Александр Прозоров - Лесные духи
— Нужно снимать шкуры, пока теплые! — спохватился Летящий Зимородок. — А то ведь задубеют, потом и не шевельнешь. Можно я освежую своих? Да?
— Нет, — покачал головой Черный Стриж. — Беги в ложбину, предупреди, чтобы не ждали больше зверя. Мы его взяли. Пусть идут помогать.
— А клыки? — испугался Летящий Зимородок. — Клыки забрать можно?
— Клыки забирай, — согласно кивнул вождь. — Они теперь по праву твои.
Дальше начались привычные охотничьи хлопоты: вынуть клыки, снять шкуры, разделать туши на удобные для переноски куски.
Волки в племени Хозяина Реки всегда считались хорошей добычей. Прежде всего — победа над сильным и опасным врагом была почетна для любого охотника. Притом мех этих хищников среди прочих зверей чуть не самый теплый, да и мясо, хорошо разваренное, протомленное с травами, вкусно на удивление. Вот только теплые эти шкуры густо пахли волчьим духом, а потому охотники не носили их никогда, не использовали в одежде ни в каком виде, дабы не спугнуть в лесу иную добычу. Волчьи шкуры всегда отдавались женщинам.
Что касается мяса, то в походе варить его не в чем и некогда. Посему его добытчики или не ели вовсе, или больше давились, чем получали удовольствие. Если же добавить, что в схватке умный, сильный серый хищник нередко одерживал над человеком верх — то понятно, отчего такой добычей потомки Хозяина Реки гордились, но особо за нею не гонялись. Оленя в силки взять — и проще, и удобнее. Или лося гигантского загнать. Тут и мясо сразу хорошее, и много его, и шкурой половину шалаша накрыть можно. С волком же, коли нужды особой нет, проще в стороны разойтись.
Увы, как раз такая нужда ныне и назрела. Стая серых хищников поселилась совсем близко от стойбища и занялась охотой. Зимой и так с добычей всегда трудно: крылатая дичь на юг улетает, много зверья просто спит, иные ходы под снегом роют и на глаза не попадаются. С приходом же новых соседей вышло, что немногие зайцы и лоси вместо того, чтобы в охотничьи капканы идти, к волкам в брюхо попадали. Охотничье угодье одно, двум племенам на нем не прокормиться. Тут либо самим уходить, либо пришельцев гнать. Потомки Хозяина Реки выбрали второе.
— Волчицы нет, — внезапно выпрямился Черный Стриж, едва начав свежевать одного из крупных зверей, что первыми попали под удар копья. — Это не она, это тоже охотник.
— Клыки длиной с мой палец, — добавил Могучий Саблезуб, уже успевший прибрать главную ценность. — Конечно, мужчина!
— Скрылась, значит, волчица, — обернулся вождь на глинистый склон. — Теперь и не догонишь. Столько времени прошло!
— Не жалко, — отмахнулся юный охотник. — Вон, целых семь зверей взяли.
— Раз ушла, по весне помет новый принесет, опять стая появится, — со вздохом объяснил Черный Стриж. — Одной охотиться трудно: оленята даже маленькие шустрые, зайца тоже не всякого догонишь. Ей проще выйдет ребенка утащить али женщину. Селение-то наше рядом. Матерая волчица, сильная. Женщине с такой не справиться. Коли нежданно нападет, так и охотника взрослого порвет. А уж если обиду на нас затаит, мстить начнет, так и вовсе беда настанет. Чуть кто один хоть недалеко отлучится — разорвет в клочья.
— Нечто волки мстить умеют? — не поверил Могучий Саблезуб.
— Ты их еще мало знаешь, — прикусил губу опытный охотник. — Умные они, все понимают. Встречаются храбрые, встречаются трусливые, встречаются хитрые, встречаются злобные. Коли труслива волчица, то уйдет, в опасное место не вернется. Коли злопамятна, сама нас выследит и мстить начнет.
— Так, может, выследим? — предложил Камыш.
— Попробовать стоит, — согласился Черный Стриж. — Но ныне уже не успеем. Зимний день короток, скоро стемнеет. Ночью же с таким зверем никому лучше не встречаться. А до рассвета она и вовсе пропадет. Либо след запутает, либо совсем далеко убежит, не догонишь. Ушла волчица, ушла…
Признав неизбежное, вождь опять склонился над тушей и стал быстро взрезать шкуру хищника острым кремневым ножом, вклеенным в изогнутую костяную рукоять.
— Не уйдет, — вдруг понял Могучий Саблезуб. — Большая, сильная. Скоро ощенится. Волчатам нужна еда, им нужны угодья для охоты.
Закон леса един для всех. Места для охоты на берегу Большой Реки хватит только одному роду. Стая волков мешала племени, дети Хозяина Реки мешали волкам. Если матерая волчица захочет вырастить щенят сытыми, крепкими и здоровыми, людей отсюда она должна прогнать.
