Евгений Велтистов - Электроник – мальчик из чемодана
– Ха. Ха. Ха.
Потом Электроник опять подпрыгнул и теперь уже засмеялся по-настоящему:
– Ха-ха-ха-ха-ха!..
Он заскакал на одной ножке и в такт подскокам стал распевать песню, которую, наверно, только что придумал или же сочинял на ходу:
Есть город Смеха-Веселья, да, да,Там очень чудны́е дворы и дома —С цветами на крышах,С шарами на клумбах,С музыкой из фонтанов,Скрипками на деревьяхИ с чудаками на улицах.Там бабушки скачут через скакалку,А дедушки бегают, словно мальчишки.А самые старые, с ревматизмом, —Те палками крутят, как дирижеры,И выбивают музыку из всех садовых скамеек.Там Солнце с Луной никогда не расстанутся,Там звезды сияют и ночью и днем,Сверкают улыбки,Смеются девчонки,Хохочут мальчишки,И смех – будто гром.Веселья и радости хватит на всех.Да здравствует смех! Долой антисмех!
И все вокруг Электроника подхватили:
– Да здравствует смех!
А потом долго хлопали сочинителю.
Электроник поклонился, подошел к другу, прошептал ему на ухо:
– Стихи – наиболее сжатая форма подачи информации. Никогда раньше не сочинял. Не знаю, как получилось.
– Ты лучший в мире поэт, Электроша! – убежденно ответил Сыроежкин.
Академик Немнонов отвел в сторонку Громова.
– Откровенно говоря, Гель Иванович, – сказал он, – я только сейчас понял, какое любопытное существо ваш Электроник.
– Представьте, и я об этом раньше не догадывался, – шутливо отозвался Громов и приложил палец к губам: – Тс-с… Держите это в секрете.
И в тот же момент их окружили ребята. Они хитро посматривали на ученых и молчали.
– Что? – спросили хором профессор и академик.
– Видите ли, Гель Иванович и Семен Семенович, – сказал Таратар, – у ребят есть к вам большая просьба. Раз все так случилось, оставьте Электроника нам… Необязательно ему возвращаться в чемодан…
Десятки просящих, умоляющих, ждущих глаз были обращены к Громову.
– А что он будет у вас делать? – прищурился профессор.
Сыроежкин почувствовал, что пришло время ему сказать слово. Очень важное слово, от которого зависит судьба друга. Он выступил вперед:
– Электроник будет помогать учителям! Заниматься с нами. Принимать экзамены. Гель Иванович, вы же знаете, какой он замечательный математик.
– Я согласен! – просто сказал Громов.
Сережка просиял.
А кибернетики возликовали:
– Ура! Электроник наш!..
– Одну минуточку… – Академик поднял руку. – Иногда мы будем приглашать Электроника в Институт кибернетики. Нам надо советоваться с ним по некоторым важным вопросам. Вы не возражаете?
– Нет-нет! Не возражаем!
– Теперь осталось только поймать красного лиса, – сказал профессор, наклонившись к своему коллеге. – Не могу же я ждать, когда он сам сломается! Надо его перехитрить…
Девочка в голубом платье встала перед Громовым, посмотрела ему в глаза, сказала:
– Гель Иванович! Вы подарили Электроника кибернетикам. А как же мы, химики? Вы не могли бы сделать нам Электроничку?
Ученые переглянулись, засмеялись.
– Послушай, Майка! – бесцеремонно обратился Макар Гусев к голубой девочке, словно знал ее сто лет. – Приходи к нам. Мы все будем дружить с Электроником.
– Можно? – спросила Майя почему-то у Сережки, который что-то шептал Электронику.
Сыроежкин даже задохнулся от такого простого вопроса. И он только хотел подтвердить то, что уже сказали его радостно вспыхнувшие глаза, как опять вмешался Гусев:
– Приходи! Мы девчонок не обижаем. Наоборот, мы будем очень рады.
– И я тоже, – сказал Сережка и покраснел. – Ты знаешь, Майя, я ведь никуда не уезжаю…
Что дальше?
Пройдут годы. Вырастет Сергей Сыроежкин, выучится на математика-программиста, уедет куда-нибудь работать.
И что же, неужели забудется эта любопытная история?
Нет, не забудется!
Вон стоит в просторном дворе на Липовой аллее белая школа. Если мы заглянем сюда через много-много лет и попадем на урок математики, мы увидим Электроника. Он все такой же – не подрос, не постарел, ничуть не изменился. И все-таки, пожалуй, изменился. Все эти годы он не только учил и проверял ребят вместе с Таратаром и «Репетитором», но и учился сам. Помощнику учителя никак нельзя отставать от времени.
А если мы придем в школу юных кибернетиков после уроков, то застанем Электроника в комнате отдыха или во дворе на скамеечке в окружении мальчишек и девчонок. Они любят посмеяться и часами слушают Электроника. И тот – в который раз! – начинает рассказывать, как встретился он с первым в жизни другом, удивительно похожим на него, и как целых две недели был Сергеем Сыроежкиным. И Электроник не забывает уточнить время действия:
– Это было еще до того, как человек освоил Марс, Луна стала электростанцией Земли, а машина обыграла в шахматы чемпиона мира.
– А дальше? – нетерпеливо спрашивают слушатели.
И Электроник рассказывает, как подружился с Майей, Профессором, Макаром Гусевым и со всеми другими ребятами и как они открыли теорему, которую почему-то назвали «теоремой Электроника»… И загадочная поломка «Репетитора» волнует слушателей, и они рады, что и в этот раз друзья не сплоховали, нашли злоумышленника: это был Олег Чубриков, которому автомат трижды ставил двойку… А если послушать историю о том, как однажды Электроник заболел, не удержишься от смеха. Почему-то он решил, что надо произносить «чыпленок», а не «цыпленок», «чемент», а не «цемент», и так далее. Как заботливо лечил его весь класс!.. Нет, что там говорить, у него было немало приключений со старыми и новыми друзьями.
А потом, после рассказов, ребята затевают игры. И Электроник великолепно забивает мяч в ворота противника, взлетает на качелях выше лип или изображает марсианина – прячется, бегает от землян и весело смеется.
Ночью во всей школе светится одно окно. Запоздалые прохожие знают, что это не какой-нибудь полуночник, а Электроник. В кабинете математики он читает книгу за книгой всю ночь напролет. И ему очень завидуют те, у кого под подушкой лежат сказки и приключения, прерванные на самой интересной странице.
Так проходит месяц за месяцем, год за годом…
И поэтому в этой истории никогда не будет сказано слово
КОНЕЦ.
Примечания
1
Бурбаки́ Никола́ – псевдоним, под которым группа математиков во Франции попыталась (с 1939 г.) изложить математические теории с позиций формального аксиоматического метода.
