Наталья Реут - На румбе 202
— А знаешь что, Витя, мы за два часа протопали десять километров. Это значит, что завтра мы сможем пройти пятьдесят. Всего до района семьдесят… Понимаешь?
— Нет! — признается Витя.
— Вот чудак! Значит, послезавтра утром мы уже будем в районе. А раз так, почему нам сейчас немного не подзаправиться? Хлеба у нас много… — Коля потянулся за рюкзаком и достал два куска хлеба. — Ешь!
— Ты ешь! Я не хочу. Ведь совсем недавно обедали.
И вдруг Витя почувствовал, что ему тоже хочется есть, а тут еще Коля с таким аппетитом закусил краюху…
— Если не объедаться, то нам этого хлеба запросто дня на два хватит, — сказал юнга, — Давай сейчас чуточку пожуем, а остальное положим в заначку, поужинаем на ночь.
— Коля! А где мы будем ночевать? — Витя больше не в состоянии противостоять искушению. Он взял хлеб и, отламывая маленькие кусочки, начал медленно жевать. Знала бы мама, какой бывает вкусной кроха обветренного черного хлеба. — Днем-то что! Днем ничего не страшно, — продолжал он развивать беспокоящую его мысль. — А вот на ночь надо что-то придумать.
— Сообразим, — беспечно махнул рукой юнга. — Начнет темнеть, костер разведем. У костра и спать тепло, и звери костра боятся. Подожди! А спички у нас есть?
— У меня, кажется, нету, — сказал Витя и начал обыскивать свой рюкзак.
— Вот бамбуки! Спички в лесу важнее хлеба. А ты тоже, путешественник! Чего-ничего напихал в свой мешок, а спичек не захватил.
Это действительно непростительная оплошность. Ведь Витя с малых лет, с пионерских туристских походов, знал, что без спичек и ножа в походы не ходят. И вот нате вам!
— Найти бы кремень, — виновато сказал ленинградец и начал разглядывать придорожные камни. — И камни тут какие-то… не камни — рассыпчатый ракушняк. Из таких искры не высечешь. Был бы кремушек, об топор р-раз! — подпалил сухой мох — вот тебе и огонь. Постой, постой, — Витя наклонился, чтобы поднять какой-то серый камешек, и вдруг резко выпрямился.
— Коля, смотри!
— Что?
— Трава примятая!
— Ну и что?
— Не понимаешь? Эх ты!.. Люди здесь были. Недавно. Видишь, трава не успела выпрямиться. Они и сейчас, наверно, где-нибудь близко. Вот тебе и спички! Давай покричим?
— Ты что, спятил? — вскочил на ноги юнга. — Тут мог и зверь валяться: пришел к речке на водопой. Самое удобное для водопоя место — отлогий спуск.
— Определим по следам. — Витя стал на колени и пополз но траве. — Сейчас, сейчас найдем следы. Земля мягкая, от человека вмятины должны остаться.
И вдруг он вскочил на ноги, как будто его ужалила змея.
— Колька!!!
— Что случилось? — бросился к другу Коля.
— Гляди сюда! — Витя поднял с земли старый брезентовый вещевой мешок. — Что это? Звери забыли?
— Хоть бы спички, хоть бы спички, — затанцевал вокруг находки юнга. — Скорей развязывай!
Витю нечего долго уговаривать, он и сам понимает, что находка может оказаться им очень полезной.
Друзья весело развязали мешок, оба нырнули в него руками. Юнга первым натолкнулся на что-то влажное и мягкое. Секунда — и он извлек из мешка какой-то сверток, обернутый белой чистой тряпицей. А в тряпице огромный кусок розоватого, расчлененного на четыре части свиного сала.
— Вот здорово! — обрадовался юнга. И хлеба почти целая буханка. Теперь не то что до района, до Петропавловска сыты будем. Доставай наш хлеб. А это пойдет в НЗ — неприкосновенный запас, понимаешь? Ох, я и голодный, по правде сказать. Сейчас наедимся и полный вперед! Миль пять еще сегодня отмеряем.
— Тихо! — приложил палец к губам Витя. Он беспокойно прислушался. — Коля, а ну-ка ляг на землю, послушай. Или мне послышалось, или…
Коля послушно опустился на траву, прижал ухо к земле.
— Слышишь? Топот! Не люди, да? Или лошади, или… еще кто-нибудь…
— Близко, — шепчет юнга.
— А это ты верно заметил, что для зверя здесь удобный спуск, — бодро сказал Витя и оглянулся по сторонам.
Его беспокойство мгновенно передалось и Коле.
— Давай-ка быстро за эти кусты, — потянул он Витю, — важно освободить фарватер.
— Подожди, а рюкзак? — Витя заспешил к рюкзаку, но, зацепившись носком ботинка за выступающий из-под земли корень, упал в мягкую густую траву.
— Вставай скорей! С тобой только по тайге ходить! — Юнга попытался поднять растянувшегося во весь рост друга.
