Алексей Леонтьев - Юнги с Урала

Звенит звонок. Совсем как в обычной школе. Только на уроки юнги разбегаются по-военному быстро, без шума. Не проходит и минуты, а в аудиториях уже тишина, в коридоре — ни единого человека. Доносятся лишь приглушенные каменными стенами голоса преподавателей.

Подхожу к двери класса рулевых. «Извозчики» изучают сигнальное дело.

— ...Кто знает, что означают белый, синий и красный цвета советского военно-морского флага? — спрашивает инструктор рулевого цикла старшина 1-й статьи Алексей Петрович Исаев.

Через глазок вижу десяток поднятых рук, в том числе Олега Няшина, Юры Татарникова и сидящего за ближайшим ко мне столом Вити Сакулика.

Обведя класс взглядом, старшина подымает моего земляка.

—• Белый цвет означает благородство и честь воинскую, синий — безупречность и верность долгу, красный — мужество и братство, — уверенно отчеканил Витя.

— Недавно в нашем флоте появился гвардейский флаг. Чем он отличается от обычного военно-морского? — задает очередной вопрос Исаев.

Опять лес поднятых рук.

«Молодцы «извозчики», — подумал я. — Побаиваются «короля неудов». Так втихую, между собой, звали мы Алексея Петровича, ставившего много неудовлетворительных оценок.

Па этот раз возможность держать ответ была дана Буркову.

— На гвардейском флаге, — от спешки немного тушуясь, отвечает Вася, — вьется черно-оранжевая лента, означающая огонь и дым сражений, в которых корабль и его команда отличились...

— Достаточно, — прерывает его преподаватель. — Вижу, что знаешь. И другим надо высказаться. Кто еще может что-либо сказать о военно-морском флаге?

Выше других поднял руку Татарников.

— Военно-морской флаг носится кораблем на корме, — начинает рассказывать Юра. — Как только выбраны якоря, его переносят на гафель мачты...

— Молодец, хватит, хорошего понемногу, -— останавливает его старшина. — Юнга Пошляков! А чем вы можете дополнить рассказ своих товарищей?

Поднять руку Саша, видно, не успел, но отвечает не хуже других

— Каждый моряк, подымающийся по трапу на корабль, обязан флаг приветствовать. Неотдача чести флагу — нарушение воинской дисциплины. Поднятие флага «■крыжом» — вверх ногами — есть оскорбление корабля...

— Садитесь. Вижу, что старались. Тема освоена хорошо. А теперь поговорим о флагах сигнальных...

Алексей Петрович стал показывать юнгам флаги Военно-Морского Свода СССР и Свода Международного, рассказывать, что они означают.

«Неужели все это можно запомнить? А я-то считал, что только нам, радистам, надо много знать и уметь...», — думал я, переходя к соседнему кабинету. Только прижался к дверному глазку, как почувствовал на своей спине чью-то руку, потянувшую меня назад.

Обернулся — рядом стоял неизвестно когда и откуда появившийся начальник школы.

— Марш на место, а то «размотаю на всю катушку», — полушутя-полусерьезно пообещал он мне.—На фронт рвешься, а исправно нести службу не научился. А там без этого никак нельзя.

Я совсем забыл, что место рассыльного не в учебном корпусе, а возле дверей капитана 1-го ранга в соседнем здании штаба школы.

Признаюсь, замечание, сделанное Авраамовым, меня не очень огорчило. Мы уже давно поняли, что Николай Юрьевич лишь внешне строг, а на самом деле — человек душевный, добрый, чуткий. «Размотать на всю катушку» он только грозился, а на деле крайними мерами дисциплинарного воздействия никогда не пользовался — больше старался повлиять на нас не наказаниями, а убеждением. Вспоминается, как он вел уроки морской практики. Учебник «Шлюпочное дело», изданный Воен-издатом в 1938 году, по которому мы занимались, был написан им самим. Николай Юрьевич считался лучшим знатоком шлюпочного дела в стране. Недостаточно уяснивший изучаемую тему мог попасть в самое неприятное положение, какое можно было только представить. Нет, Николай Юрьевич голоса на нас не повышал, не ругался, а лишь внимательно, с укоризной смотрел на того, кто, решив стать моряком, должным образом не удосужился изучить то, без чего служба на флоте невозможна.

— Я-то с-таралея, учебник писал, чтобы облегчить ваш путь в моряки, а он уяснить готовое, жизнью проверенное, времени не нашел, — говаривал он провинившемуся, а сам смотрел на него так, что в следующий раз не захочешь, да выучишь.

