Владимир Корчагин - Тайна реки Злых Духов
— Расскажите сейчас, Андрей Иванович, — оживился Валерий, поудобнее устраиваясь на траве.
— Нет. Мы и так здесь засиделись. Пора отчаливать.
После обеда плот двигался медленнее. Валерий еле шевелил шестом. Полуденный зной нагонял дремоту. Ему не хотелось ни говорить, ни петь. Все надоело. Перед глазами проплывали все те же низкие, поросшие лесом берега, а шест становился все тяжелее и непослушнее. Время словно остановилось. Все вокруг замерло. Лишь слабые всплески воды нарушали тяжелую знойную тишину.
Валерий громко зевнул и вдруг вспомнил:
— Андрей Иванович, вы же обещали рассказать нам какую-то историю.
В глазах геолога блеснули веселые искорки.
— Да, я собирался рассказать о минерале мирабилите. Эту историю поведал мне однажды мой старый знакомый, капитан торгового судна на Каспийском море.
Как-то во время очередного рейса случилось так, что у их корабельного кока вышел весь запас столовой соли. Что делать? Раз сварил он обед без соли. Другой раз… Команда возмущается. Хоть обратно в порт возвращайся.
И тут мой знакомый, стоявший на мостике, увидел на берегу небольшого заливчика груды какого-то белого вещества, очень похожего на соль. Вызвал он боцмана и приказал узнать, что там такое. Боцман спустил шлюпку и отправился к заливу. Подплывает к берегу, смотрит — соль. Попробовал — соленая. Правда, горчит немного. Ну, да стоило ли обращать внимание на такой пустяк?.. Набрал он этой соли целый мешок, То-то было радости! Кок чуть не расцеловал его за эту находку и приготовил такой роскошный обед, какой готовился на корабле не каждый праздник.
После обеда капитан поднялся на мостик, закурил и только было собрался отдать рулевому какую-то команду, как вдруг почувствовал настоятельную необходимость спуститься в туалет. Он быстро сбежал по трапу, подошел к небольшой двери с двумя традиционными кружочками и… обмер. Перед этой скромной дверью толпилась почти вся его команда, начиная с первого помощника и кончая маленьким толстым коком, который держался обеими руками за широкие штаны и, как петух, наскакивал на красного от смущения боцмана. Что тут творилось!.. Первый помощник бил кулаками в заветную дверь и кричал, что он на вахту опаздывает. Судовой радист доказывал ему, что у него срочные радиограммы задерживаются. Несколько матросов отталкивали их обоих, грозясь выбросить за борт, если те не поймут, что в этом деле все равны, как перед богом. Боцман ухватился за китель старшего механика. А дюжий механик потрясал своими огромными кулачищами и басил:
— Сейчас же пропустите меня, сукины дети, а то все паровые котлы взлетят на воздух!..
Вспомнил тут мой приятель, чем солили сегодняшний обед, и сразу понял, какую злую шутку сыграл с ними злополучный заливчик. На берегах его отлагалась не поваренная соль, а минерал мирабилит, известный более под названием глауберовой соли, которая продается во всех аптеках как сильное слабительное средство…
Наташа смущенно отвернулась, а Валерий так смеялся, что чуть не свалился с плота в воду.
— Ой! Не могу! Неужели это правда? Вся команда… Вот потеха! — восклицал он, корчась от смеха. — Это почище наших червяков! Представляю, что там творилось!..
Наконец он утихомирился и, вытирая рукавом слезы, спросил:
— Неужели эта глауберова соль так прямо на берегу и валяется?
— Да. В некоторых заливах Каспийского моря, в частности в заливе Кара-Богаз-Гол, в зимние месяцы, когда температура воды снижается до шести градусов, мирабилит выпадает из нее на дно и сильными штормами выбрасывается на берег, образуя огромные белые валы. Причем по внешнему виду и свойствам — цвету, блеску, твердости[10] — мирабилит действительно чрезвычайно похож на поваренную соль. Правда, вкус у него несколько иной, горько-соленый. Но боцман, видимо, плохо его распробовал… Вот какие удивительные минералы встречаются в природе. Между прочим, и название свое этот минерал получил от латинского слова «мирабилис», что значит — удивительный.
Он подмигнул Валерию и добавил:
— Ну, а теперь поднажмем немного! А то я смотрю, ты только держишься за шест-то…
Валерий крепче уперся ногой в бревно и с силой опустил шест в воду. Плот снова поплыл вниз по реке…
На следующий день, после полудня, правый берег Ваи начал заметно повышаться. Вдали показались заросшие лесом холмы. Течение реки стало более быстрым. Теперь нужно было лишь управлять плотом. Андрей Иванович повеселел.
