Жозе Лобату Монтейру - Орден Жёлтого Дятла (с иллюстрациями)
— Мое мнение? — переспросил он отдуваясь. — Мое мнение, что эта корзина слишком тяжела для такого больного старика, как я.
— Я не спрашиваю ни про какую корзинку, болван вы эдакий! Как вы находите мое королевство? — нахмурился король.
Граф ничего никак не находил: он был совершенно измучен, ведь он всю дорогу тащил на плечах тяжелый груз. Где уж ему было обращать внимание на то, что делается вокруг!
— Простите меня, Ваше Величество, — сказал он, — но я еще ничего не видел, так как сильно устал с дороги. Разрешите мне сначала передохнуть и выспаться. Завтра я встану со свежей головой и тогда скажу свое мнение.
Королю вовсе не понравился подобный ответ, но он решил не спорить и распорядился, чтоб графа уложили спать и привели последнего пленника.
Стражи приволокли Педриньо. Мальчик был в ярости от того, что произошло. Ах, если б у него был с собой хлыст, он бы тогда хорошо ответил этой обезьянище! Но хлыста не было. И руки у Педриньо были связаны. Ну что ж, все равно он скажет то, что думает, потому что он человек с сильным характером и всегда говорит правду… И, когда король обратился к нему с тем же вопросом, с каким ранее обращался к другим, Педриньо ответил следующее:
— Как я нахожу это королевство? Да ничего я не нахожу. Нет здесь никакого королевства. Не вижу никакого короля. Обезьяна как обезьяна, сидит на ветке, а думает, что это трон. Придворные дамы? Обезьяны. Обезьяньи рыла. Манеры? Обезьянские ухватки. Сплошное обезьянство! И вообще все это огромный обезьянник, какие во всех лесах есть…
— Прочь с глаз моих, подлый клеветник! — заревел Макак XIV, задыхаясь от гнева. — Хватайте его, стражи! Привяжите его к стволу дерева, пусть муравьи-людоеды сожрут его живьем!
И тут сотни рук схватили бедного Педриньо и поволокли по земле, как будто это была гроздь бананов.
Глава 8
Пёрышко тут как тут!
Носишку препроводили на вершину дерева, где она обязана теперь была жить всю жизнь в обществе своего мужа обезьянчика. Педриньо привязали к стволу в ожидании муравьев, которые его должны были съесть. Графа уложили спать на ветке. Этот-то был счастлив. Он видел чудный сон: что Эмилия куда-то девалась и корзинку тоже унесла…
Вот и ночь… Обезьянье племя улеглось, и вскоре на всем участке леса не слышно было ничего, кроме храпа. С ее Дерева Носишке был виден Педриньо, привязанный к стволу.
— Покотекерпики некемнокожкоко, Пекерыкишкоко, окобяказакатекельноко накас, накайдекет! — крикнула она ему.
И не успела она докончить свою фразу на языке «ки», как услышала издали знакомое «кукареку».
— Экетоко окон! — вскрикнула девочка, хлопая в ладоши.
Да, это был он… Перо попугая быстро плыло по воздуху над мчавшимся галопом осликом. Перышко спрыгнул на землю и побежал помочь Носишке слезть с дерева. Обезьяны, поставленные под деревом на страже, спали так крепко, что ничего не заметили.
— Странно, как они спят! — сказала Носишка. — Мы так шумим, а они все спят.
— Понятно! — воскликнул Перышко. — Я им подсыпал столько сонной травы в водоем, где они пьют, что они проснутся не раньше чем завтра после полудня. А что с Педриньо?
— Вон он, его к стволу привязали!
Перышко побежал развязывать мальчика. Потом разбудил графа, который очень огорчился, что ему не пришлось досмотреть сон и надо было опять взваливать на плечи корзинку.
— И Эмилия тут? — спросил он разочарованно.
— Ждет за поворотом. Теперь садитесь все верхом на осла, и поскачем!
— Погодите! — сказал Педриньо. — Я еще с этим обезьянским королем счеты не свел!
Он разыскал среди храпевших придворных Макака XIV, тоже храпевшего.
«Что б с ним такое сделать? А, знаю!» Он вытащил свой перочинный ножик и остриг королю бороду и шерсть на кончике хвоста, приговаривая:
— Вот завтра проснутся обезьянята, и никто не узнает своего короля Макака Банановича! И прогонят твое обезьянское величество палками!..
И, завершив свою месть, Педриньо опрометью бросился бежать и присоединился к остальным.
— Поехали! — крикнул Перышко ослу.
Осел пустился галопом, и не прошло и получаса, как они снова очутились в том месте, где расстались с сеньором Лафонтеном. Они увидели его еще издали: он сидел на том же камне, что и раньше, глубоко задумавшись.
Уставшая от приключений этого дня, горя желанием поскорей вернуться домой, Носишка, не сходя с осла, быстро и сбивчиво рассказала баснописцу о случившемся.
