Геннадий Михасенко - Земленыр или каскад приключений

— И про медаль можно сочинить, — не сдавался Сильвуплет.

— Хорошо! Копнём глубже! — начал сердиться Земленыр. — У вас была медаль?

— Была.

— А сейчас её нету… Где она?

— Это не ваше дело. За медаль я отвечаю перед его величеством, и я отвечу, если придётся.

— Трудно вам будет ответить что-либо вразумительное, потому что ваша медаль у нас. Люба! — Девочка разжала ладонь. — Вот она! — Сильвуплет резко вскочил, прямо взвился, ударился макушкой о накат и снова упал на чурбак, причём голова осталась после удара скособоченной, именно поэтому он, видимо, и промахнулся, метнув к медали свою метровую длань. — Не спешите, Сильвуплет! Вы её получите после обещания отпустить нас. Мы её нашли на дне реки! Точнее, не мы — у нас, как видите, нет жабр! — а наша верная водная помощница.

Новое чудо почти потрясло Сильвуплета, и он испуганно спросил:

— Кто же вы в конце концов?

— Вот с этого, уважаемый начальник, и следовало начинать, а то «диверсанты!», «расстрел!» Моё имя, к сожалению, засекречено. Скажу лишь, что я тоже берёзорощевец, подданный его величества Барбитура. Я дипломатический работник, по заданию министерства иностранных дел я готовил одну очень ответственную операцию в Безводном Королевстве, — робко начал сочинять старик, хотя понимал, что робкая ложь может лишь испортить дело, что тут надо лгать крупно, вдохновенно, в государственном масштабе, и чем глобальнее будет ложь, тем ему больше поверят, и деда понесло: — К несчастью, тамошние работники оказались не дураки — меня раскрыли и всю мою семью схватили. Мне с детьми чудом удалось бежать — это мои дети, как вы понимаете! — Он указал на Любу с Васей, — а наша бедная мама осталась в руках полиции! — Земленыр сокрушённо уронил голову на кулаки, поставленные на стол, и из его груди вырвались рыдания.

Ребята с удивлением и интересом слушали рассказ старика, при последнем его восклицании Люба не выдержала и заплакала навзрыд. Она вспомнила свою настоящую маму, представила её ужас, когда она утром не обнаружила дочери, и её тщетную беготню по деревне.

— Успокойся, дочка! — Земленыр приласкал девочку.

— Да, да, успокойтесь! — поддержал и Сильвуплет. — Может, все обойдётся!

— Вряд ли! Они там такие жестокие! — воскликнула Люба. — Бедная мамочка!

Вася удивлялся теперь уже игре двух артистов, понимая, что от этой игры зависит их жизнь, но хоть как-то подыграть им не находил в себе способностей, лишь сказал, тронув клювик Ду-ю-ду:

— Вот кто помог нам спастись! А сама чуть не погибла!

— Мою жену может спасти от расправы только срочный протест нашего министерства иностранных дел! Срочный! Понимаете? А вы тут нас держите!

— Но я же не знал!

— Так вот знайте. Итак, вы не только отпускаете нас, но и даёте нам карету с лошадьми, чтоб мы наверстали упущенное время, — повелительно заявил Земленыр.

— Карету — пожалуйста, но лошадей, клянусь, нету! Одну сожрали РП, на второй ускакал Барбитурат с донесением.

— Это хромой? — спросила Ду-ю-ду, тоже понимая, что офицера нельзя сейчас выпускать из состояния потрясения.

— Да, хромой! И это вы знаете?

— Конечно! — ответил Земленыр, благодарно кивнув птичке. — Тогда мы будем добираться сами! Только напишите бумагу. Я знаю, что для въезда в столицу нужно разрешение.

— Да-да, таков порядок. Я все сделаю.

— И немедленно!

— Только распоряжусь кое о чем. — Офицер поднялся. — Конечно, я здесь полновластный хозяин, но и солдат надо поставить в известность.

— Пожалуйста! — разрешил дед. — Только без глупостей! Не вздумайте приказать солдатам силой отобрать у нас медаль и прикончить нас! Птичка все равно упорхнёт и все расскажет кому надо! Вам же будет хуже!

— Что вы! У меня ничего подобного и нет в мыслях! — солгал Сильвуплет, потому что именно эти мысли мелькнули у него.

— И ещё! Наверху остался ещё один наш помощник. Он несколько странного вида, не упадите в обморок и прикажите обращаться с ним повежливей!

— Хорошо! Сколько же у вас помощников?! — не то спросил, не то восторгнулся офицер.

— Сколько надо, чтобы чувствовать себя в безопасности! Причём везде: на земле, в воде и в воздухе!

— И под землёй! — добавила Люба.

— Завидую! Мне бы так! А то три тупых лоботряса! Хорошо хоть, что особой помощи тут не требуется: только охотиться и варить — на это им хватает ума и сноровки. Преданные, конечно, как псы! Нюкстёзя! — вдруг крикнул он.

В люк свесилась голова.

— Я здесь, господин Сильвуплет!

— Ты собака!

— Гав! Гав!

— Молодец! Блефтяфтя! — Свесилась вторая голова. — Ты петух!

— Ку-ка-ре-ку!

— Молодец! Отбой! — Головы исчезли. — Единственное развлечение! Ну, разве это общество для меня? Ладно, скоро конец службе. Я уверен, что Хромой привезёт разрешение покинуть пост. Скорей бы! А пока прошу в мою комнату!

— Все же арест?

— Нет, но для порядка!

Пленники прошли в темницу и услышали, как за ними щёлкнул замок.

