Мальчик со шпагой. Трилогия - Владислав Крапивин
— Это почему же?! — еще не понимая, взвинтилась Аида. — Не будет лишь двоих!
— Вы забыли, что Янов тоже рулевой, командир «Барабанщика». А кроме того… — Корнеич вопросительно посмотрел на Словко.
— Смешно думать, что я поеду, — с удовольствием сказал Словко.
— И я, — зевнул Кирилл Инаков.
— И я, — потянулся на стуле Равиль Сегаев.
Аида с паникой в глазах посмотрела на мужа.
— Вам не кажется, господа, что это шантаж? — осведомился Толкунов (ну, прямо как мать Рыжика при первом разговоре с Корнеичем!).
— Нам кажется, что это солидарность с обиженными ребятами, — разъяснил ему Корнеич. — Не правда ли, капитаны?
Те светски наклонили головы.
— Кстати, я в любом случае поехать не смог бы, у меня кончается отпуск, — продолжал Корнеич. — Подведем итог. У вас, Аида Матвеевна, остаются в лучшем случае пять рулевых. Склярова, Казанцев, Завьялов, Шагалова, Брусницкий. У Смугиной права изъяты до сентября. Исходя из этих соображений вы и можете планировать дальнейшее… Не думаю, что мы станем портить лагерные дни тем, кто туда уедет. Это же наши товарищи, не так ли ребята?..
Капитаны слова наклонили головы, хотя не очень понимали, что их командир имеет в виду.
— Поступим так, — развивал Корнеич свою мысль. — Вы сможете перевезти на Тор… на Еловское озеро пять яхт и отрядную моторку. С отрядом «Юнги бригантины» приедет, насколько я знаю, Михаил Квадратов, опытный инструктор-парусник, вы передадите суда и экипажи под его ответственность. При этом условии можете спустить их на воду…
— Но разве Даня… Даниил Валерьевич не может взять роль инструктора на себя? — Аида, беспомощно приоткрыв рот, смотрела на Кинтеля.
— Я тоже не поеду, — сообщил Кинтель. — Я же сказал: у меня личные дела.
Аида чуть не взвизгнула.
— Но вы обязаны! Вы на ставке!
— На полставки… По инструкции я отвечаю за суда и мне логично быть там, где большинство яхт. Большинство остается здесь.
— Вас уволят, — надменно сообщил Толкунов.
— Ха, — не менее надменно отозвался Кинтель. — Вот я испугался. В любом случае я флагман «Эспады». В отличие от вас, Феликс Борисович.
Феликс Борисович обратил взгляд к Корнеичу.
— Господин Вострецов, не кажется ли вам, что все предпринимаемое вами не имеет отношения к педагогике?
— К педагогике диссертаций и конференций? Ни малейшего… Знаете, господин Толкунов, у нас всегда была иная педагогика — замешанная на хорошем ребячьем упрямстве. Тем и жили. Шли годы, исчезали и возникали государства, менялись режимы, генсеки, президенты, а мы жили. Отметьте этот феномен в каком-нибудь научном труде… Но мы отвлеклись. Аида Матвеевна…
— Что? — сказала она тоном смертельно оскорбленной королевы.
— У вас есть еще возможность все поправить. Извинитесь перед барабанщиками. Ну, вы же психолог…
— Вот поэтому и не считаю возможным.
— Тогда так. Яхты вы получите, если оставите нам часть фехтовального снаряжения: четыре рапиры, четыре маски, жилеты, перчатки. Барабанщики и капитаны не должны сидеть здесь без дела. Устроим фехтовальный турнир и прочие дела. Будем считать, что «Эспада» живет в двух измерениях… Кстати, клинки и все прочее мы заберем сейчас, увезем на базу…
— Но…
— Что? — сказал Корнеич. Он заранее знал, что будет какое-то «но».
— Рапиры в знаменной комнате. А она опечатана…
— Что?! Кем опечатана?!
— Мной. Мы готовимся к отъезду, там материальные ценности…
— Там знамена «Эспады»! — крикнул Словко, ассистент знаменной группы.
