Майкл Коуни - Кот по имени Сабрина
Лодочник не промахнулся: прямое попадание в башню!
Может быть, теперь Эймей утихомирится и позволит Ханне заключить перемирие?
На лестнице послышались неуверенные шаги, и появилась — Эймей с окровавленной головой.
— Ладно, — мрачно проговорила она. — Он накрыл башню. Но это даже к лучшему. У нас была неправильная диспозиция. Надо было стрелять отсюда, снизу. Тогда даже пуля, пущенная на высоте роста ребенка, отскочила бы от поверхности воды и снесла его проклятую башку. — Она вышелушила из коробки еще два патрона, ловко вставила их и защелкнула ружье. Эймей становилась настоящим знатоком этого дела. — Некоторое время у него уйдет на перезарядку. Прежде чем успеет жахнуть из своей пушки, он будет мертвее подстреленной утки.
— Эймей, это безрассудство!
Эймей придвинула к ней свое лицо. Выпученные, шаровидные глаза и мелкие кровоточащие порезы делали его страшным.
— Кто бы говорил о безрассудстве! Заткнись и уползай за укрытие, если не хочешь помогать. Мне ни к чему трусихи, хнычущие под руку. Вспомни лучше Кубок Мак-Виртера!
— Эймей, ты заговариваешься! Я никогда не участвовала в Кубке Мак-Виртера!
— Меня ты этим не удивила. А теперь отойди назад.
— Послушай, нужно просто крикнуть ему, что мы сожалеем и что все это ужасная ошибка. Можно вдобавок помахать какой-нибудь белой косынкой. А затем… позвать его, чтобы все спокойно обсудить за чашечкой кофе или…
— Ханна, ты растеряла последние крохи своего умишка?
Эймей приникла к окну, тщательно прицелилась и нажала сразу на оба спусковых крючка.
Ханна метнулась к задней двери, выскочила на улицу и вдохнула свежую струю вечернего воздуха. В ушах звенело от последних выстрелов Эймей. Надо поскорей добраться до Лодочника, извиниться или каким-то образом установить с ним контакт. Ведь не станет же Эймей стрелять, если Ханна будет рядом со стариком. И вообще, зачем это? Раздался новый грохот, и сверкнула ослепительная вспышка. Заряд ухнул между ней и Лодочником где-то около амбара. Неужели весь мир сошел с ума? Пусть! Катись оно все к черту! В этой кошмарной ситуации есть только одно безопасное убежище.
Повернув направо, она побежала к сортиру.
Глава восьмая
Бороться с этим, решил Аттила, можно только одним способом. Все упоминания о старом умнике Крыше должны быть стерты с поверхности болот. С его смертью ничто не кончилось. Новость о гибели Крыши долетела до Большого пруда только сегодня утром, но уже раздались среди этого безмозглого сброда слова, до сих пор эхом звучащие в ушах Аттилы:
— Клянусь Резцом Крыши!
Он пристально вглядывался в собравшихся. Никто этим словам не удивился. Наверняка они уже не раз такое говорили. Да и сам выкрикнувший неуставную клятву преспокойно чесал ухо, благополучно забыв о своем прегрешении. Аттила затосковал. Что приключилось? Куда девались дедовские заветы? Неужто уже забыли Великого Рубщика?
— Бобры, — пропел он, — давайте помолимся. Призовем на помощь великую силу, в которой наша история и наши обычаи.
— Уровень воды падает, — вмешался этот сопливый выскочка Грызун. — Давайте сначала закрепим плотину, а уж потом и помолимся.
Аттила наклонил голову и припечатал юнца гневным взглядом.
Но Грызун стряхнул его с себя, будто капли дождя.
— Посмотрите на вход! За то короткое время, пока говорил Аттила, вода упала на толщину лапы! Клянусь Резцом Крыши, уже к середине дня мы окажемся на суше, у всех на виду! — Для бобра нет ничего страшнее, чем падение уровня воды.
Аттила поднатужился, нагоняя кровь к глазам. Бессмысленные усилия — Грызун просто отвернулся, деловито проверяя уровень воды. И тут вожака осенила великая мысль. Она была такой ясной и совершенной, будто ее нашептал ему сам Великий Рубщик.
— Спокойствие! — гаркнул он.
— Начинайте валить деревья! — суетился Грызун, подыгрывая помимо воли Аттиле и его замыслу.
— Глупая потеря времени! — перекрыл его голос Аттила. — Рядом с плотиной уже есть целая куча деревьев. Тащите их — и вы спасете Большую Хатку от великой беды, а бобров от гибели. — Это было, конечно, преувеличением, но надо было быстро осадить разошедшегося Грызуна.
— Ты глупец, Грызун, — подпел вожаку Дэрр. — Хочешь всех нас угробить? — Тупица Дэрр иногда попадает в точку.
— Что за куча деревьев? — спросил Фройд, — Никаких поваленных стволов рядом с плотиной я что-то не заметил.
— Глупой голове и глаза не помогают, Фройд. Видишь хатку Крыши? Разве не куча дров, коли Крыша уже помер?