— Коли труслива, то уйдет, — повторил Черный Стриж. — Не отвлекайся. Скоро стемнеет, нужно успеть управиться с добычей.
Снять шкуру с крупного, почти как взрослый человек, зверя было занятием не быстрым. Глубоко резанешь ножом — кожу попортишь, мелко — слишком долго провозишься. Грязную шкуру потом выделывать трудно, перестараешься с чисткой — дырка останется. А тут еще, слава духам, на каждого по две туши приходится! Только успевай дело делать. Поэтому охотники все ушли в работу, не отвлекаясь и даже не глядя по сторонам. Снятые шкуры разворачивали и бросали на снег шерстью вниз, чтобы быстрее остыла. В морозном воздухе они парили, словно котлы с кипящей водой.
К тому моменту, когда подошли остальные мужчины, из засады, освежеванную добычу оставалось только поделить на удобные для переноски куски да перебросить за спину. Тяжело груженные, но веселые и довольные, дети Хозяина Реки вернулись к стоянке, и уже в сумерках развесили добычу на окрестных соснах высоко над землей — иначе к утру от нее только косточки и останутся. Желающие поживиться чужим трудом и зимой найдутся, только зазевайся.
Зарубка одиннадцатая
Все тот же треугольник, который означает шалаш. Только на сей раз шаман вырезал на бересте несколько фигурок, обозначающих людей. Они сидят около огня и, наверное, старший из них рассказывает О временах былых.
Уходя в лес, охотники племени жили не в земляных домах, а в остроконечных шалашах, обернутых толстыми и прочными лосиными шкурами. Строились шалаши очень просто: три широко расставленные длинные слеги связывались верхушками, на них накладывались жердины покороче, на которые настилались шкуры, наверху оставлялось отверстие для выхода дыма, что на ночь закрывали пологом, — вот и вся премудрость. Получался остроконечный дом высотой примерно в два роста и шириной внизу почти в десять шагов. И что очень важно: внутри такого можно разжигать огонь.
Костер в центре походного дома развел Летящий Зимородок, примчавшийся на стоянку раньше всех. Когда уже из ночи внутрь стали заходить окончившие хлопоты охотники — внутри было светло и жарко. В берестяном ведре, что качалось на свисающей от макушки шалаша веревке, уже успел растопиться снег. На другой, что опускалась к самому огню, шкворчал жиром жарящийся окорок.
Каждый входящий, словно следуя неписаному обряду, снимал рукавицы, подтягивал к себе ведро, долго пил, утоляя жажду, потом наклонялся к мясу, и только убедившись, что оно еще не готово, отходил к стене, усаживался на свободное место, скидывал шапку, верхнюю одежду, потягивался, расстегивал пояс и клал его рядом. Некоторые сразу вытягивались на камышовых матах, некоторые оставались сидеть, разбираясь со снаряжением: проверяя, чистя, что-то подправляя. Летящий Зимородок, устроившись возле самого огня, широко расстелил кусочек тонкой замши, красиво, полукругом разложил добытые в честной схватке клыки, выбрал из них один, не очень большой и, гордо расправив плечи, кончиком короткого кремниевого скребка стал проковыривать сбоку выемку. Затем отложил скребок и взялся за оклеенную белым песком палочку, вставил ее в намеченное место, закрутил между пальцами. Вниз посыпалась легкая пыль.
— Достойная добыча, охотник, — признал Беседующий-с-Небом, опускаясь напротив, по другую сторону костра. — Сегодня духи проявили к тебе свою милость.
— Сегодня я убил двух волков! — гордо сообщил шаману Летящий Зимородок. — Мы дрались вместе с Могучим Саблезубом двое против семи!
— А ты, Могучий Саблезуб, — перевел взгляд на юного охотника шаман. — Сколько добыл ты?
— Только трех, — ответил Камыш, пристраивая на мерзлой земле волчий череп. Зажав его ногами, паренек топором аккуратно, без особой силы ударил в кость над верхней челюстью. Послышался легкий хруст, на всю длину зазмеилась длинная трещина. Юный охотник удовлетворенно хмыкнул, поддел край острием топора, нажал, отломил широкую костяную пластину, а остальной череп переложил к огню, на самый край очага.
— Ты достоин своего имени, любимец духов, — похвалил его шаман.
— У него гордое имя, Беседующий-с-Небом, — неожиданно приподнялся на локте Грозный Вепрь, отдыхавший у самой стены шалаша. — Скажи, шаман, а охотник может в своей жизни поменять старое имя на новое?
— Нет, не может, — покачал головой шаман. — Никогда не слышал о подобном обряде. Но знаю, случается такое, что имена воруют.
