Тамара Крюкова - Триптих в чёрно-белых тонах
Прежде чем Клавдия успела сесть, он смачно хлопнул её по заду. От неожиданности и такой фамильярности девушка поморщилась и отпрянула.
— А ты нос не вороти. Подумаешь, папка шлёпнул. Папке можно. Папка, на то он и папка, чтобы по попке шлёпать, — загоготал отец.
— Угомонись, кобель. Детей бы постеснялся, — недовольно проворчала его жена и набросилась на Клавдию: — А тебе того и надо? Чего припёрлась чужого мужика сбивать? Ишь юбчонку напялила, едва зад прикрывает.
— Говорю тебе, хватит! — стукнул по столу Илья.
Люся сердито поджала губы, схватила Федьку и потащила умываться.
Клавдия смотрела на сидящего перед ней человека и не понимала, как мама могла в него влюбиться. После всех картин, которые она рисовала в воображении, он не вызывал в ней ничего, кроме брезгливости.
— А как мать? Замуж вышла? — спросил Илья.
— Конечно, — солгала Клавдия.
Ей было обидно за маму, такую красивую и умную, которая так и осталась одна.
— Ну да. Я знал, что она не пропадёт. Она видная, — сказал Илья Николаевич.
«Что же ты тогда её бросил?» — хотела спросить Клавдия.
— Хотя, сейчас, небось, тоже не кукла. Она и тогда старше меня была. Время не красит, — сказал Илья.
Клавдии захотелось сделать больно этому неопрятному, неотёсанному мужику. Она вдруг вспомнила, что у неё есть мамина фотография.
— Хочешь на неё посмотреть? — спросила она, достала мобильный и нашла фото, то самое, которое сделала для Саввы.
Илья посмотрел и одобрительно хмыкнул:
— А ничего. Но это когда было?
— Месяц назад.
— Брось, — не поверил Илья и снова воззрился на фотографию.
— Это она ещё по-домашнему, на кухне. Видел бы ты её, когда она оденется и причешется, — с садистским удовольствием сказала Клавдия.
Люся вернулась в комнату.
— Слышь, курва, — подозвал её Илья. — Гляди, кого я на тебя променял. А ты ещё недовольна. Всю плешь мне проела.
— То-то тебя распёрло от плохой жизни. Морда аж лоснится, — огрызнулась Люся.
— А кто всё в дом тащит? Не я? Живёшь, как у Христа за пазухой, а всё зудишь и зудишь. Если б не ты, был бы я сейчас москвичом. Профессоршу тискал бы.
— Ой, в Москве тебя не видали, — фыркнула Люська.
— А что? Там тоже нужно, чтобы кто-то баранку крутил.
— Больно ты нужен профессорше при её деньжищах, — скривилась жена.
— Знать, нужен был, коли она по мне сохла.
Раздался истошный вопль, по комнате промчалась кошка, а следом за ней Федька с ножницами.
Мать ухватила его за шиворот и встряхнула:
— Что опять-то? Что ты с кошкой делаешь, паразит? А ножницы где взял? Никакого сладу!
Клавдии было неприятно оставаться в этом доме.
— Я, пожалуй, поеду, — сказала она.
— Куда торопишься? Посидим ещё, покалякаем.
— Нет, мне пора. Скоро стемнеет. А ещё до электрички добираться.
— Вот незадача. Я б тебя подбросил, да карбюратор сдох. Слышь, Люська, сгоняй к соседям. Если Васька дома, попроси, чтоб машину дал на часок.
— Ага, так и разбежалась тебе Васькину машину добывать! Думаешь, я не знаю, зачем ты собираешься ехать? Захотелось у молоденькой коленки обжимать?
— Это ж дочка, — напомнил Илья.
— А тебе хоть дочка, хоть чёрт с рогами, лишь бы в юбке.
— Не нужно меня никуда везти. Я доберусь сама, — отказалась Клавдия.
Её уход походил на бегство. Радости от знакомства с отцом не получилось. Клавдия корила себя за то, что не послушала маму. Прежде образ отца был овеян ореолом таинственности и привлекательности. Теперь, когда она знала правду, ей было противно думать о том, что этот неопрятный похотливый мужик прикасался к маме и был её отцом. Если бы у неё осталась надежда, что это ошибка, что у мамы был ещё один роман. Но глаза и волосы цвета платины не оставляли сомнений. Клавдия наконец узнала своего отца, и их знакомство было не похоже на грёзы детства.
Глава 20
На автобусной остановке никого не было. Только пёс обнюхивал кучу мусора возле перевёрнутой урны. Не найдя ничего съестного, он потрусил через дорогу, к магазину. На утоптанном снегу валялись окурки. Один из них тлел. Значит, автобус только что ушёл. Здесь они ходили раз в час.