— Хатка Крыши? — Бобры растерянно переглядывались.
— Крыша мертв, его хатка опустела, но сгодится для других целей. А может ли быть цель священнее, чем спасение бобриной семьи? Сам Крыша поддержал бы нас!
— Он, кажется, что-то такое говорил. — Дэрра стоит приблизить и сделать первым помощником. Он сегодня на редкость удачно поддакивает.
— Ну, идите и выполняйте свой долг! И пусть Великий Рубщик благословит вас!
Аттила с удовлетворением смотрел, как сходились круги над последним исчезнувшим в темной воде бобриным хвостом. День, начавшийся так мрачно, снова светлел. Скоро и последние следы Крыши исчезнут с поверхности Великого пруда.
И у Сабрины день начался не особенно хорошо. Вскоре после завтрака — миски отвратительной серой гадости — эта ужасная Подруга хозяйки принялась задумчиво его разглядывать. Несмотря на тепло от печки, кровь у него похолодела. В этом пристальном взгляде таилась неведомая опасность.
Последние две недели Подруга хозяйки просто отравляла существование Сабрины. Она властвовала в доме, оттеснив Сабрину на задний план. Иногда казалось, что Подруга подмяла и саму хозяйку, раздавая приказы, принимая решения, даже бесцеремонно вышвыривала Сабрину на улицу, когда он требовал своей законной еды.
— Ханна, этот кот решил, что он в доме хозяин! Я бы на твоем месте не потерпела такой наглости. Немедленно прекрати этот кошачий концерт, черный ублюдок!
Слов, конечно, Сабрина не различал, но смысл их понимал ясно. Подруга была врагом. Поэтому Сабрина старался не попадаться ей на пути. Но это было нелегко, ибо Подруга оказывалась повсюду, все передвигая, разрушая самые укромные уголки, которые, собственно, и делали дом настоящим домом. За пару дней Сабрина так изнервничался, что пугался собственной тени и, родись он бобром, его пора было бы отправлять лечиться на Мельничный пруд.
И вот теперь Подруга задумчиво глядела на него. Это было плохим знаком. Задняя дверь закрыта, этим путем спастись невозможно. Сабрина, гонимый необъяснимым ужасом, забился под печь.
Вдруг чья-то безжалостная рука ухватила его за задние лапы и вытащила наружу. Перед печкой распласталась Подруга, пригвоздившая его к полу. В горящих глазах Подруги он прочел ее страшную Мысль. О нет! Только не это!
Она собиралась отрезать ему яйца!
Сабрина отбрыкивался, издавая пронзительные вопли. Подруга выхватила ужасную шипящую штуку и принялась поигрывать ею перед самым его носом, а затем проводить по животу к самому низу. Штука была похожа на ядовитую змею, натренированную выжирать самое дорогое. Она разбрызгивала мелкие капельки какого-то мерзкого вещества, угрожающе шипела, выискивая уязвимые места. А Подруга при этом бормотала что-то невразумительное.
— У меня аллергия от твоей летящей по всему дому шерсти, Сабрина. Ты без конца чешешься и воняешь. Погоди, погоди. Ничего не сделается с твоей шкурой! Если эта штука убивает тараканов, то и для блох годится. Уничтожит их или тебя, адское животное!
Сабрина извернулся, вырвался и помчался вверх по лестнице. Окно в спальне было полуоткрыто. Он протиснулся в щель и спрыгнул на кровлю крыльца. Какое унижение! Он перепрыгнул на крышу теплицы, а оттуда — на землю. Обозрев окрестности и не обнаружив поблизости проклятых уток, он потрусил через двор и некоторое время поразмышлял, не оседлать ли капот трактора. Ну и деньки наступили! Просто горе, сколько времени приходится тратить на принятие простых решений. Надо быть настороже. КАЖДЫЙ МУСКУЛ НАПРЯЖЕН. МОГУЧИЙ КОТ ПОЛЗЕТ ПО ТРАВЕ, ПОЛИРУЯ ПУЗОМ ЗЕМЛЮ. ТАИНСТВЕННЫЙ ШОРОХ ВСПОЛОШИЛ ДЖУНГЛИ. И ЗВЕРЬ ШЕПТАЛ ИСПУГАННОМУ ЗВЕРЮ: САБРИНА ВЫШЕЛ НА ОХОТУ!
— Что это ты так вжался в землю, Сабрина? Остерегаешься орлов? — Это была Тога, стоявшая, как обычно, на своем кургане.
— Мне нужен твой совет, Тога. Я уже не в состоянии выносить этих людей.
— Вернись назад. Зверь чувствует себя гораздо увереннее дома. Позволь сказать тебе…
— Я вчера здорово обжегся под печью. Ну не тебе рассказывать, какие они горячие. А эта Подруга внезапно сцапала меня и принялась водить по шкуре каким-то большим всасывающим тюбиком. Он вырывал огромные клоки шерсти, а потом чуть не засосал в свое чрево мой хвост. Поверь, Тога, я думал, что уже лишился его. Мне казалось, будто она решила ощипать меня, чтобы потом сварить, как поступает с утками тот человек на болотах.
