Кеннет Оппель - Локомотив «Бесконечный». Последний костыль
Друри с некоторым подозрением посмотрел на Уилла.
– А вы?
Ответил ему мистер Дориан:
– Это Амит Сен, наш художник-спиритист. Он немного понимает по-английски, но совсем не говорит.
– А на каком языке он говорит?
– На хинди, – ответил инспектор манежа.
– вежливо ответил Уилл, точно так, как его часом ранее научил один из артистов.
У Друри округлились глаза.
– Что он сказал?
– Извинился за то, что не говорит по-английски, – ответил мистер Дориан.
– А-а… этот высокий джентльмен? – с тревогой спросил Друри.
– Мистер Юджин Бопри. Он не пойдет с нами.
– Замечательно. Пожалуйста, поднимайтесь на борт.
– Спасибо, мистер Бопри, – сказала Марен и обняла великана за его могучую талию.
– Увидимся теперь в Лайонсгейте, Маленькое Чудо, – ласково ответил тот.
Напоследок он грозно оглянулся по сторонам, как будто приглашая кого-то попробовать только ее обидеть, а затем развернулся и, посвистывая, пошел обратно к вагонам Цирка Данте.
Уилл зашел внутрь. Он с детства помнил вечную толкучку в третьем классе, но такого он не видел никогда. Сначала он решил, что это был багажный вагон – так много везде лежало вещей: чемоданов, мешков, странной формы узлов и свертков, обвязанных веревкой. Но среди всего этого сидели и люди, бессчетное их количество. Даже при отсутствии тех пассажиров, что все еще гуляли снаружи, вагон был невероятно переполнен.
На Уилла обрушился ураган запахов. Колбаса, нестиранная одежда, вонь из переполненного туалета, маринад, пот, мокрые сапоги и благовония – все смешалось в спертом воздухе вагона.
По обе стороны узкого прохода стояли ряды голых деревянных скамей. Старик подбрасывал на колене плачущего младенца, напевая колыбельную на неизвестном языке. Четверо мужчин склонились над карточной игрой. Взволнованная женщина перебирала четки. Двое расстелили карту и, бранясь, тыкали в нее пальцами.
Над скамьями было еще два уровня откидных полок. На одной, свернувшись, спали мать с младенцем, на другой дородный мужик ковырял большой палец ноги. С полки на полку скакали двое мальчишек, а их мать тщетно орала на них снизу. Повсюду валялись изношенные одеяла и комковатые самодельные подушки. Двигаться было практически негде. Другие дети носились по проходу взад и вперед и перелезали через спинки скамей, превращая вагон в детскую площадку. Свет пробивался внутрь через узкие окна под самым потолком и исходил от нескольких масляных ламп, привинченных к стенам.
Сначала медленно, а потом все быстрее люди начали замечать Уилла и остальных.
– Цирк…
– Zirkus…
– Sirkuksen…
– Cirkuszi…
Слово это растекалось по вагону на всех языках. Большинство людей выглядели довольными. Некоторые отшатывались назад при приближении артистов. Маленькая девочка заплакала при виде мистера Дориана в его траурном черном пальто и цилиндре, пока инспектор манежа не достал из кармана леденец на палочке и не протянул ей лакомство. Артисты тут же обросли хвостом из детей с молящими глазами и протянутыми руками. Из бездонных карманов инспектора манежа появилось еще множество леденцов и конфет. Пассажиры поблагодарили его криками и аплодисментами.
– Нужно очистить проход! – бессмысленно кричал Друри, ибо никто не слушал его. – Здесь нельзя держать все это! Проход должен быть свободен! Это что, курица?
В середине вагона пылала плита, на которой скворчало не менее семи кастрюль. Уилл теперь понял, как питались эти пассажиры: им приходилось готовить, когда плита была свободна, и есть при всякой возможности.
– У них здесь только одна плита? – спросила у Друри Марен.
Проводник посмотрел на нее с растерянной улыбкой и проигнорировал вопрос как не заслуживающий даже внимания.
– Извините, что вам приходится проходить через это, – сказал Друри мистеру Дориану. – Здесь воняет.
– Неудивительно, – колко заметил мистер Дориан, – учитывая, что у них, по-видимому, только один туалет на вагон.
Протискиваясь вперед, Уилл понял, что у этих людей было меньше жизненного пространства, чем у животных Цирка Данте. Разве справедливо было им ехать в такой тесноте, в то время как первые вагоны сияли роскошью? Знал ли его отец, насколько здесь ужасно?
– Этим людям повезло вообще ехать на «Бесконечном», – сказал Друри, шмыгнув носом. – Это беднейшие из бедняков, их вынесло на берега нашей страны, и теперь они надеются получить нашу землю.
– Интересно, – заметил мистер Дориан. – Моя мать из племени индейцев кри. Может, это вас вынесло на наши берега? Интересная мысль, вы не находите?
