Кузьма Петров-Водкин - Аойя

Он устроился на своем наблюдательном возвышении с подзорной трубой.

Местами мешали зрению вершины гор, но мальчик выбрал перед собой долину, по которой, как в светлую щель, видны были бесконечные дали, тонувшие в солнечном свете.

Там была сверкающая равнина, и Андрюша никак не мог разобрать — что это: было ли это гладкое поле или, может быть, это облака вытянулись вдоль горизонта, но кругом впереди, в прорезах между гор, проходила по одной линии эта сверкающая полоса.

Долго и так напряженно смотрел Андрюша, что у него заболела голова, и он должен был отдохнуть.

Он решил сделать для Кати небольшой сюрприз и занялся приготовлением утреннего чая и завтрака.

Пока он мастерил стол и стулья, раздобывал пищу и посуду, — захлопала крышка чайника на грелке, и кипяток был готов. Настала пора будить Катю.

Это было не так просто. Прежде всего она повернулась на другой бок, проговорив:

— Мамочка, позволь мне еще немножко уснуть…

Потом:

— Одну только минутку… Право же, дорогая, я сейчас встану…

После того как Андрюша тронул ее руку, Катя приподнялась:

— Ты уже пришел, Андрюша… Конечно, надо спешить, чтоб не опоздать… Я очень хочу видеть смелого путешественника!..

Андрюша расхохотался.

— Ты его уже видишь так же, как и я вижу смелую путешественницу!

Катя недоумевающе осмотрелась кругом.

— Догадайся же, где мы?

Девочка стала припоминать:

— Мы… Мы на шаре!?

— Разумеется, ленивая хозяюшка! И уже нас ждет завтрак… А еще ты увидишь ледяные горы, с которых можно на санках кататься.

Катя быстро поднялась и по привычке стала искать умывальник.

— И это можно! — сказал Андрюша, наполняя кружку водой из бочонка.

Девочка подошла к борту. Приятель полил ей воды, чтоб освежить лицо, руки и шею.

Оба они смеялись: непременно внизу подумают, что идет дождь!

После этого друзья пожелали один другому хорошего аппетита, что оказалось довольно таки излишним: стоило только видеть, с каким вкусом уничтожались заготовленные старичком консервы, и как хрустели сухарики на зубах юных скитальцев!

Во время еды случился визит орла. Катя в первую минуту перепугалась, увидев совсем возле себя огромную птицу.

Орел этот был чрезвычайно смел и не обращал никакого внимания на хозяев.

Андрюша замахнулся на него, а тот только едва крыло вздергивал, нехотя отмахиваясь в свою очередь. Его внимание привлекало что-то другое на дне корзины. Затем он медленно поднялся вверх, доставляя детям удовольствие любоваться движеньями его крыльев. Но вдруг, сжав когти на своей груди, он ринулся вниз в корзину; один момент, и когти орла вцепились в меховое пальто и, вероятно, от пальто бы и след простыл, если бы оно не зацепилось за одну из веревок, а Андрюша, схватив первую попавшуюся вещь, с криком не бросился бы на выручку, нанося удары по крыльям вора.

Орел, очевидно, не ожидал такой встречи: он отступил и широким боковым размахом рванулся вниз, в ущелье.

— Ты понимаешь, что ему было надо? — сказал Андрюша. — Ведь он был уверен, что это медвежонок, и он захотел его скушать… Может быть, для него даже новость, что люди из звериных шкур шьют себе шубы.

Это происшествие было скорее забавным, чем страшным, развлечением для наших друзей, но все-таки, чтоб не вводить в ненужный обман горных хищников, злополучная шуба была закрыта.

ГЛАВА ПЯТАЯ,

маленькая, но с очень большими последствиями, ставящая юных аэронавтов в еще более серьезное положение

Во вторую половину дня было замечено, что «Путник» быстро приближался к горам, вершины которых были скрыты облаками.

Андрюше было ясно, что шар не перелетит этих гор. Не желая напугать Катю, он не сказал ей, как велика была бы опасность от столкновения шара с отвесной каменной скалой.

— Катя, — весело сказал он, — нам предстоит поднять повыше к небу наш шарик, тогда мы скорее расстанемся с холодным царством.

— А как мы это сделаем? — спросила Катя.

Андрюша объяснил ей значение боковых мешков с песком.

— Подымемся еще выше, раз это нужно! — сказала девочка.

— Чтобы нас не сильно качнуло, освободим одновременно по мешку с каждой стороны… Ты будешь находиться у этого борта, а я у другого. И когда я скажу: раз — два — три, — вот этим ножом ты перережешь эту завязку, и песок высыпется вниз. Я сделаю то же самое у себя.

