Смена третья – загадочная - Илья Михайлович Долгополов
Неприятный звук какой-то дудки, игравшей невпопад давил на мозг. Матвей вылез из-под одеяла и продрав глаза посмотрел на Цветкова: — что это за музыка? Где Чайковский?
— Какой Чайковский, это горн.
— Да? Странно. Впервые за три смены слушаю такую дрянь. А где игра? И почему мы тут?
— Какая игра? И где, по-твоему, мы должны быть?
— Цветок, ты что, перегрелся что ли? Сева, Макс, вы что, забыли? Мы играли в игру, которую нам посоветовал Сева.
— Не знаю, о чём ты. Лучше вставай, а то на зарядку опоздаем, — ответил ему Макс и поплёлся на выход.
В палату вошёл Дима, и как показалось Матвею, он был престранно одет в какой-то тёмно-синий тряпичный костюм. Колени которого были вытянуты так, что свисали, а верх наоборот показался ему слишком мал и сильно обтягивал фигуру вожатого. На груди у него висел пластмассовый свисток причудливой формы: — Товарищи бойцы, — скомандовал Дима, — выходи строится на утреннюю зарядку.
— Что с ним? — спросил Матвей.
— Ничего. А что?
— Какой-то странный на нём костюм, никогда его в нём не видел. Он обычно «Адидас» носит.
— Адидас? — удивился Цветков, — ты вроде бы вчера не падал, головой ни обо что не ударялся. С тобой всё нормально?
— Не знаю, — почесал затылок Матвей, при этом шаря под кроватью рукой, в поисках обуви: — а где мои кроссы?
— Что? — переспросил Цветков.
— Мои кроссовки? Джордан? Где они?
— Не знаю, что это такое. Если ты про кеды, то они лежат там, под кроватью.
— Эти? — Матвей взял в руки пошарпанные тряпичные с резиновой подошвой штиблеты, украшенные кружком на боковой поверхности, — это не моё. Я такое не ношу. Это бомжа какого-то.
— Твоё, твоё. Вчера по крайней мере было твоим, — Цветок махнул рукой и вышел на улицу.
Выйдя из корпуса, в глаза Матвея бросились повсюду развивающиеся красные полотна. Он посмотрел по сторонам и от недоумения протёр глаза, пытаясь как бы проснуться, но нет, он не спал. Флаги висели повсюду. Потом он перевёл взгляд в другую сторону и увидел огромный транспарант с надписью: «Как повяжешь галстук, береги его. Он ведь с Красным знаменем цвета одного».
— Антоха, это что за декорации? Сегодня праздник какой-то? Когда они всё это успели повесить?
— Палкин, ты точно в порядке? Может тебе в медпункт обратиться? — порекомендовал ему Цветков.
— Я, честно сказать, не знаю. Но обязательно постараюсь разобраться в этом.
Перед зданием клуба, на высокой тумбе, стоял Дима в своём странном костюме и командовал: — раз, два, руки выше, три, четыре, не зеваем, пять, шесть, глубже выпад, семь, восемь, отдыхаем. Следующее упражнение, руки поднять вверх и на счет три, вытягиваемся назад. Раз, два, тянем спину, три, четыре исходное положение.
Матвей смотрел на это представление с широко открытым ртом: — что с ним? Он точно в порядке?
— Кто? — уточнил Цветков.
— Кто, кто? Дима, конечно! Ты видел это? — возмущался Матвей.
— Если кто-то и не в порядке, так это ты. С самого утра, причём.
После зарядки все пошли умываться. Матвей полез к себе в тумбочку, чтобы взять умывальные принадлежности и был неприятно удивлён: — кто лазал ко мне в тумбочку? — выкрикнул он.
— Что? Как ты смеешь об этом говорить? — послышался голос Севы.
— Вчера тут лежал флакон с жидким мылом, зубная паста «колгейт» и зубная щетка, японская. А сейчас тут какая-то коробочка, обмылок непонятного цвета и щетка, точно не японская. И вообще у меня вопрос, зубная ли это щётка?
— Никто к тебе в тумбочку не залезал. Бери и иди умываться, — покрутил пальцем у виска Макс.
— Да вы что, сговорились все? — Матвей взял из тумбочки коробочку и прочитал надпись на ней «Зубной порошок Детский. Парфюмерный комбинат г. Куйбышев. Цена 4 коп. ГОСТ 5972-77»
— Палкин, поторопись, — услышал он голос вожатого, — через пятнадцать минут построение на торжественную линейку, а ты еще не умывался.
Матвей вышел на улицу, дошёл до умывальника и начал наблюдать, как другие чистят зубы. Он последовал примеру одного из ребят. Открыл коробочку, намочил зубную щетку под струёй воды, зачерпнул немного порошка на щетку и принялся чистить этим зубы. Невероятные ощущения того, как будто песок попал между зубов: — ну и дрянь, как вы этим чистите зубы? Где моя паста?
— Ты совсем что ли заболел? — толкнул его под ребра Цветков.
— Антоха, ну это же трешь какой-то. Этим зубы не только нельзя чистить, от этого они и выпасть могут.
— Не знаю, я с детства чищу, все зубы, как новенькие. Ни разу к стоматологу не ходил. Только на осмотр.
После утреннего туалета Матвей снова вернулся в палату, где к его удивлению, все переодевались в белые рубашки, красные шорты, завязывали на шее какие-то красные галстуки, а на головы надевали красные пилотки.
— Что за стёб? — не успокаивался Матвей.
— Как ты сказал? — спросил Сева.
— Стёб, — немного напрягся Матвей.
— Странное слово. Кажется, оно ругательное. Или ещё хуже, иностранное, — поддакнул другой мальчишка.
— Обычное слово, — махнул рукой Матвей и принялся застегивать металлические пуговицы на своей рубашке. Кое-как завязал на узел галстук и вышел на построение.
— Палкин, ты совсем обнаглел? — крикнула ему вожатая.
— Нет. А что?
— Кто это тебя так научил завязывать галстук? Быстро завяжи как положено. Я вынуждена буду доложить об этом вопиющем случае старшей пионервожатой!
— Кому? — совсем опешил Матвей.
— Узнаешь!
Цветков подошёл к Матвею и взяв его за руки, развернул к себе лицом. Развязал ему галстук и со всем, присущим настоящему пионеру, мастерством, завязал его по новой. Один конец был чуть короче другого, а узел сложил в ровный, толстенный квадрат, — вот, так. После чего он резко поднял правую руку над головой и громко выкрикнул: — будь готов!
— К чему? — отпрянув назад, удивился Матвей.
— Что значит к чему? Ты должен ответить — всегда готов!
— Слушай, Цветок, ладно они. Ты то чего прикидываешься?
— Отряд, равняйсь! Смирно! Напра-во! Шагом марш! Песню запе-вай! — рявкнул Дима.
— Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд! — запели хором ребята.
— Вы совсем с ума по сходили? — не выдержал Матвей, — какой отряд, куда шагает?
Цветок не обращая внимание на товарища кричал во всё горло со всеми вместе: — Сильные, смелые, ловкие, умелые! Ты шагай не отставай, громко песню запевай! Кто идет? Мы идём! Кто поёт? Мы поём!
Так они маршировали до площадки, на которой ещё вчера стояла горка и повсюду висели гамаки. А сейчас это была совершенно другая площадка. Газон посередине, на котором цветами изображён какой-то лысый мужик. Вокруг газона
