Николай Блинов - Флаг на грот-мачте

– Подходящее, – сказал Карпа.

– Поскотина это. Коровы будут каждое утро тебе ухо жевать, а вечером лепешки по всему лагерю собирать придется…

– Подожди, подожди! – прервал его Карпа.

– И ждать нечего. Деревня рядом, так это еще хуже, – не дал ему продолжать Ленька. – Ты что, наших деревенских не знаешь? Девчонкам в шароварах, а нам в трусах проходу не будет. Задразнят.

Никита продолжал:

– Для деревенских короткие штаны все равно что без штанов. Ничего, приучим. Но не это главное. Сам подумай: что за лагерь почти в деревне? Не хватает еще по хатам жить, обедать в столовку ходить. Не лагерь это будет, а дача.

Ребята, минуя деревню, пошли вдоль неглубокой лощины. По дну протекала узкая речка, за ней пологий склон, поросший луговой травой, подымался до самой лесной опушки.

Они спустились к речке. Никита прикинул на глаз ширину, измерил посохом глубину.

– Катер вполне пройти сможет, – решил он.

…Кругом разливалась благодать. Под солнцем между луговых склонов стояла звенящая тишина. Откуда берется этот чуть слышный устойчивый звон над цветущим лугом? Может быть, от трепета пчелиных крыльев над распустившимися чашечками цветов или от невидимой жизни, скрытой в травянистых джунглях? А может, этот звон рождается внутри самого человека, ощущающего вдруг вечную тайну живой природы?

– Здесь нельзя, – сказал Карпа, стаскивая рубашку. – Луг вытопчем, конфликт с мужиками получится.

– Луг можно выкосить, – возразил Никита. – Но дело не в этом. Здесь низина. По ночам туман и сырость. И воду для питья из этой заболоченной речушки брать рискованно. Плывем на тот берег.

Переправившись, друзья оделись и поднялись на опушку. Лес встретил их ропотом вершин и запахом смолы. Пробравшись между деревьями и раздвинув колючие еловые лапы, ребята остановились в изумлении. Перед ними оказалась светлая широкая поляна.

– Вот это да-а! – протянул Карпа.

– Ягод-то, ягод! – закричал Ленька, опускаясь на мох перед черничной плантацией.

Несколько минут на поляне царила тишина, нарушаемая только пыхтением и сопением. Лишь когда у ребят почернели рты и заметно округлились животы, они продолжили разговор.

– Ну, хватит, остальное доедим, когда приедем сюда ставить палатки, – сказал Ленька.

– Поляна в самый раз, – сказал Никита. – Только хорошую питьевую воду нужно найти.

Он отцепил от поясного карабина нож и ковырнул землю.

– Песок, Очень хорошо. Даже если дождь, все равно в палатках будет сухо.

Вода оказалась почти рядом. И какая вода! В двухстах шагах от поляны, в небольшом лесном овраге, бил прозрачный родничок, давая начало ручью, впадающему в речку. От воды ломило зубы. Внизу извивалась, скрываясь за дальними кустами, тихая речка. Из-за пригорка с невидимой большой реки долетел далекий пароходный гудок.

– «Берег спокойствия». Годится название? – спросил Карпа.

– Годится!

Никита вытащил из сумки фанерный планшет и визирную линейку.

Он сориентировал планшет по карманному компасу, нанес на бумаге очертание реки и условными топографическими знаками опушку леса, пометив поляну для лагеря.

Спустившись в лощину, они выбрали место для стоянки катера и будущей переправы.

– Мостки построим из сухих еловых стволов. – Никита нарисовал на планшете переправу, на уголке написал: «Пилу обязательно».

На обратном пути друзья отсчитывали шагами расстояние и наносили на карту ориентиры.

– Луг на опушке все-таки надо бы выкосить, а то нам… – Карпа, не договорив, остановился, указывая на копну сена, мимо которой они проходили.

Никита посмотрел и ничего не увидел.

– Тебе черника в голову шибанула, что ли? – спросил он.

– Костя-«бобер»! Пионерское, не вру. Четверо их. За нами крались. Увидели, что я оглянулся, и за копну.

– Ну что? – спросил Ленька. – Драться будем?

– Будем, обязательно будем! – сказал Никита. – А ну исчезнем.

Ребята повернулись спинами к копне, прошли несколько шагов между деревьями, потом разом упали на землю и отползли в кусты.

– Давай пропустим их, – шепнул Карпа. Никита кивнул.

Некоторое время никто не показывался, и Никита уже подумал, что Карпа сочинил все это. Но вдруг из-за копны высунулась голова с оттопыренными ушами, и Никита узнал Тодика. Голова осмотрелась, исчезла, и появились все четверо. Они, пригибаясь, пробежали поляну и замерли возле кустов. Костя внимательно осмотрелся.

