Джеймс Гринвуд - Маленький оборвыш

— Должно быть он чует крыс, — заметил один раз Сэм, когда Пинч особенно неистово возился и рыл лапами землю у стены, отделявшей кухню от конюшни — в конюшне водятся крысы.

— Нет, это не крысы, — шепотом отвечал Паук, заставив собаку и ласками, и угрозами лежать смирно — дело в том, что Перкс не уехал и не уедет сегодня, это ужасно! Правда, Джим?

— Ужасно только потому, что твой Пинч так возится, — отвечал я.

— Джим, — проговорил Паук через несколько минут молчания — ты знаешь что-нибудь о собаках? Они ведь умные, много понимают, правда?

Мне очень хотелось спать, но я жалел Паука, который, очевидно, страдал бессонницей и хотел поговорить со мной; я рассказал ему две, три слышанные мной истории об уме собак.

— Да, иной раз они еще умнее бывают, — отвечал он, когда я кончил свои рассказы. — Слыхал ты что-нибудь об акулах, Джим?

— Нет, ничего.

— Эти акулы очень забавные твари; если на корабле умирает матрос, они плывут за кораблем, пока матрос совсем не умрет, чтобы съесть его, когда его выбросят в море.

— Перестань, Паук, я не хочу слушать таких историй! Чего ты меня пугаешь? Коли тебе хочется разговаривать, я, пожалуй, готов поговорить о собаках, но уж только не о мертвецах.

— Я только хотел сказать, что у собак такой же ум, как у акул, Джимми, только они этому не радуются, а боятся; как зачуют, так и завоют.

— Что зачуют?

— Ну, ведь ты не хочешь, чтобы я об этом говорил. Вот так же, как акулы, и…

— Ну, довольно, я не хочу больше с тобой говорить; прощай, я спать хочу.

На другой день, идя с мистером Бельчером на работу, я, как то к слову, повторил ему рассказ Наука об акулах. Он засмеялся, а потом спросил:

— С какой же стати рассказал он тебе эту историю? О чем шла у вас речь перед тем?

Я рассказал о странном поведении Пинча и передал весь наш разговор с Пауком. Мистер Перкс был также при этом. Они с хозяином как-то странно переглянулись и услали меня прочь. В эту ночь собака Паука исчезла и не возвращалась домой к великому горю своего хозяина.

Глава XXII

Сэм открывает мне тайну на счет сажи. Желание мое исполняется, и я отправляюсь на работу

Я прожил недель шесть у мистера Бельчера; вдруг в одну субботу, вечером, Сэм пришел в кухню и сообщил нам, что мистер Бельчер выписал мать его из Дортсетшира, что она приехала, долго о чем-то разговаривала с хозяином, в заключение разговора согласилась уничтожить контракт и взять Сэма домой. В понедельник он должен был уехать с ней вместе.

— Теперь тебе хорошо будет, Джим, — сказал Сэм, — ты будешь ездить с хозяином на ночные работы, а он за всякую поездку дает по шести пенсов, чтобы берегли его секрет.

— Что же, я очень рад, — отвечал я: — я привык держать секреты. А что, трудно удержать этот секрет хозяина, Сэм?

— Нет, очень легко, хозяин сам тебе его скажет.

— Нет, уж ты будь добрым товарищем, скажи мне прежде!

— Пожалуй, только не рассказывай ни Пауку, ни другим мальчикам.

— Нет, как можно.

— Ну, пойдем во двор, а то здесь Паук услышит!

Мы вышли.

— Ты как думаешь, Джим, какую сажу привозят они по ночам в большой телеге?

— Как какую? Из труб, я думаю, а то откуда же?

— Из труб, конечно, да из каких? Слушай, Джим! Мы привозим сажу из церковных труб!

— Ну, так что же такое? Что же за беда, что из церковных?

— Тс! Тише! Видишь ли, есть такой закон, по которому нельзя чистить церковные трубы, а уж если чистить, так надобно тайком. Кто на этом деле попадется, того накажут, ужасно накажут! Вобьют острые спицы в живот и будут таскать по дорогам! Вот почему они эту работу делают ночью, крадучись!

— Ну а если поймают того мальчика, который стережет у них лошадей, его также накажут? — спросил я.

— Нет, как можно! Он ни в чем не виноват! Наказывают только тех, кого поймают на самом деле. Видишь, я думаю, отчего это. Верно, по закону церковные трубы должен чистить священник, а он поручает это дело дьячку, а дьячок сторожу, а сторож уж от себя нанимает трубочиста. И деньги он, конечно, платит хозяину хорошие, потому дело опасное, да и за сажу ничего нельзя получить.

— Отчего же, разве это не такая сажа, как обыкновенная?

— Такая, только ее продавать нельзя, это строго запрещено законом. С хозяина берут клятву, что он не станет торговать ею. Нед Перкс берет ее и зарывает у себя в огороде. Вот тебе и весь секрет. Мне сказал его хозяин и тебе скажет, а чтобы ты не болтал, он будет давать тебе по шести пенсов за каждую поездку.

