Р. Стайн - Доктор Маньяк и другие из мира комиксов

— Ну, не знаю… — начал я.

— Не шевелись, Ричард, — сказал он. — Пару секунд будет пощипывать. Но не шевелись. Умоляю. Не оборачивайся.

Я затаил дыхание. Я напрягся всем телом. Я зажмурился и ждал, когда спину пронзит острая боль.

«Раз… два… три…», — считал я про себя. И ждал… ждал боли…

«…четыре… пять…»

Я не выдержал. Я открыл глаза и обернулся.

И увидел шприц в руке доктора Корня. Игла была добрых полметра в длину!

Не успел я пошевелиться, как он всадил ее мне в спину.

Я дико закричал.

Все погрузилось во тьму.

4

Я открыл глаза. Несколько раз моргнул и уставился в бледно-голубое небо.

Небо?

Где я?!

Нет. Я смотрел на длинную потолочную лампу. Потолок был зеленый. Я поднял голову. Еще немного поморгал. В поле зрения медленно возник кабинет доктора Корня.

Я откашлялся. Несколько раз вздохнул. Потребовалось немало времени, прежде чем я понял, что лежу на спине.

Надо мною склонился доктор Корень. Лицо его было красным, как помидор. Крошечные черные глазки вперились в меня.

— Прости, Ричард, — прошептал он.

— Я?.. — Потолок бешено вращался.

— Ты в порядке, — сказал он, похлопав меня по руке. — Ты упал в обморок. Боюсь, ты не первый, кто отключился при виде этой длинной иглы. — Он покачал головой. — Я же просил тебя: не оглядывайся.

— Я… я не смог удержаться. Я…

Он осторожно взял меня за плечи и привел в сидячее положение.

— Теперь с тобой все будет хорошо, — сказал он. — Шприц, конечно, выглядит жутко, но вот увидишь: тебе действительно поможет.

Головокружение постепенно проходило. Я почувствовал себя лучше. Я поднялся на ноги.

Доктор Корень обеими руками вытер пот со щек. Он снова улыбнулся, отчего его подбородок собрался в складки, точно сырое тесто.

— Совсем не больно, правда?

— Я… кажется, нет, — пробормотал я. — То есть, я ничего не почувствовал.

— Хорошо, — сказал он мягко. — Очень рад. — Он указал на дверь. — Можешь идти. Не думаю, что тебе нужен еще один укол. Но если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать.

— Ну… спасибо, — ответил я.

Как же, «спасибо». Мне просто хотелось поскорее отсюда выбраться.

Я повернулся и направился в комнату ожидания. Он за мной не последовал. Я вышел в коридор, поспешил к лифту и спустился на первый этаж.

Я вышел на улицу. Солнце низко висело в вечернем небе. Ветерок стал прохладнее. Я поднял глаза на музей. Мне не терпелось туда попасть.

Я посмотрел направо, потом налево. Побежал через дорогу. И…

— ААААААААААААААА-ПЧХИИИИИИИИ!!!

5

Я вошел в широкие двери музея. Потолки были высотою в милю, вдоль стен располагались высокие окна. Огромная красно-синяя люстра свисала над длинным столом администратора.

Подошвы моих ботинок звонко стучали по беломраморному полу. Эхо разносило звук по всему огромному залу. Я окинул взглядом развешенные по стенам плакаты с изображениями супергероев.

— Здорово, Шаман! Как жизнь? — крикнул я.

Сидевший за столом Шаман оторвался от графического романа:

— Йо, Ричард. Как твоя?

Великий Шаман — главный зазывала и куратор музея. Настоящего его имени я не знаю. Я всегда зову его Шаманом. Мы с ним добрые друзья. В том смысле, что я гораздо больше времени провожу с ним, чем с собственной семьей.

У Шамана серьезное, удлиненное лицо. На носу сидят очки с темными стеклами. Темно-каштановые волосы он стягивает в конский хвост на затылке. С одного из ушей свисает солидных размеров серебристая пиратская серьга в форме обруча. А еще у него есть красочные татуировки с изображением его любимых героев, на руках — от плеч до запястий — и на груди. Он всегда ходит в майке, выставляя их напоказ.

Парень он — что надо, но я никогда не видел, чтобы он улыбался.

Я подошел к стойке.

— Шазам, бро,[4] — сказал он. Мы стукнулись кулаками. — Чегой-то ты припозднился?

Я поспешно отвернулся, чтобы чихнуть. Потом задержал дыхание и подождал, дабы убедиться, что продолжения не предвидится. После чего снова повернулся к Шаману.

— Заходил к аллергологу, — сказал я. — Он мне сделал укол.

Шаман фыркнул:

— По ходу, не помогло. — Он выдвинул ящик стола и принялся рыться внутри. — Есть тут для тебя кое-что.

Он вытащил две книжки комиксов. Я не видел обложек, но они явно были очень старыми. Бумага пожелтела от времени.

