Радио безумных ананасов - Сергей Анатольевич Смирнов
Мой взгляд вернулся к двум сестричкам…
– Ну, я, я ей этот комбинезон отсюда привезла! – весело повинилась Вика. – И да, такие вот у нас детишки. Могут в некоторых мирах творить такое, на что наши взрослые уже не способны… Но и у вас маленькие дети видят гораздо больше, чем взрослые. Только ваши не могут с мечтами такое творить, и со своими, и с чужими. И слава богу… Да не упустили мы ее! Упустили мы другое – то, что еще могла остаться одна лампа… Так она ж у деды Геры осталась, а деда Гера – особый феномен. Аномалия вселенского масштаба. В точке его нахождения никому ничего не видно, как в черной дыре. И это ты, а не кто-нибудь другой, мою сестру вызвал, а ты тоже еще тот фрукт… то есть феномен, – очень вредно, по-девчачьи, тут хихикнула Вика. – Ну, и небольшой временной сдвиг был, за которым не сразу поспеешь. Мы бы в любом случае получили сигнал, когда трансформации поднялись бы до критического уровня. Потопа бы не случилось… Да она умная у меня, Аришка. Она понимает границы дозволенного. – И Вика поцеловала сестренку в ее заячью макушку. – Ведь ты понимаешь, да?
Аришка закивала, заболтала ушами.
– Если два-инфаркта-полтора-инсульта считать границами дозволенного, мало все равно не показалось, – и сокрушенно, и сокрушительно прокомментировал я. – Получается, что я во всем и виноват. Я вызвал, я все устроил…
Вика немного сощурилась, и мне стало не по себе.
– Этот псевдо-дядя псевдо-Аббас, между прочим, насчет найденного автомата Калашникова верно заметил, – проговорила она без укора, но назидательно. – Вам с сестренкой вообще поосторожней надо теперь быть в этом вашем мире.
И вдруг сразу:
– Нам пора!
У меня сердце защемило.
Вика улыбнулась понимающе… И что-то еще искринкой сверкнуло в ее взгляде. Как будто тоже грусть расставания.
Мне ужасно не хотелось вот так расставаться, и я невольно пожал плечами, не в силах слово к месту произнести.
– Не грусти, – сказала Вика, она же межгалактический генерал Трава. – Я тоже буду скучать. – И произнесла слова прекрасные и грандиозно-эпические: – Мы еще увидимся. Просто тебе надо немного подрасти.
У меня дух захватило, и в глазах помутилось.
А Вика шагнула ко мне – и тихо поцеловала в щеку… Так касается щеки утренний ветерок… Так касается щеки крыло пролетевшей мимо бабочки.
– А мне можно? А мне можно? – запрыгала рядом Аришка.
– Можно, – обреченно смилостивился я и присел.
И девчонка чмокнула меня в щеку изо всех сил за двоих! От ее чмока у меня в ухе аж зазвенело.
И вообще заложило ухо от ее крика:
– Увидимся! Увидимся!
– Только в следующий раз без превращения землян в животных! – строго наказала старшая сестра, взяла младшую за руку и подняла глаза на меня: – Ты еще в школу успеешь сегодня. Только переоденься и быстренько позавтракай. А сейчас отойди, пожалуйста, на шаг…
Я отступил.
– Пока! – сказала Вика и помахала мне рукой.
– Пока! – подпрыгнула Аришка и тоже помахала.
– Пока! – тихо выдохнул я… и помахал обеими руками.
Сестер окутал кокон тумана… Через несколько секунд туман развеялся… И всё… Фокус удался.
Я остался в исправленном, солнечном мире… И такое на меня навалилось одиночество, такой необъятной пустотой и тоской накрыло! Мне хотелось крикнуть во вселенную: «Да я уже тут подрос!» Я достал смартфон, удивился, что он цел, и глянул, который час. Было ровно 08.00. И правда, еще можно было успеть на первый урок. Если очень постараться…
Эпилог. Бабочки на ананасах
После школы мы сразу двинулись навестить Саньку. Славка ничего не помнил в исправленном мире, и это меня даже порадовало: значит, и сестренка скорее всего не должна помнить, как к ней приходил султан орхидей и как потом увозил на «скорой» к своему ковчегу. Ей лишних стрессов сейчас не надо.
…Мы проходили мимо знакомого киоска «Мороженое», то есть я собрал всю свою волю, чтобы не обойти его за полквартала, а вот так беззаботно идти мимо вместе с друзьями.
– Может, пломбирчику возьмем Сане? – намекнул Артурчик.
Меня в холодный пот бросило, но я справился:
– Никто не против. Все за.
Артурчик подошел к киоску:
– Тетя Алла, пломбир в судочке. Шоколадный.
– Будет и шоколадный, – раздался в ответ красивый голос.
Я пригляделся: в киоске сидела молодая женщина, которой бы на подиуме моделью выступать. С прической «боб» только что из салона красоты.
Я вцепился в плечо Славки.
– Ты что? – вздрогнул он.
– Ничего, – пробубнил я. – Потом расскажу.
На второй этаж горбольницы я поднимался, затаив дыхание…
И да! Да! Да!
Палата, в которой лежала моя сестренка, казалась выставкой живых экзотических бабочек. Бабочки вились стайкой над головой Саньки. Бабочки сидели на одеяле. Бабочки сидели на изголовье кровати.
Рядом стоял врач. Он держал в руке снимки компьютерной томографии. Синяя бабочка сидела у него на плече.
Мы же оцепенели в дверях.
– Проходите, ребята! – весело сказал врач. – Вот такая у нас тут экзотика! Наверно, улетели с выставки. Но почему сюда – загадка природы!
Санька же лежала себе, уткнувшись в смартфон.
– Ты ведь ее брат? – обратился доктор ко мне.
Я признался в том, что так оно и есть, и мы со Славкой двинулись вперед.
– Почти клон! – усмехнулся врач. – Твоя сестра практически здорова уже. Даже удивительно, как быстро. Переломов как будто не было. Хоть сегодня выписывай!
И тут Санька оторвалась от смартфона:
– Ой! А можно мне еще недельку тут полежать? У меня на моем канале уже полтора миллиона просмотров!
– Каком канале?! – раздался дружный мужской хор трио.
– «Бабочки в больничке»! – был ответ.
Несколько мгновений немой сцены…
…и раздался за нами голос деда Геры:
– Привет всем болящим!
Деда Гера стоял в дверях палаты с большой авоськой, набитой… ананасами.
Славка сказал: «Ух ты!» – а я, кажется, застонал.
– Да, тяжеленькие, – согласился со мной деда Гера и подмигнул. – Но такие спелые!
Вот и завершение второй истории про чудеса в Загривках!
Приложение. Важные сведения о городе Платонове и его Загривках
Дело происходило в Загривках – то есть на северной, с виду совершенно деревенской окраине славного города Платонов, который сам по себе расположен на северных землях России, но все же где-то не севернее Новгорода. Все города по-своему славные, но Платонов – это ого-го! Уникум! Можно сказать, мифический
