Хью Лофтинг - История доктора Дулиттла
— О людях. Когда-нибудь они сведут меня с ума. Как же, человек — венец природы! А ведь миру не одна тысяча лет. Почему же они не научились языку зверей? Очень просто догадаться, что если собака виляет хвостом, то она хочет сказать: «Мне весело». И что же дальше? Ты первый из людей заговорил на нашем языке. Боюсь, что и последний. Представляешь, как я злюсь, когда слышу на каждом шагу. «Бедные бессловесные звери, все понимают, а сказать ничего не могут». Я была знакома с попугаем по имени Макао. Эта удивительная птица умела говорить «здравствуйте» на семи языках, а понимала все языки мира. Однажды Макао купил старый седой профессор. Уж не знаю, профессором чего он был, но греческий он коверкал так, что Макао не выдержал и сбежал куда глаза глядят. Я частенько потом думала, куда же подался мой друг Макао? Уж во всяком случае не пропал, географию он знал лучше любого человека. Ах, люди-люди! Если они когда-нибудь поднимутся в воздух, то сразу же задерут нос. А чем гордиться? Летать умеет любой воробей.
— Ты мудрая птица, — заметил Джон Дулиттл. — Любопытно, сколько тебе лет? Говорят, что слоны и попугаи — долгожители.
— Я не знаю точно, сколько мне лет. То ли сто восемьдесят два, то ли сто восемьдесят три, а может, и того больше. Помню, что когда я прилетела в Англию, вон тот вековой дуб еще висел на ветке желудем.
Глава 3
ОПЯТЬ БЕЗ ГРОША
Хозяева больных животных не скупились, и скоро у Джона Дулиттла снова завелись деньги. Его сестра Сара повеселела, сшила себе новое платье и была довольна жизнью.
А некоторые звери были такие больные, что им приходилось оставаться в доме доктора на неделю, а то и больше. Они безропотно глотали порошки и микстуры, а в ясную погоду устраивались на газоне перед домом и нежились на солнышке. А когда звери выздоравливали, случалось, что они ни за что не хотели расставаться с доктором и покидать его гостеприимный дом — так им там было хорошо. А доктор был очень добрый и не мог никому отказать.
Однажды Джон Дулиттл отдыхал на каменной скамье у ограды сада и курил трубку. По улице шел итальянец-шарманщик. На спине он нес свою шарманку, а за собой тащил на толстой веревке обезьянку. Обезьянка была очень худая, грязная и несчастная, а шею ей стягивал тугой ошейник.
— Послушай, — остановил шарманщика доктор Дулиттл, — не согласишься ли ты продать мне обезьянку?
Он порылся в карманах, вытащил шиллинг и протянул его шарманщику. Шарманщик взял деньги, но отдать обезьянку отказался.
— Уходи! — грозно нахмурился доктор. — А не то я поколочу тебя!
Джон Дулиттл был невысокого роста, но очень сильный. Он вырвал веревку из рук шарманщика и прогнал его прочь.
— Ты еще поплатишься за это, жалкий докторишка! — бормотал шарманщик. Он испуганно бежал по улице, а его старая шарманка подпрыгивала у него на спине и жалобно скрипела.
Так в доме доктора появилась обезьянка. Звери прозвали ее Чи-Чи, что по-обезьяньи значит «проказница».
А потом в Паддлеби приехал бродячий зверинец. У крокодила из зверинца разболелись зубы, два дня бедняга мучился от невыносимой боли, а на третий сбежал и пришел к доктору Дулиттлу. Тот поговорил с ним по-крокодильи, усадил его в кресло, открыл ему пасть и вылечил больной зуб. Крокодилу уже давно надоело бродить по свету со зверинцем, и ему так понравился уютный дом доктора и дружная звериная компания, что он тоже попросил позволения остаться.
— Я не займу много места, — сказал он. — А ночевать я буду в саду, в пруду с золотыми рыбками. — И он поклялся самой страшной крокодильей клятвой, что и пальцем не тронет ни рыбок, ни кого другого.
А когда хозяин зверинца пришел за ним, крокодил так грозно щелкнул зубами — ведь теперь они у него не болели, — что хозяин испугался и убежал. Но с обитателями дома он вел себя кротко, как овечка. И все же сначала дамы перестали водить к доктору своих собачек, а затем и крестьяне испугались, что крокодил съест их ягнят и телят, и тоже стали обходить дом доктора стороной. Волей-неволей пришлось Джону Дулиттлу попросить крокодила вернуться в зверинец. Тогда крокодил заплакал так горько, что доктор поверил крокодильим слезам и оставил его в доме.
Однако Саре его решение пришлось не по вкусу.