Друри откашлялся и продолжил идти вперед.
– Говорят, у нас убийца на борту, – сообщил он. – И я об заклад побьюсь, что это один из этих ребят. Так что будьте осторожны.
Мистер Дориан снял цилиндр перед дородной женщиной в ярком головном уборе.
– Добрый день, мэм. Теперь, Друри, проведите-ка нас к месту представления.
– Мы устроили помещение для вас через несколько вагонов отсюда. Надеюсь, оно вам подойдет.
– Я уверен, что оно более чем подойдет, – ответил мистер Дориан.
Они пересекли еще несколько вагонов и наконец оказались в том, часть которого была отгорожена занавесом. Уилл подумал, что это сцена, но когда Друри раздвинул ткань, Уилл увидел небольшой магазин со множеством полок: на них лежали буханки ржаного хлеба, окорока, овощные консервы, свежие фрукты, мыло, полотенца и бутылки с пробками всех форм и цветов. При появлении артистов сидевший на мягкой скамье лощеный джентльмен поднял голову.
– А, вы, должно быть, из дневного представления, – сказал он, как послышалось Уиллу, с высокородным британским акцентом. – Я мистер Питерс.
Уилл сразу обратил внимание, насколько ухожены его ногти. Они были безупречно чистыми, отполированными и идеально полукруглыми.
– Вы старший проводник? – поинтересовался мистер Дориан.
– Нет-нет, простой пассажир. Так ведь, Друри?
– Да, мистер Питерс, сэр, – отозвался Друри. Мужчина выглядел явно не так, как другие пассажиры.
В его распоряжении был весь конец вагона – то есть три ряда сидений, отгороженных толстыми занавесями. На каждом входе, спереди и сзади, сидело по бородатому мужчине в неуклюжем пальто, к их стульям были прислонены винтовки.
– Вы еще и торговец, судя по всему, – сказал мистер Дориан, рассматривая его товары.
– Ну, «Бесконечный» ведь, как вам известно, не предоставляет этим людям питание, так что я помогаю им в меру сил, – ответил Питерс.
– Два доллара за буханку хлеба, – прочитала один из ценников Марен.
– Да, мисс.
– Дороговато, – заметила она.
– На борту «Бесконечного» это честная рыночная цена, юная мисс. Прежде чем осуждать меня, задумайтесь, много ли людей моего круга согласятся ехать с людьми этого класса. Я делаю это, чтобы им помочь.
– Ах да, – сказал мистер Дориан. – Это очень благородно с вашей стороны.
– Мы прямо в следующем вагоне, – объявил Друри, которому не терпелось увести артистов дальше.
– Как отвратительно! – воскликнула Марен, когда они покинули магазин мистера Питерса.
– А кондуктору известно о наличии спекулянта на борту поезда? – спросил мистер Дориан у Друри, чувствовавшего себя явно неловко.
– Он честно оплатил все эти места, – объяснил Друри. – Пассажиры рады, что он на борту, когда им что-то нужно.
Уилл почувствовал, что Друри уже не в первый раз произносил эту речь, и опять усомнился, было ли известно отцу, что подобное творилось на борту «Бесконечного».
– Мы попросили пассажиров освободить место здесь, – сказал Друри, ведя их на середину вагона.
Уилл легко мог представить себе, как люди, подобные Друри, добивались того, чтобы пассажиры освободили свои места. Но, к его удивлению, их встретили только улыбки, радостный смех и аплодисменты переселенцев, согнанных со своих полок.
– Спасибо, спасибо, – любезно поблагодарил мистер Дориан. – Vielen Dank. Merci. Grazie. Мы обещаем вам отличное представление и лучшие места в зале. Начало через час!
Импровизированный занавес из простыней разделял сцену и кулисы, устроенные из нескольких рядов освобожденных скамей. Друри попрощался с артистами и вышел через переднюю дверь вагона. Глаза Уилла задержались на этой двери. За ней еще был еще один вагон колонистов, а затем еще сотни, ведущие к третьему классу, потом второй класс и наконец первый. Дорога была открыта перед ним.
– Эта парочка омерзительна, – сказала Марен, располагаясь за занавесом со своим мешком. – Питерс и этот трусливый проводник. Такого нельзя позволять.
– Всегда так было, – ответил мистер Дориан. – Ничего не меняется.
Вокруг них слышался гул голосов, и Уиллу показалось, что шепотом он мог говорить, не таясь.
– Я расскажу отцу. Он человек справедливый и так этого не оставит.
Мистер Дориан снисходительно улыбнулся:
– Уж ты, Уильям, лучше других должен знать, как строилась железная дорога – на спинах рабочих, которым платили копейки. Они рисковали жизнью за доллар в день. И даже за меньшее, если не были белыми.