Катя поняла Андрюшу, и они заняли свои места. Андрюша выждал некоторое время, чтобы приблизиться к горам, и, когда уже стали совсем хорошо видны острия скал, поросшие соснами, отдельные камни, в беспорядке нагроможденные друг на друга, и когда Катя увидела даже черную козочку, взбиравшуюся по остриям камней, — тогда Андрюша сказал:

— Катя, будь готова!

Через минуту молчания раздалась команда:

— Раз… Два… Три! — и Катя ловко обрезала завязку.

Зашуршал песок, заискрился на солнце, и облегченный шар взвился ввысь, словно его подтолкнули снизу, и очутился в густом тумане. Друзьям казалось, что они попали в горшок с молоком: все стало белым кругом, едва можно было рассмотреть над собой очертания «Путника».

— Мы в облаках! — сказал Андрюша затаившей дыхание девочке.

Но вот показалось красное пятно солнца, затем совсем прояснилось, и шар выбрался к синему небу. Теперь внизу все было непроницаемым: облака очутились под ногами.

— На земле под нами теперь серый день, — сказал Андрюша, — а здесь светит солнце!

В туманном покрове показались очертания горных вершин, а впереди глазам друзей представилась волшебная картина: кончалась последняя гряда гор, за ней простиралась цветущая равнина, а за равниной кругом, куда только хватал глаз, раскинулась светлая, блистающая полоса, сливающаяся с небом.

— Море! Море! — закричал Андрюша. — Это его я не мог рассмотреть утром!..

Катя первый раз в жизни увидела море и не могла оторвать глаз от сияющего зеркала его вод.

— Андрюша, — прошептала девочка, — какое оно огромное… Оно такое же большое, как небо…

Шар покидал последний отрог гор.

Пересекая равнину, плавно и уверенно несся он к сияющей пустыне океана.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

рассказывающая о полете над океаном, о находчивости Андрюши и о Кате, верном товарище

Наши друзья не видели теперь ничего, кроме воды и неба с ходящим по нему солнцем. Океан постоянно менялся: то он был небесного цвета, то темнел, как чернила; ночью то он казался опрокинутым небом, сверкавшим звездами, то был окутан непроницаемой тьмой.

Когда поднимался ветер, волны образовывали водяные холмы и долины.

При солнце вода была прозрачна. Дети часто наблюдали играющих дельфинов: они резвились, обгоняя один другого, перевертываясь к солнцу белыми брюхами; иногда вспугнутые жадно рыскающей акулой они моментально скрывались в глубине, сверкнув серебряной чешуей хвостов, чтоб через минуту снова показаться у поверхности.

Утром, чем свет, Андрюша забирался наверх, обводил по горизонту подзорной трубой, в надежде увидеть землю или хотя бы корабль, но увы, земля не показывалась. Горизонт был чист, ни струйки дыма, ни мачты не было видно.

Смутный страх закрадывался в душу мальчика. Он старался всячески скрывать его от Кати, стараясь быть веселым. Вечером, перед сном, он говорил подруге:

— Завтра, я думаю, мы увидим землю!..

Андрюша замечал опускание шара, но не сбрасывал песок, чтобы сохранить до крайнего случая возможность подняться.

Вторая причина опасения была в том, что питьевая вода их бочонка приходила к концу, и страх перед мучительной неизвестностью беспокоил Андрюшу. В воображении вставали картины одна мрачнее другой: то он видел Катю, умирающую от жажды, то воздушный шар, беспомощно опустившийся в волны, то страшный момент, когда корзина поглощается ими, и раздается последний крик его маленькой подруги…

Андрюша всячески старался отогнать эти мысли, но они, как болотные комары, назойливо влетали в его голову.

Видя спокойное лицо Кати, полной доверия и надежды на старшего друга, Андрюша еще сильнее мучился в одиночестве: если им суждено погибнуть, то зачем же ей, бедненькой, страдать заранее?.. Пусть Катя до конца будет спокойной. А он, Андрюша, перенесет один все эти опасения…

— Ого, — сказал он, поворачивая бочонок, — отощала наша кубышка! Знаешь, Катя, хотя и скоро мы достигнем земли, а все-таки воды у нас маловато, надо ее сохранить до конца…

Эта особенная экономия оказалась излишней после следующего события.

Небосклон оделся тучами, а стрелка барометра показывала «дождь».

Неожиданно Андрюшу осенила блестящая мысль.