Все-таки Шаман — классный мужик. Он всегда подыскивает комиксы, которые придутся мне по вкусу. И еще он позволяет мне делать в музее все, что заблагорассудится. Я могу зайти в любую комнату, где хранятся редкие комиксы, и любоваться ими, сколько душе угодно.

Он поднял комиксы, чтобы я смог как следует их разглядеть. На обложках красовался шимпанзе в натянутой на голову черной маске.

— «Обезьян в Маске»! — воскликнул я.

Шаман кивнул.

— Это, бро, большая редкость. Про Обезьяна в Маске было всего два выпуска. В 1973 году. Видел такие? Не видел, конечно, — тут же ответил он за меня.

Мои руки слегка дрожали, когда я брал у него комиксы. Уж больно они были редкие и ценные.

— Чума, — сказал я. — Просто чума. Я возьму их в читальный зал и почитаю. Спасибо, Шаман.

Мы снова стукнулись кулаками. Потом, бережно держа комиксы перед собой, я поспешил в читальный зал, расположенный в конце огромного главного зала.

Цокая ботинками по мраморному полу, я миновал бронзовые статуи Марсианского Хаоса и его заклятого врага Плутопуса.

В другое время я бы наверняка остановился, чтобы изучить обложки сотен книжек комиксов, выставленных на полочках вдоль стены. Но не сегодня. Слишком уж не терпелось мне изучить бесценные выпуски про Обезьяна в Маске.

Кроме себя любимого я не заметил в музее ни одного посетителя. Интересно, почему он так непопулярен? Как люди не понимают, что другого такого музея днем с огнем не сыщешь?

Я миновал проекторскую и стоявшую перед ней высоченную статую Капитана Протоплазмы. В зрительном зале было темно и тихо.

Я поспешил в конец главного зала. Я знал, что времени в обрез. Родители, наверное, уже вернулись домой, и сейчас пререкаются из-за того, что будет на ужин.

— Вот блин! — воскликнул я, увидев, что дверь читального зала закрыта. Я схватился за ручку и повернул ее.

— Нет. Пожалуйста.

Дверь была заперта.

Я повернулся и поспешил назад, чтобы попросить у Шамана ключи. На ходу я украдкой вытирал руки о штанины джинсов. Мне не хотелось запятнать потом ценные комиксы.

Я был на середине зала, когда услышал крики.

Раздался треск. Потом — глухой звук удара.

И снова крик.

Неужели на Шамана кто-то напал?

Я бросился к выходу. Ботинки скользили на полированном мраморе. Сердце бешено заколотилось.

Вот и стол администратора.

Но где, черт возьми, Шаман?

На обычном месте — высоком стуле за столом — его не было.

Я резко затормозил. И уставился на стоявшего за столом незнакомца.

Лица его я не видел. Он стоял ко мне спиной.

Я машинально сунул «Обезьяна в Маске» в рюкзак и подошел к столу.

— Эй, а где Шаман? — спросил я. Собственный голос показался мне резким и пронзительным.

— Ему пришлось уйти, — не оборачиваясь, ответил мужчина.

Я моргнул.

Происходило что-то очень и очень странное.

Мужчина стоял в высокой мусорной корзине.

Я уставился на его спину. Он был в длинном черном плаще-крылатке. Серебристые волосы ниспадали на воротник.

Он медленно повернулся ко мне лицом — и я испуганно ахнул.

Его глаза… в них не было зрачков. Вообще никаких цветов. Они были совершенно белые.

— Я могу тебе чем-то помочь? — спросил он.

6

Я смотрел в эти пустые жуткие бельма. Ни зрачков. Ни радужки. Совсем ничего. Неужели он слеп?

— Я могу тебе чем-то помочь? — повторил он. Голос у него был грубый и хриплый. За исключением волос на затылке, голова его была лысой и блестящей, а формой напоминала электрическую лампочку.

— Э… ничем, — сказал я. — В смысле, я…

Он взял карандаш и нацарапал несколько слов в лежавшем на столе блокноте.

Он не слепой. Но у него нет зрачков.

— Я… э… опаздываю к ужину, — промямлил я. — Я вернусь, когда Шаман будет здесь.

Он кивнул.

— Желаю СУПЕР вечера, — сказал он. Но слова его прозвучали холодно. Как угроза.

Меня пронизал леденящий ужас; я содрогнулся. Что это было? Я точно слышал крики и треск. А потом за столом Шамана вдруг нарисовался этот жуткий тип.

— Пока, — сказал я. Повернулся и выбежал из музея.

О том, что случайно прихватил с собой «Обезьяна в Маске», я вспомнил только после ужина.

Ужин выдался вполне типичным для семейки Дризер. Мама с папой опять переругивались, выясняя, были ли свиные ребрышки достаточно нежными. Эрни вертелся на стуле и вел себя как дебил, дергаясь и изображая марионетку. При этом он расплескал свой яблочный сок. Но родичи, разумеется, не стали на него кричать, ведь все, что он делает — очаровательно.