывало и так: добрался охотник до дна ямы, а там вместо колючего рачьего сопротивления пальцы встречают неожиданно трепетное биение чего-то скользкого, гладкого, упругого. Рыба! Голавли нередко в рачьи норы прячутся, но эту добычу взять труднее: тут схватить не так легко, за хвост не удержишь. Один способ — за жабры, иначе уйдет.
Через несколько минут уже десятка два раков ползало на берегу под присмотром Глеба. Игорь притащил ведро и присоединился к Дмитрию Павловичу. Ловля пошла ещё бойчее. Скоро ясно стало, что ведра для улова мало.
Глеб вызвался пойти за корзиной (ловить раков в норах руками ему явно не хотелось). Вернулся минут через двадцать с кошелкой и своим рыбацким сачком.
— Дмитрий Павлович, знаете, чем дед занялся?
— Знаю, — ответил археолог, швыряя на траву ещё одного пойманного рака. — Закапывает.
— Ага! А как меня издали заметил, сразу тихонечко положил лопату, сел, глаза зажмурил, словно дремлет.
— Молодец наш дед, — похвалил Дмитрий Павлович, — настоящий он старик. Зря ты, Глебушка, на него тогда обиделся.
Глеб занялся пленниками. Мелочь милостиво отпустил обратно в реку — дорастать. Наполнил корзину, сачок. Убедил, наконец, вошедших в охотничий раж ловцов кончить добычливую охоту. С уловом вернулись на отмель.
— Ну, пировать сегодня будем, — пообещал Дмитрий Павлович, разглядывая раков. — Полное ведро красавцев этих наварим, — он тряхнул корзиной и прислушался к шелесту рачьих ног, — шепчутся!
— Мы до прихода машины спать не будем… Ладно? — попросил Игорь.
— Ладно, — согласился археолог. — Будем сидеть до двенадцати. Надо же мне вам о Заряне досказать.
— Пошли скорее… — заторопился Игорек.
Дмитрий Павлович засмеялся. Ему, видимо, приятно было, что рассказы его ребятам нравятся.
— Ну, пошли!
Под городищем разделились. Дмитрий Павлович с богатым трофеем пошел наверх, ребята с ведром направились к источнику. Мальчики вошли под ветви в прохладу узкой тропы.
— Как он всё умеет! — похвалил археолога ещё охваченный охотничьим волнением Игорь.
— Бывалый мужик, — копируя деда, бросил Глеб, — ничего не скажешь…
Оба засмеялись.
— А вот насчет Поляна и Заряны?
Глеб промолчал.
— Откуда о них известно?
— Ну, мало ли? Предания могли сохраниться.
— Это столько-то лет? И с такими подробностями?
Глеб улыбнулся с хитрецой:
— Ну, кое-что Дмитрий Павлович и добавил, конечно, для полноты, — и закончил солидно: — Но существа дела это не меняет.
— Врешь ты, Глеб! Знаешь, что всё это выдумки!
Глеб плечами пожал и отмахнулся опять дедовыми словами:
— Вот ещё приклещился, будь те неладно. Как тот рак. Давно ли в деда-мороза верил, а то кудеярского барана золотого искал… Поумнел, вишь?
Засмеялись опять.
— Значит, была она всё-таки?
— Значит, была.
— А заметил ты, — опять спрашивает Игорь, — что там неясность какая-то? Дочь она Поляну или нет? Тогда Дмитрий Павлович не захотел прямо мне ответить. И ещё: она была синеглазая, помнишь? А на Днепре у Поляна дочка была черноглазая… Я обратил внимание и хорошо запомнил.
Глеб пожал плечами:
— Не знаю… Ну, пошли быстрее.
Мальчики повернули за последний изгиб тропинки и остановились: у ручья, шагах в пяти от ключа, спиной к ним сидела на камне девушка. Только что она зачерпнула пригоршнями студеной воды, освежила лицо, шею, руки и медленно обернулась.