А как мы любили выходить с ним на шлюпках под веслами или парусами в море! Семь потов при этом сходило — не только тельняшки, но и белые брюки из сурового льняного полотна, голландки с синими отложными воротничками — все у каждого из нас было мокрым, но зато какое удовольствие от этих занятий получали!

Видя наше старание, преображался и сам начальник школы. Покрытое крупными морщинами лицо его молодело, глаза светились.

— Молодцы! Молодцы! — громко приговаривал он. — Выйдут из вас настоящие военные моряки! Выйдут! Верю!

Такая похвала нас неимоверно радовала, ведь были слова знатока шлюпочного дела, героя Цусимского сражения, имевшего за него именное золотое оружие.

Как я и предполагал, наказывать меня Авраамов не стал. Причин для того было немало. Главная же из них — сообщение о разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом.

Принесли его вбежавшие в коридор штаба инструкторы радиодела Пестов и Астахов.

— Приемник, приемник скорее включайте! — кричали они так громко, что их голоса, наверное, были слышны не только в штабных комнатах, но и на улице.

Из кабинета Авраамова тут же донесся знакомый голос диктора Всесоюзного радио Левитана, передававшего очередную сводку «От Советского информбюро».

Через секунду звучание радиоприемника усилилось, а дверь кабинета резко распахнулась.

— Прошу сюда! — прозвучала не совсем обычная, зычная команда начальника школы.

Рабочий кабинет Николая Юрьевича тут же наполнился штабными работниками, офицерами, старшинами и даже прибежавшими из учебного корпуса юнгами.

2 февраля 1943 года битва под Сталинградом завершилась полной победой наших войск. 91 тысяча солдат и офицеров, оставшихся в живых из 330 тысяч окруженных немцев, взята в плен.

Вечером в клубе школы по этому поводу состоялся торжественный митинг. Выступление замполита Сергея

Сергеевича Шахова, сделавшего сообщение о победе на Волге, то и дело прерывалось громом долго не смолкавших аплодисментов, от которого жалобно дребезжали распзшанные морозом стекла окон. По щекам мальчишек, приехавших в Школу юнг по путевкам Сталинградского обкома комсомола, да и многих других, от радости текли слезы.

Один за другим бежали месяцы. С приходом весны кое-кто из особо успешно занимавшихся юнг ушел на боевые корабли Северного флота. Дни становились длиннее, ночи короче. Здесь, на севере, это заметно очень хорошо. Между тем наша жизнь шла своим чередом. После команды «Подъем!», выбежав на залитую ласковым солнышком «линейку», делали физзарядку, наперегонки неслись к озеру умываться, приводили в порядок постели, кубрики, строем с песней отправлялись на завтрак, а потом — на занятия. В утренние часы занимались общеобразовательными предметами: русским языком, литературой, математикой, физикой, географией, потом электротехникой, радиоделом. А вечерами под руководством старшин шла самоподготовка. Бывало, в такие часы командиры и политработники проводили с нами беседы. Материалом для них нередко служили приходивши,; нам и в часть письма от родных, близких. С разных фронтов, флотов и флотилий в треугольниках и настоящих конвертах со штампами «Краснофлотское» или «Красноармейское» в школу ежедневно поступали письма от наших отцов и старших братьев, сражавшихся с врагом, которые рассказывали о делах на фронте, тут и там происходящих морских сражениях, боевых подвигах советских воинов.

— О том, где и как шли бон, — вспоминал после бывшие юнга Юрий Борисов. — чаще других нам рассказывали замполит школы капитан 3-го ранга Шахов, заместитель командира батальона по политической части капитан

17.3

Калинин, парторг роты старшина 2-й статьи Карачев, другие партийные, комсомольские работники, командиры смен. Делалось это обычно в непринужденной обстановке. На в очередной раз старшина смены нас почему-то построил, тщательно проверил выправку, форму одежды и дал команды:

— Равняйсь! Смирно!

Дверь в землянку отворилась, и в кубрик в сопровождении начальника школы Авраамова, замполита Шахова вошел начальник политотдела Учебного отряда полковник Гришанов. Поздоровался и стал держать речь:

— Товарищи! Совсем недавно с вами жил и учился представитель комсомолии Прикамья, юнга из Добрячки Валерий Перинго. Как отличный специалист, он досрочно ушел в действующую часть. На днях от командования флотом получено сообщение о том, что он, честно выполнив свой воинский долг, погиб. Командование Учебного отряда приняло решение винтовку, с которой служил в Школе юнг комсомолец Перинго, вручить самому лучшему юнге. По только что подведенным итогам учебы, учитывая образцовое поведение и несение службы, винтовка погибшего при исполнении своих воинских обязанностей Валерия Перинго сегодня вручается лучшему из лучших...