Ласло Харш - Ребята не подведут!
Габи решил также, что однажды вечером он спрячется на чердаке, подождет, пока все улягутся спать, а потом залезет на крышу, спустится по дымоходу в квартиру Комлошей, где живет сейчас зеленорубашечник, поскребет там железкой стену и продекламирует загробным голосом:
Три сиротки горько плачут —
Так и есть, а не иначе…
Зеленорубашечник проснется, оглядится, соскочит с кровати, бросится на кухню, потом выглянет на балкон, но и там не увидит ни единой живой души — все в доме будут спать. Тогда он успокоится, вернется к себе в комнату и вдруг услышит, как тот же голос опять декламирует:
Энеки, бе́неки ели вареники…
Когда же Габи доберется до того места, где говорится:
Энеки, бе́неки ели вареники
И пили квас прямо у нас… —
зеленорубашечник побледнеет, залязгает от страха зубами, начнет слезно молить о пощаде и пообещает, что больше он никого не будет обижать. Однако невидимый Габи заставит его дать клятву, велит написать сто раз подряд: «Играть на шарманке и стрелять из автомата на улице строго воспрещается», и пригрозит, что он снова вернется, если зеленорубашечник нарушит клятву. Вот тогда-то он уже его не пощадит. Утром зеле- норубашечник оденется в простую одежду и бледный как мертвец, как трясущийся станет просить прощения у всех жильцов дома.
Но самое замечательное, если он вдруг найдет на чердаке волшебный плащ-невидимку, наденет его, спустится по лестнице домой, и никто его не увидит. Мама и папа будут искать его всюду, а он будет стоять рядом и молчать. Потом он положит на стол заранее написанную записку: «Обо мне не беспокойтесь, у меня все в порядке», — и родители удивятся, откуда это, мол, взялась на столе записка, и станут строить разные предположения, но Габи будет уже не до того. Он отправится на поиски зеленорубашечника и сразу же заметит, что тот выходит из дому. Габи бросится за ним и сзади стукнет его кулаком по голове. Зеленорубашечник обернется, но, никого не обнаружив, пойдет дальше. Тогда Габи подставит ему подножку. Зеленорубашечник распластается на грязном тротуаре, зачертыхается, поднимется и опять никого не увидит. Растерявшись, он попытается улизнуть, но Габи сорвет с него черную шапку с белой эмблемой «мертвой головы» и пойдет впереди зеленорубашечника, высоко держа шапку. Увидев, как его шапка с кокардой парит в воздухе, Шлампетер вытаращит глаза от ужаса и побежит. Шапка тоже помчится впереди. Когда же зеленорубашечник остановится, то и шапка застынет на месте, а потом плюхнется ему прямо на голову. Он попытается крикнуть, но крик застрянет у него в горле, и тогда, чтобы куда-нибудь скрыться, бросится наутек. Рядом с ним никого не будет и тем не менее кто-то — иначе говоря, Габи-невидимка — станет его дергать за уши, за волосы, колотить кулаками по спине и по груди. Глаза у Шлампетера нальются кровью, на губах выступит пена, он станет ругаться и стонать, закрывать лицо руками, а из пустоты будет доноситься точь-в-точь такой же голос, как у Габи.
«Ты подлец! — скажет ему голос. — Ты награбил целую уйму часов, ты грозил автоматом женщинам и детям, ты наверняка совершил много других преступлений. И тебя накажут за это: я буду неотступно преследовать тебя до конца твоих дней. Знай это…»
Зеленорубашечник заткнет пальцами уши, чтобы не слышать эти страшные слова, но невидимая рука отведет в сторону его пальцы, а голос будет безжалостно греметь:
«Имей в виду, подлец, я буду бить тебя смертным боем и не оставлю тебя ни на минуту в покое».
И чья-то невидимая рука со всего размаха ударит его по носу. У зеленорубашечника пойдет кровь. Он убежит в кафе, упадет на стул и еле слышно закажет себе горячий кофе с двойной порцией сахара и без сливок. Ему принесут кофе, он протянет к нему руку, но чашка вдруг поднимется в воздух, перевернется и выплеснет горячий кофе прямо ему на воротник. Этого он уже не вынесет. Завизжав, он выбежит на улицу, официанты бросятся за ним и хорошенько отдубасят, потому что он не заплатил за кофе.
Но это еще не все. Не успеет он подняться с земли, как невидимая рука повесит ему на шею доску. На доске будет нарисован осел, автомат, а внизу стоять надпись: «Я глупый и злой». Голос невидимки предупредит его, чтобы он не смел срывать с шеи доску, если не хочет на себя навлечь беду. Зеленорубашечник поплетется дальше с доской на шее, и все будут оборачиваться ему вслед, показывать на него пальцем, смеяться, бросать в него комья грязи. Наконец какой-нибудь человек, ничего не знавший о нем, сжалится над ним и попытается снять доску с его шеи, но зеленорубашечник начнет умолять не делать этого.