– Похоже, пятки смазали твои голодранцы, – сказал он Тодику. – Ну ничего, от нас не уйдут. Мы их по одному переловим. Получат, что причитается.

Тодик молчал.

Костя махнул рукой, и четверка гуськом двинулась дальше.

– Следы искать, – командовал Костя. – Раз они бежали, должны ветки поломать, листья оборвать. Прочешем лес. Рассыпаться цепочкой. Пошли!

Тодик шел прямо на кусты, где притаились пионеры. Он шел, задумавшись и глядя куда-то вбок. Не похоже было, что ищет следы. У зарослей он остановился.

«Сейчас увидит, – подумал Никита, – надо выскакивать».

Тодик раздвинул ветки и замер. Потом приложил палец к губам, отпустил ветки и пошел дальше, обходя кусты.

Глава 21

Скоро утих шелест листьев под ногами, и бойскауты скрылись между деревьями.

Ребята двинулись следом.

Первым они догнали Тодика, который шел медленно и часто оглядывался. Тодик тоже увидел.

– Ребята, – зашептал он. – Бегите! Костя с Оглоблей и Валькой хотят вас поколотить…

– Ну это еще – кто кого! – сказал Никита.

– А что это вы здесь делаете? Нас, что ли, ловите? – спросил Карпа.

– Нет. Вас мы случайно увидели. Костя велел…

– Струсил, значит, с нами идти, – сказал Ленька.

Лицо Тодика жалко сморщилось. И от этого уши оттопырились еще больше.

– Не могу я! Чес-слово, не могу. Я клятву дал…

– Какую еще клятву? – спросил Ленька.

– Ну, клятву. Землю ел…

– Тодька! Где ты там! – раздался за деревьями голос Кости.

Тодик испуганно замолчал.

– Ладно, – сказал Никита. – Беги на опушку, жди нас.

– Тодька! – снова закричал Костя. – По шее получишь!

Карпа подмигнул приятелям и крикнул писклявым Тодькиным голосом:

– Костя! Костя! Ой, нога. Ногу подвернул!

Ребята присели за кустами. Слышно было, как чертыхался Костя, продираясь сквозь чащу.

– Чур, с Костей я дерусь, – шепнул поспешно Никита. – Чур, не помогать, вы только тех держите.

– Тодька! – закричал Костя уже совсем близко. – Где ты там, растяпа?

– Я здесь, – пискнул Карпа.

Костя вывалился из кустов и замер, вытаращив глаза. Перед ним стоял Никита, а по обе стороны Карпа и Ленька.

– «Бобры», ко мне! – завопил Костя и бросился в сторону. Карпа подставил ему ногу. Костя упал и закрыл голову руками.

– Вставай, – сказал Никита. – Лежачих не бьют. Биться будем один на один. Понял?

Костя медленно поднялся.

– Один на один, говоришь? – сказал он с недоверием. – А не врешь?

– Не вру! – сказал Никита.

– Ну тогда… Получай! – крикнул Костя и бросился на Никиту, целясь под дых.

Нет, не умел Костя драться. Не учил его Леха Рваный на пустыре за водокачкой на станции Орша.

Леха был веселый пацан. Он учил Никиту и сыпал прибаутками:

– На кулачках, главное дело, не суетись! Драка горячих не любит. На сердитых воду возят, на горячих хлеб пекут! – приговаривал он, уклоняясь от яростных наскоков Никиты.

А потом ловко поймал его кулак, завернул за спину и аккуратно уложил носом в землю.

– Да ты не расстраивайся, – смеялся он. – Научишься… На сердитых воду возят, а на дутых – кирпичи! Давай поднимайся. Давай по новой начнем.

Из Орши Леха поехал под вагоном в Севастополь, а Никита на крыше в Петроград.

Нет, не умел Костя драться! Никита, не сходя с места, отклонил корпус вправо, и кулак Кости чуть задел ему бок. Костя отскочил на два шага, потом снова бросился, стараясь попасть кулаком в лицо. Никита отпрыгнул. Костя не рассчитал удара и пробежал несколько шагов вперед. Никита коротко ударил его в плечо. Костя упал, взмахнув руками.

– Хватит или еще добавить? – спросил Никита.

Костя вскочил и снова бросился вперед.

– Убью голодранца! – шептал он перекошенным ртом. – Ненавижу!

Никита перехватил кулак, поймал Костю на бедро и уложил носом в землю, заломив руку за спину.

Вышло точно, как работал Леха.

Сидя на спине поверженного врага, Никита оглядел поле боя. Ленька уже гнался за неуклюжим Валькой, который, бросив короб и потеряв шляпу, спасался бегством. А маленькому Карпе приходилось туго. Лежа на земле, он извивался, как ящерица, дрыгал ногами и руками. Длинный Оглобля бегал вокруг и никак не мог навалиться и прижать его к земле.