— В следующий раз я все расскажу по порядку. А сейчас не могу. До свиданья, сеньор Лафонтен! Мы еще как-нибудь заедем!
— Куда вы так торопитесь?
— Обедать! — крикнул Педриньо.
— Сеньор Лафонтен, — сказала Эмилия, — имейте в виду, что вы нам очень понравились. Приезжайте к нам на чашку кофе. Ладно? Только наденьте длинные брюки и пиджак, а то тетушка Настасия испугается. Да вы не стесняйтесь! Донна Бента любит гостей, она добрая… Баснописец обещал приехать.
— О ревуар! — крикнула издали Носишка.
— О ревуар! — отозвался сеньор Лафонтен и помахал на прощанье рукой.
Он долго еще смотрел им вслед, сидя на своем камне на берегу реки, а когда ослик исчез вдали за тучей пыли, вздохнул:
— Счастье, имя твое — молодость!
Глава 9
Советник
А тем временем донна Бента в кухне разговаривала с тетушкой Настасией:
— Что это означает? — говорила она. — Дети вчера пошли спать раньше обычного, я сразу подумала, что неспроста. А сегодня утром, когда я проснулась, их уж и след простыл. Даже кофе не пили! И где их, чертенят, носит?!
Старая негритянка жарила рыбу и ответила, не оборачиваясь:
— Эти ребята еще такого натворят, что не открестишься… Верно, опять какие-нибудь сказки, короли да принцессы… А вы не расстраивайтесь, сеньора: проголодаются, так всех королей позабудут и как нагрянут, так им хоть целое ведро рыбы нажарь, еще попросят!.. А это ламбари — рыбка речная, нежная… Так что не беспокойтесь, придут.
— Верно, — согласилась донна Бента, — только голод и может их в дом загнать…
Часы пробили шесть…
— Ой, как поздно, Настасия! — сказала донна Бента испуганно. — Боюсь, не случилось ли с ними что-нибудь…
И она пошла на веранду, села и стала смотреть на дорогу.
Через несколько минут вдали показалось облако пыли.
— Там какой-то всадник! — сказала донна Бента, всматриваясь. — Настасия, пойдите-ка сюда, у вас зрение лучше, посмотрите… Вы не видите, кто там едет?
Негритянка пришла из кухни с деревянной ложкой в руках и тоже стала всматриваться в дорогу.
— Это они, сеньора. Все как есть на осле на каком-то… Ей-богу! Прямо колдовство, господи прости…
Осел прискакал галопом и остановился. На нем гроздью сидели: посредине — Перышко, держа за руку графа; позади него — Носишка с Эмилией в кармане; а впереди всех — Педриньо.
Все спрыгнули на землю и направились к веранде.
— Вот чудеса-то! — пробормотала тетушка Настасия. — Поглядите, сеньора, граф висит в воздухе, а над ним — перо попугая… Приметили?
— Добрый вечер, бабушка! — закричала Носишка еще на первой ступеньке крыльца. — Вот и мы! А какие у нас приключения!..
— Вижу, вижу, — проворчала донна Бента, стараясь сделать сердитый голос, хотя была страшно рада, что ничего не случилось. — Но что у вас с графом, почему он в воздухе висит и над ним перо какое-то?
Дети расхохотались:
— Можешь хоть целый век думать, бабушка, и все-таки не отгадаешь… А ну попробуй, отгадай…
Донна Бента смотрела-смотрела, думала-думала… Глянула на тетушку Настасию…
— Не могу, — сказала она, — лучше сами скажите.
— Это Перышко! — взвизгнула Эмилия в восторге. Донна Бента все равно ничего не поняла.
— Это Перышко несет графа! — еще громче взвизгнула Эмилия.
Донна Бента посмотрела на тетушку Настасию, но та стояла раскрывши рот… Обе старушки ровно ничего не могли понять. Тут Носишка над ними сжалилась и рассказала всю историю мальчиканевидимки и про то, как он их возил в Страну Басен.
— Он несет графа, но так как он невидим, то вы видите только графа… Понятно?
Обе старушки только еще шире открыли рот, неотрывно глядя на перышко. И вдруг перышко плавно опустилось и легло на землю.
— Возьми свое перо, Эмилия, — раздался голос. — До свиданья все. Я еще вернусь…
— Перышко, куда же ты? — воскликнули разом Педриньо, Эмилия и Носишка.
— Будьте счастливы… — раздалось издалека. Носишка и Эмилия, наверно бы, заплакали, но в эту минуту на дворе закричал осел. Все повернули головы.
— Чей осел-то? — спросила тетушка Настасия.
— Ничей, — отвечал Педриньо. — Наш. Мы его от тигра спасли, и он теперь наш друг. Он сюда жить приехал. Насовсем.