— Ну, детки, нам снова, кажется, повезло! — сказал Земленыр восторженным шёпотом, в темноте прижимая к себе ребят.

— Зем, ты отличный сочинитель! — похвалил Вася.

— В жизни надо уметь все! А давайте-ка ещё раз поразим уважаемого Сильвуплета, чтобы ускорить наше освобождение! Он думает, что надёжно упрятал нас, а мы… Люба, приготовься! И… Оп! — Дед нырнул в земляной пол, схватил девочку за ноги и вытолкнул её в передней комнате.

Воспользовавшись мигом одиночества, Вася достал пистолет, переломил его и пощупал канал ствола. Ещё у Нож-Реки он тайком проверял пистолет — в стволе образовалось облачко, туманность будущего патрона, с малиновым зародышем капсюля, а сейчас патрон уже твёрдо сидел там, но был ещё тёплым — очевидно, дозревал, набираясь пороховой спелости. И мальчик обрадованно припрятал оружие.

Явился Земленыр.

— Готов, сынок?

— Я-то готов, а как Ду-ю-ду? Она же мигом пропадёт под землёй!

— М-да, ты прав! Был бы кувшин, я бы её в кувшине протащил. Хотя стоп — идея! Птичка, не волнуйся, я тебя не съем! — Он вдруг сунул Ду-ю-ду себе в рот, нырнул, прихватил Васю и, оказавшись рядом с Любой, вынул изо рта Ду-ю-ду и снова посадил на Васино плечо. — Все в порядке!.. Мы, конечно, могли бы и наверху показаться, но это, боюсь, перепугает барбитуратов насмерть, и они откроют огонь, а быть убитым перед самой свободой — это, согласитесь, не очень остроумно! Ч-ш-ш! Сели!

Сильвуплет, низвергшийся в люк, долго в немом оцепенении смотрел на сидящую за столом троицу, потом подёргал висячий замок на своей комнате, открыл его, заглянул внутрь, потом пожал плечами и бессильно опустился на пол. Очередное чудо доконало его.

— Опять какой-то помощник?.. Безобразие! Мне что-то страшновато, — сказал он, тряся головой. — В самом деле, надо скорее избавиться от вас, а то я, кажется, начинаю сходить с ума!

Он достал из-под стола лист бумаги, чернильницу с гусиным пером, что-то быстро написав, протянул Земленыру. В бумаге значилось вот что: «Податели сего законно миновали пост «Камень» и допускаются в пределы КБР, вплоть до столицы». Печать и подпись, красивая, крупная, без разрыва букв — БАРБСИЛЬВУПЛЕТ.

— Спасибо! Возьмите медаль.

Передавая её, Люба спросила:

— Скажите, а что это за награда — «за»? За что?

Поцеловав медаль и прижав её к порванному лацкану, офицер ответил:

— За все! Это высшая награда королевства! У нас есть несколько жёлтых медалей: за храбрость, за мудрый совет и так далее, а голубая — одна, за все в целом! Награждённых этой медалью мало, по пальцам перечтёшь. Вместе с медалью дарится имение и титул барба. У нас даже «праздник голубой медали» есть! Впрочем, вы же сами знаете, — добавил он, обращаясь к Земленыру.

Старик давно, если не начисто забыл, то почти забыл своё детство и все те порядки и установления, среди которых жил и которым, очевидно, так или иначе подчинялся, но колебаться и делать растерянный вид не годилось, поэтому он утвердительно дёрнул головой и воскликнул:

— Ещё бы! Я сам рассчитывал за свою операцию в Безводном Королевстве получить голубую медаль и титул барба. Имение-то у меня есть, ещё предки заработали, а вот титул барба не помешал бы, но не судьба, видно!

— Не будем отчаиваться!

— Не будем! Впереди ещё много жизни! Главное — вызволить из лап этих чумазых нашу маму!

— Мама! — простонала Люба.

— Я надеюсь, что вам это удастся! У вас столько энергии и помощников! — взбодрил их Сильвуплет. — Я вам очень благодарен за медаль. Без неё я лишился бы имени и титула барба, а для порядочного человека это равносильно смерти. Так что вы в некотором смысле вернули мне жизнь!

— А вот я бы не сказал, что мы вам очень благодарны за эту задержку, но мы рады, что вы в конце концов проявили благоразумие. И ещё скажу лично вам, Сильвуплет, пока не слышат ваши подданные: вы, Сильвуплет, — злодей высшей пробы! — Голова офицера на резко выпрямившемся теле взметнулась вверх и разлетелась бы, наверно, вдребезги, хряснувшись о накат, не сделай он привычно спасательного шага в приямок. — Да-да, высшей пробы! Ибо простой злодей, сотворив зло, надолго забирается в нору и отсиживается там, а вы ищете виновника зла, содеянного вами же! Это уже сверхзлодейство! И, по идее, вас надо бы наказать, но я повременю. Отныне мы будем жить в одном городе — в столице КБР Оскорбине, я стану следить за вами неусыпно, и, если вы продолжите ваши злодейские художества, я накажу вас. Я или мои помощники, которые более всемогущи! Дети мои, будьте свидетелями! — Вася и Люба торжественно закивали, и у перепуганного Сильвуплета коленки заходили ходуном. Чтобы отвлечься и успокоиться, он решил пристегнуть голубую медаль к уцелевшему лацкану, но не удалось, потому что дрожали руки. — А теперь, на прощанье, я объясню вам причину, по которой вы сожгли мост, хотя вы и сами прекрасно знаете, однако… Вам осточертело служить здесь!