— Вот именно. Они оприходованы. Внесены в реестр имущества, подведомственного районному объединению «Солнечный круг».
— Знамена флотилии оприходованы и находятся в ведении чиновников? — тихо спросил Корнеич. Веснушки резко выступили на скулах.
— Но эти чиновники нас финансируют, — без прежней уверенности возразил Феликс Борисович. — И мы вынуждены придерживаться установленных правил.
— А барабаны… они тоже оприходованы? — спросил Словко.
— Но это же… тоже материальное имущество, — с остатками прежней правоты выговорила Аида.
Корнеич стальным голосом сказал:
— Вскройте дверь.
— Но… у меня нет с собой печати, она дома. Я не думала…
— Мне плевать.
— Но… ключа тоже нет. Он тоже… остался в сумочке. И я…
— Выбить? — с готовностью спросил Кинтель.
Корнеич думал. Лет десять назад, молодой и быстрый на решения, он бы не колебался, дверь полетела бы, как бумажный листик. А сейчас… «Того ведь и ждут…»
— Не надо, Даня. Мы подождем, когда Аида Матвеевна съездит домой.
— Но… я сейчас не могу. Через два часа придут машины за яхтами, мы должны быть там. Я и… вы, поскольку распорядились…
Кинтель, Словко, Равиль и Кирилл смотрели с ожиданием: «Все-таки, может быть, выбить?»
Корнеич вдруг резко успокоился.
— Хорошо. Но вы должны дать обещание, что перед отъездом в лагерь оставите нам в мастерской то, что требуется. И барабаны. Они — собственность группы барабанщиков. Только эти ребята могут распоряжаться ими… А что касается знамен… разберемся позже. Вышибить дверь можно всегда, соберу ветеранов «Эспады», составим протокол…
— Вполне можно обойтись без эксцессов, — солидно заметил Толкунов.
Корнеич сказал:
— На базе я и Рафалов будем в четырнадцать ноль-ноль. И не забудьте, о чем договорились: фехтовальное снаряжение и барабаны — в мастерскую…
Потом Кинтель уехал, а Корнеич, Равиль, Кирилл и Словко пошли в каминный зал. Там, на сложенных в углу матах, барабанщики сели тесным кругом и слушали Игоря, который читал статью из «Советника». Вернее, дочитывал. Все разом обернулись к вошедшим. Словко, Равиль и Кирилл подтянули еще один мат, сели рядом. Корнеич прислонился к стене. Сказал сразу:
— Я знаю, о чем все думают. Можно, мол, потребовать общий сбор, и тогда все решится справедливо.
— Не-а, не решится, — мотнул головой Леша Янов, не самый старший из всех, но всегда рассуждающий умно. — Аида охмурила уже многих.
— Это спорный вопрос, — возразил Корнеич. — Но… в любом случае будет еще больший раскол отряда. Разброд умов. А это все-таки наш отряд. И понимаете, братцы… сломать легко, а потом склеивать… Не пришлось бы все с начала.
— Владик Казанцев, когда узнает, тоже не поедет, — сказал Сережка Гольденбаум. — Могу хоть об чем спорить.
— И вообще им там будет хуже, чем нам, — заявила Ксеня (а Словко поймал себя на том, что смотрит на нее внимательно, и забегал глазами по стенам).
— Хуже, не хуже, но не пропадем, — пообещал Корнеич. — Поставим свой лагерь. Где-нибудь в устье Орловки, как раньше.
— Ура, — сказал Мастер и Маргарита.
Кирилл вспомнил:
— Мне это прошлогоднее «Лето у костра» вообще не понравилось. Толпа такая. Соберутся в круг сто человек, обнимутся и давай голосить: «В флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса»… А спросишь, так никто бригантину от катамарана отличить не может…
— «Юнги бригантины» могут, — возразил Игорь. — Чего зря говорить, там есть классные ребята.
— Там да, — кивнул Кирилл. — Да и вообще… Но эта вечная суета,