Но Витя быстро сел и тупо посмотрел на свой левый ботинок. Подметка повисла, как язык у усталой собаки, и из-под носка на свет божий выглядывают все пять не особенно чистых пальцев. (Носки Витя еще в поселке решил носить в рюкзаке.)
— Потом! — прошептал юнга.
Топот уже совсем близко. Мальчики, схватив рюкзак и мешок, быстро скрылись за низкорослыми кустами.
Топот приблизился, затем послышался сердитый окрик:
— Тпру, Добрый! Тпру! Вот леший беспамятный!
На место, где еще минуту тому назад были мальчики, вышел невысокий крепкий старик. В руках у него тяжелая кожаная сумка, к поясу подвязана пара подстреленных уток, за плечами новенькая вороненая двустволка. Продолжая ворчать, старик нагнулся и стал что-то искать в высокой траве.
— Было это когда? Раньше такое с тобой было? А я тебе говорю, не было! Вот теперь ищи, разиня! Ищи! И не уйдешь отсюда, пока не разыщешь… А я говорю, не уйдешь! А не то подавай в отставку! В бессрочный отпуск уходи. Ишь разиня. Нынче сумку с едой забыл, а завтра — с почтой потеряешь.
Коля тихонько показал Вите найденный мешок. Витя молча кивнул головой.
— И нету, — продолжал разговаривать сам с собой старик. — Значит, по дороге отцепилась. Когда упала, — не почуял. Да разве в ней дело? Не в ней! В памяти! Сколько тебе годов? Счет-то еще не забыл? Без памяти да без чутья по таежным дорогам службу не несут. Ох-хо-хо… — понимая безнадежность дальнейших поисков, старик медленно побрел на дорогу.
— Отдать? — негромко спросил Коля. — А самим? Он на лошади, а мы пехом! Ему пути короче. Зато он старый… Витя! Я отдам?
— Скорей, пока он не уехал! — подтолкнул друга Витя.
— Ну, Добрый, зря мы с тобой вертались, — доносятся до ребят грустные слова старика.
— Дедушка! Дедушка, стойте! — выскочил из убежища Коля. — Ваша сумка у нас! Вот она! — Коля поднял над головой вещевой мешок.
Старик слез с двуколки и возвратился на тропинку.
— Слушал? — вместо приветствия спросил он, внимательно разглядывая появившегося мальчика. — Дед сам с собой разговоры вел, а ты слушал? Где поднял?
— Тут в траве. И не я. Витя поднял!
— И Витя с тобой? Вылазьте-ка из кустов. Все! Сколько вас?
— Двое!.. Я и он… Я — Коля, он — Витя, а вас как зовут?
— Зови Коныч!
— Здравствуйте, дедушка Коныч, — высунулся из кустов Витя. — Скажите, пожалуйста, мы правильно свернули с дороги? Эта тропинка идет в район? На аэродром?
— Ты, паря, вперед на мои вопросы ответь, — перебил Коныч Витю. — Беглые?
— Как это? — не понял Витя.
— Обычно как. От родителей. Вольницы подались искать? Безобразничать?
— Что вы, дедушка, — дуэтом возмутились оба путешественника. (Как даже подумать можно о них такое.)
— Вижу! — продолжал, не обращая ни малейшего внимания на возмущенный тон друзей, Коныч. — По незнакомой дороге скрываетесь. На самолет лыжи наладили. А деньги на билет откуда? В отцовских карманах разыскали?
— Дедушка, — окончательно обиделся юнга. — Мы с грузового судна «Богатырь». Может, слыхали?
— Знаю про такой. Он по морю ходит, а вы посуху.
— Мы отстали, — поддержал дружка Витя. — Пошли с рыбачьим катером на берег и попали в шторм. «Богатырь» ушел в Петропавловск — вот мы его и догоняем.
Коныч поверил мальчикам. Он внимательно присматривается к ним. Ребята глядят прямо в глаза, не виляют в ответах.
— У председателя артели не было вам провожатого? — задал он последний вопрос.
— Капитан просил председателя отправить нас во Владивосток. На первом попутном судне, — сказал Коля. — А мы хотим быть на своем «Богатыре».
— Я еще туда-сюда, а Коля — член экипажа, — опять поддержал Витя. — Ему никак нельзя отстать от своего судна.
— Это вы правильно рассудили, — задумался Коныч. — Председатель, конечно, выполнит наказ капитана. А человек всегда на своем месте быть должон.
— Вот видите, дедушка, и вы так понимаете, — обрадовался Витя. — Мы уже завтра будем в районе.
— Не будете, — сказал Коныч.
— Ну послезавтра, тоже не беда, — сказал Коля. — А там на самолет и р-раз — в Петропавловск. Это ж не то что пехом.
— Только денег у нас на самолет нет, — вздохнул Витя. — Ну, да ничего, попросимся у летчика в долг. Ведь не откажет?
— Ну вот что, мальцы! — решительно заговорил Коныч. — Сейчас, пока еще светло, пойдете по этой тропке. В двух километрах отсюда будет маленькая речка. На берегу малохатка стоит. Пустая. Для припоздавших. Для охотников. Ночевать будете там.