Клавдия достала мобильник и набрала номер Саввы, но абонент был недоступен. Подмораживало. Клавдия зашла в магазин погреться. Она прошлась между стеллажами, не замечая зазывных, ярких упаковок. Ей нужно было лишь чуточку тепла. Мысли крутились вокруг встречи с отцом.
Зачем она сюда поехала? Почему не послушала маму? Теперь она жалела, что затеяла историю со знакомством. Клавдия не могла избавиться от чувства, будто она испачкалась. Ей хотелось поскорее забыть этот визит, стереть из памяти, но человеческий мозг — не компьютер. Из него нельзя нажатием клавиши убрать нежеланную информацию. Образ отца, опрокидывающего стаканчик самогона, засел намертво и будет её преследовать до конца дней.
Клавдия не понимала маму. Как могла красивая, утончённая, образованная женщина влюбиться в грубого, невоспитанного мужика? Между ними не было ничего общего. Вот уж поистине любовь зла.
Из задумчивости Клавдию вывел оклик:
— Девушка, случилось чего? Ты к кому ж приехала?
Клавдия обернулась. Подле неё стояла полная женщина в жилете, сшитом из пледа. Фигурой и нарядом она напоминала жену отца. Даже это отдалённое сходство вызвало у Клавдии неприязнь. Зачем лезть с расспросами к незнакомым людям? Кому какое дело, кто она и откуда?
— На экскурсию, — бросила Клавдия, бездумно взяла со стеллажа бутылку пепси, расплатилась и вышла из магазина.
Согласно расписанию следующий автобус ожидался через сорок пять минут. Мороз крепчал. Ноги в модельных сапогах стыли. Клавдия притопывала, чтобы хоть как-то согреться. Эдак можно превратиться в сосульку. Назад в магазин не пойдёшь, а больше согреться негде. Да ещё пепси! Самое время для прохладительных напитков. Зачем было его покупать! Как была затюканной недотёпой, так и осталась.
Клавдия сердилась на себя за то, что при первом же испытании весь лоск и уверенность испарились. Ей требовалось доказать себе, что она стала другой. Она сама пишет сценарий своей судьбы.
Клавдия воткнула бутылку с пепси в сугроб и зашагала по шоссе. Следующая остановка находилась в соседнем посёлке. Она надеялась, что успеет вовремя, а нет, так перехватит автобус по дороге.
Ранние зимние сумерки спускались на землю. По обе стороны дороги тянулись заснеженные поля, а за ними стеной стояли деревья, создавая в потёмках видимость леса.
Скоро Клавдия пожалела, что пошла пешком. Высокие каблуки не предназначались для сельской прогулки. Приходилось жаться к обочине, чтобы проезжающая машина не обдала мелкой, как взвесь, грязью. Джинсы и куртка были бы здесь более уместны.
Клавдия несколько раз пыталась дозвониться до Саввы, но телефон по-прежнему не отвечал. Она поймала себя на том, что невольно возвращается в образ прежней неудачницы. Её испугало, как легко серая трясина берёт верх. Она представила, что рядом идёт Савва. С ним было не страшно.
Я королева. Мне всегда и во всём везёт. Я достойна самого лучшего.
Мало-помалу уверенность возвращалась.
Возле Клавдии притормозила иномарка с тонированными стёклами. Стекло с тихим шёпотом опустилось.
— Садись, подвезу, — предложил молодой мужчина.
— Спасибо, не надо, — отказалась Клавдия.
Наставления мамы засели намертво и не позволяли ей садиться в машину к незнакомым мужчинам.
Машина рванула с места. Скоро красные огоньки потерялись за поворотом. Клавдия снова осталась одна.
За бугром показался посёлок. Клавдия ускорила шаг. На остановке автобуса поджидала молодая женщина с укутанным карапузом на санках, старушка, в руках у которой ярким пятном выделялось пластиковое ведро; две тётки в пуховиках и мужичок потёртого вида вели оживлённую беседу.
Когда Клавдия подошла, все уставились на неё, словно она была инопланетянкой. Среди деревенских она чувствовала себя, как павлин в курятнике. Во всех взглядах читалось любопытство.
Мужичонка, чтобы покрасоваться перед городской штучкой, нарочито громко возобновил разговор с тётками.
— Ну что, бабоньки, как насчёт того, чтоб на санях покататься? С ветерком прокачу.
— Небось, своя баба дома ждёт, а ты на чужих заглядываешься, — поддела его одна из тёток.
— На то гляделки, чтоб заглядываться. Ты ж красотка в самом соку.
— Ох уж скажешь, — кокетливо засмеялась та.
— А я не гожусь? — с шутливой обидой спросила другая.
— Бабоньки, вы обе хороши. Я б вас обеих прям щас взял бы да в ресторан.
— А и возьми. Мы отказываться не станем.
Клавдия представила на месте разговорчивого мужика своего отца. Наверняка тот так же обхаживал здешних тёток. Ей стало невыносимо противно слушать неуклюжий флирт. Она отошла в сторонку и отвернулась.