Так и будет он ходить по улицам до тех пор, пока не придет ему конец.
А Габи-невидимка пойдет домой, уляжется в постель, ну а волшебный плащ спрячет под подушку. Утром же мама и папа страшно удивятся, не понимая, как это он очутился дома. Потом ему расскажут, что зеленорубашечник совсем спятил и куда-то исчез. Он будет слушать с самым невинным видом, и никто не узнает, что все это проделал он, Габи.
Однако все это было лишь в мечтах. В мечтах?.. Возможно, и так, но, как бы то ни было, на третий день вечером Теофила Шлампетера нашли избитого до полусмерти возле корчмы Розмайеров. Никто не знал, как и что произошло, а сам зеленорубашечник помалкивал. Тем не менее в доме с быстротой молнии распространился слух, что отдубасили его за дикую выходку 16 октября и что человек, свершивший возмездие, яростно выкрикивал:
— Вот тебе, злодей! И передай своему дружку, что и он тоже получит свою долю!
Как бы там ни было, но факт остается фактом: под глазом у зеленорубашечника красовался здоровенный синяк, и, поскольку Теофил Шлампетер явно недолюбливал синий цвет, тетушка Варьяш горячо его утешала, что скоро синяк станет лиловым. Шапка с кокардой «мертвой головы» налезала ему только на макушку, потому что на лбу вздулась огромная шишка. За все эти унижения зеленорубашечник отомстил длиннющей речью в бомбоубежище, понося на все лады тех подлых крыс, которые нападают из-за угла на истинных защитников отечества — нилашистов. Слушая истерические вопли Шлампетера, отец с улыбкой заметил: «Должно быть, здоровущая была та крыса, коли устроила господину Шлампетеру такую приличную взбучку. Одна шишка на голове чего стоит!»
Зеленорубашечник с ненавистью уставился на дядю Шефчика, подозревая его, видимо, в нападении, и заявил, что кое- кому еще придется поплатиться жизнью. Высказав, так сказать, личные претензии, он перешел к военной теме и сказал, что скоро немцы преподнесут такой сюрприз, что весь мир ахнет. Потом стал объяснять, что немецкое отступление — не что иное, как военная хитрость и что Гитлер специально заманил в ловушку ничего не подозревающих русских, которые и не ведают, что через несколько дней в бой вступят японцы, прибывшие из своей Африки. Вот тогда, мол, непобедимая армия Гитлера и выиграет войну в два счета.
Кое-кто, в том числе и господин Розмайер, Тыква, его превосходительство Теребеш и, разумеется, Эде, буквально боготворивший Теофила Шлампетера, восторженно поддакивали зеленорубашечнику. Дядя Шефчик не преминул заметить, что японцы живут не в Африке, а на Дальнем Востоке, на островах, а это, право же, очень далеко.
Но Теофил Шлампетер так же лихо разбирался в вопросах географии, как и в вопросах войны. В ответ на реплику дяди Шефчика он заявил, что географию выдумали заклятые враги гитлеровцев и нилашистов, чтобы подобными рассуждениями сбить их с толку. Но тот, кто носит зеленую рубашку и нарукавную повязку со скрещенными стрелами, прекрасно знает, что Африка — это то же самое, что и Азия, если смотреть с противоположной стороны карты.
Однако такие споры происходили все реже и реже. Зеленорубашечник все чаще и чаще отлучался из дома. Утром он уходил, вскинув автомат на плечо, и никто не знал, куда он уходил и откуда возвращался по ночам уже после отбоя воздушной тревоги. Но случалось и так, что появлялся он дома лишь на второй или третий день, заросший, помятый, с красными от бессонной ночи глазами. В таких случаях карманы его были набиты деньгами, золотыми вещами. Где доставал он их? Никто не знал. Может, за это время он побывал в Африке, или, иначе говоря, в Азии, добраться до которой истинному зеленорубашечнику раз плюнуть, раз земля не круглая, а плоская, и дважды два не четыре, а пять!..
Обо всем этом Габи подробно доносил доктору Шербану. Он указывал точное время, когда именно уходил зеленорубашечник и когда возвращался, о чем он говорил и с кем перешептывался. Но, как назло, он никак не мог передать донесения доктору Шербану, потому что доктор где-то подолгу пропадал и почти не бывал дома.
Каждый вечер Габи поджидал его у окна, и все безрезультатно. Зато мама радовалась, что Габи рядом с ней. Потому что в последнее время она очень боялась за него и с неохотой отпускала от себя. Такая опека страшно надоела Габи.