— Ну, друзья, смотрите в оба! Может, встретится что-нибудь интересное.
Ребята насторожились. Но прошел час, другой. Ничего интересного не было, хотя лесистые холмы приблизились почти вплотную к реке. Валерий начал клевать носом. Наташа тоже не прочь была вздремнуть. Тихое журчание воды убаюкивало, как колыбельная песня.
Вдруг плот резко остановился. Андрей Иванович уперся шестом в дно.
— А ну-ка, посмотрите вон туда, направо! Что вы там видите?
Наташа взглянула на зеленые холмы. На склоне одного из них ярко белело какое-то большое пятно.
— Ой, что это? Неужели снег?
Валерий фыркнул:
— Скажет тоже… Снег! В такую-то жару…
— А что же это?
Валерий подумал:
— Может быть, стена? Андрей Иванович, как по-вашему?
— По-моему, это просто обнажение. И нам надо обязательно его осмотреть. — Андрей Иванович вынул компас и взял азимут.[11]
Плот причалил к берегу.
— Одному из вас придется побыть здесь. Оставайся, Валерий. А мы пройдем туда, посмотрим.
Андрей Иванович и Наташа двинулись в путь. Над головами их сейчас же сомкнулись ветви могучих кедров. За три дня, проведенные на воде, Наташа отвыкла от мрака таежного леса и теперь опять чувствовала себя не совсем уверенно среди угрюмых молчаливых деревьев.
Но вот лес расступился, и она невольно остановилась, пораженная изумительным зрелищем, открывшимся перед ее глазами. Темная толща каких-то рассланцованных пород[12] прорезалась широкой полосой белоснежного камня. Эта полоса проходила высоко над их головами, под большим уклоном к поверхности земли, а внизу, под обнажением, громоздилась огромная куча белых, чуть зеленоватых обломков, по-видимому, недавно обрушившихся сверху.
Наташа подняла один из них.
— И здесь мрамор?
Андрей Иванович покачал головой:
— Нет, это не мрамор. У мрамора поверхность скола совсем другая. А главное… Смотри!.. — Он чуточку повернул камень в руках Наташи. И произошло чудо. Где-то в глубине минерала вспыхнули яркие синие огоньки. Наташа повернула камень обратно. Огоньки погасли. Небольшое движение руки — и снова в глубине камня побежали синие искорки.
Это было поразительно. Совершенно белый, почти непрозрачный камень озарялся вдруг странным мерцающим светом, идущим откуда-то изнутри его, словно там были запрятаны крохотные светильники.
Наташа подняла глаза на геолога:
— Андрей Иванович! Это же просто чудо. Никогда я не думала, что камни могут быть такими интересными.
— Ну, что ты! В природе встречаются и более интересные образования. Помню, когда я был студентом, на меня произвел огромное впечатление один минерал, так называемый благородный опал. Образец его был прислан в наш музей из Бразилии. На первый взгляд это был небольшой светло-серый камень, настолько невзрачный, что, встреть его на дороге, поленишься нагнуться. И вот в этом-то камне, где-то в глубине его, вдруг загорались яркие чистые огоньки. Красные, синие, зеленые… Камень не просто светился. Он именно горел разноцветными огнями. Иллюзия была настолько сильной, что каждый, кто брал его в руки, невольно прикасался пальцами к тому месту, откуда прорывались огоньки, чтобы удостовериться, что оно не нагрето.
Позднее я видел много благородных опалов и в природе, и в виде различных поделок. Все они светились изнутри различными огоньками. Но такого камня, какой хранился в нашем музее, я не видел больше никогда.
Впрочем, был в моей жизни еще один незабываемый день, связанный с этим замечательным минералом, — продолжал Андрей Иванович. — В этот день я в первый раз увидел его на пуговицах пальто одной девушки. Опал этот был, пожалуй, далеко не самым лучшим. Но никогда ни один камень не казался мне таким прекрасным, как тот, что вспыхивал маленькими искорками на пальто голубоглазой незнакомки. С тех пор прошло более двадцати лет. Каких только камней ни повидал я за это время: и сверкающих бриллиантов, и кроваво-красных рубинов, и нежно-зеленых изумрудов. Но ни один из них не запал мне в душу так, как тот благородный опал…
Андрей Иванович помолчал и закончил совсем тихо:
— Девушка с голубыми глазами стала моей женой, а потом матерью моего Юрки… — Он опустил голову и вздохнул, а глаза его потеплели, и Наташа впервые увидела перед собой не сурового властного геолога, которого она, признаться, здорово побаивалась, а просто хорошего, по-домашнему близкого и доброго человека.