— Джон, — сказала она, — делай что хочешь, но чтобы и духу этого чудища у нас в доме не было! У нас только-только пошли дела на лад, а теперь из-за него от нас снова отвернулись пациенты. Нас ждет нищета. И запомни: я не буду вести твое хозяйство, если ты не прогонишь эту зубастую ящерицу.
— Это вовсе не зубастая ящерица, — поправил сестру доктор. — Это крокодил.
— Пусть он зовется как ему угодно, — ответила Сара, — но ему не место в доме. Я совсем не хочу как-нибудь поутру обнаружить у себя под кроватью такое чудище. Ты посмотри, какие у него зубы!
— Но ведь он поклялся, что никого не съест! В зверинце ему будет плохо, а у меня нет денег, чтобы отправить его домой, в Африку. К тому же это очень благовоспитанный крокодил. Не стоит нам ссориться из-за такого пустяка.
— И ты называешь пустяком трехметровое чудище? Я еще раз повторяю тебе, что не желаю, чтобы он путался у меня под ногами, — не уступала Сара. — Он жует наш ковер в гостиной. Если ты немедленно не выгонишь его, я уйду из дома и выйду замуж. Или я, или он!
— Прекрасно, — ответил Джон Дулиттл. — Выходи замуж. Я не хочу препятствовать твоему счастью.
С этими словами доктор надел шляпу и вышел в сад, а Сара упаковала чемоданы и покинула дом брата.
Так доктор остался один со своей большой и дружной звериной семьей.
Очень скоро нужда постучалась в дом доктора. Некому было кормить зверей, некому было чинить одежду, стирать, стряпать и подметать полы. К тому же денег вечно не хватало, а мясник все неохотнее и неохотнее отпускал мясо в долг. Однако доктор не падал духом.
— Все неприятности от денег, — говорил он. — Не выдумай их люди, нам всем жилось бы намного лучше. К чему нам беспокоиться о деньгах, если мы счастливы и без них?
Однако звери все же сами забеспокоились. Как-то вечером, когда доктор дремал в кресле у камина, они начали шептаться. Сова Бу-Бу хорошо знала арифметику и подсчитала, что оставшихся денег хватит не больше чем на неделю, и то если они будут есть не чаще чем раз в день.
— Мне кажется, — сказала Полли, — что нам самим следует взяться за хозяйство. Дело, конечно, непростое, но неужели мы с ним не справимся сообща? Ведь это из-за нас доктор остался один и без денег.
Все согласились. Чи-Чи вызвалась готовить пищу, пес О’Скалли — подметать полы, утка Крякки — вытирать пыль и стелить доктору постель, сова Бу-Бу — вести счета, а поросенок Хрюкки — работать на огороде. Самая старая и самая мудрая из зверей попугаиха Полли стала прачкой и экономкой.
Конечно, поначалу новое дело показалось всем животным очень трудным. Всем, кроме обезьянки Чи-Чи, — ведь у нее были руки, и не две, как у человека, а все четыре, и ими она могла взять любую вещь. Но скоро, очень скоро и остальные звери приноровились. Любо-дорого было посмотреть, как поросенок Хрюкки вскапывает пятачком грядки, а пес О’Скалли как шваброй орудует хвостом с привязанной к нему тряпкой. А доктор даже говорил, что никогда раньше у него в доме не было так чисто и уютно. И только денег у них не становилось больше.
Чтобы хоть как-то поправить дела, звери поставили у ворот лоток и стали продавать прохожим зеленый лук, редиску и цветы. Но выручки едва-едва хватало на то, чтобы оплатить старые счета мясника. А доктор не тужил, и когда Полли принесла ему печальную новость о том, что хозяин рыбной лавки отказывается отпускать им товар в долг, он только улыбнулся.
— Ничего страшного, — сказал он. — Пока куры несут яйца, а корова дает молоко, у нас будут на завтрак омлет и сливки. На огороде много овощей, а до зимы еще далеко. Не беспокойтесь. Моя сестра Сара — замечательная женщина, но она слишком часто беспокоилась по пустякам, именно это и мешало ей радоваться жизни. Интересно, как ей живется теперь?
Однако все произошло не так, как надеялся доктор. Снег в том году выпал намного раньше обычного. Он толстым слоем прикрыл не убранные с огорода овощи. Старая хромая лошадь привезла из лесу несколько сухих деревьев, и дров в доме было предостаточно. В очаге на кухне постоянно горел огонь, но готовить на этом огне было нечего. Голод заглянул в глаза доктору и его зверям.
Глава 4
«НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ!»
В тот год зима выдалась суровая и морозная. Как-то декабрьским вечером все сидели на кухне у очага, а доктор читал вслух книгу, которую он сам написал для зверей на их языке. Вдруг сова Бу-Бу встрепенулась:
— Что это за шум на улице?