Все это Сэм рассказывал мне с таким видом, как будто ни мало не сомневался в справедливости своих слов, и я вполне поверил ему! Наконец-то узнал я настоящий секрет! И какой еще секрет! Совсем необыкновенный, точно представление на Шордичском театре! Страшное наказание, которому, по словам Сэма, подвергались трубочисты, чистившие церковные трубы, нисколько не пугало меня. Напротив, опасность предприятия придавала ему еще большую прелесть в глазах моих, и я боялся одного, что, пожалуй, мистер Бельчер возьмет вместо Сэма не меня, а кого-нибудь другого. Я попробовал поразведать мнение Паука об этом деле и спросить его, как он думает, кто теперь будет ездить с хозяином на ночные работы.

— Как кто? Известное дело, ты! Не меня же они возьмут с собой: я живой домой не доеду! — совершенно решительно отвечал Паук.

Этот ответ не окончательно успокоил меня: мистер Бельчер очень тяготился Пауком, и я думал, что, пожалуй, оп нарочно станет возить его с собой, чтобы поскорей уморить. Паук, правда, не мог ходить, но он мог сидеть на козлах и держать вожжи, а этого было довольно. Впрочем, сомнения мои не долго продолжались. В воскресенье вечером мистер Бельчер позвал меня к себе в гостиную и, поболтав о том, о сем, прямо объявил мне, что будет брать меня вместо Сэма для ночных поездок. Он не рассказал мне всего секрета, сказал только, что работы производятся по деревням, и что о них не следует никому болтать.

— У всех хозяев, которые держат учеников, — сказал он мне, — есть свои секреты, и у меня также есть секрет, я открою его тебе теперь, и если ты станешь хранить его, тебе же будет лучше. У Сэма всегда водились денежки в кармане, и он знал вкус таким кушаньям, которых другим мальчикам и понюхать не удается. Ты меня понимаешь, Джим?

— Конечно, понимаю, — с радостной готовностью отвечал я.

— С другой стороны, — продолжал хозяин, — как ты думаешь, что бы я сделал с Сэмом, если бы он стал болтать о моих делах?

— Я думаю, ему плохо пришлось бы, сэр, — отвечал я, робея при виде сердитого лица хозяина.

— Да, плохо, так плохо, как верно не приходилось ни одному мальчику! Я просто взял бы его за горло, вот так, и задушил бы его тут же на месте.

Говоря эти слова, мистер Бельчер стиснул мне горло своими длинными пальцами так крепко и смотрел на меня так свирепо, что я совсем струсил. Он, однако, скоро успокоился.

— С Сэмом этого не случилось, — продолжал он прежним дружелюбным голосом, — он был добрый, понятливый мальчик и зато получал от меня не побои, а пенсы. Теперь довольно. Я не скажу тебе сегодня ничего больше, ты сам увидишь, в чем состоит мой секрет, завтра ночью, если месяц не будет светить.

На этом кончился наш разговор. Я поужинал вместе с хозяевами, и меня отпустили в кухню, напомнив, чтобы я не проговорился пред Пауком.

Весь следующий день я был в таком волнении, что не мог даже обедать. Будет месяц светить или нет? Этот вопрос не давал мне покоя. Я не имел никакого понятия о движении луны и считал появление её на небе делом вполне случайным. Под вечер опять Паук возбудил во мне надежду:

— Косточки мои, бедные косточки! — жаловался он — опять разболелись! наверное к ночи будет дождь.

Действительно в сумерки пошел дождь; а к ночи погода сделалась совсем ненастной. Миссис Бельчер позвала меня ужинать, как обыкновенно звала Сэма перед отправлением в ночную экспедицию. Ужин был обильный и роскошный: он состоял главным образом из рубцов, жареных в масле, и из тертого картофеля. За столом сидели, кроме меня, мистер и миссис Бельчер и Нед Перкс. Когда мы кончили есть, миссис Бельчер по приказанию своего мужа. сделала мне пол стакана горячего грога, и я мужественно выпил его, хотя слезы навернулись на глаза мои от этого крепкого напитка. Мистер Бельчер и Нед Перкс также вдоволь угостились водкой, и мы вышли во двор, где уже стояла телега с запряженной в нее гнедой лошадью. Хозяин и Перкс накинули себе по мешку на плечи в защиту от дождя и уселись рядом в телеге, а я закрылся попоной и уютно уместился в ногах у них. Кроме нас, в телеге помещалась машина для чистки труб и мешок с какими-то инструментами, о которых я, также как Сэм, мог только сказать, что они звякают, хотя я и старался втихомолку ощупать их рукой сквозь толстую ткань мешка.

Я не имел ни малейшего понятия о том, куда мы ехали, но, все равно, поездка доставляла мне необыкновенное удовольствие. Мы мчались ужасно быстро, кругом все было темно, дождь лил, как из ведра, мне представлялось, что впереди нам грозят страшные опасности, но я не боялся их, напротив, мне хотелось, чтобы они скорей настали.