Людмила Матвеева - Успешный бизнес в 6 «Б»
– Сын не пришел ночевать. Впервые такое переживание. Позвонил по мобильному: «Приду завтра после школы», – и отключился. И я в отключке. И муж на меня орет: «Ты его распустила! В двенадцать лет такое позволяет!» А я ему свое: «Не пил бы ты, все бы шло путем!»
– Если бы ты, Кассирша, не повторяла ему каждый день по сто раз одно и то же, он бы, может, не пил бы, – редакторша Умница всегда права, но ее правота никому не помогает, а только раздражает.
– Ох, редакторша, не редактируй ты мою жизнь, ничего ты в ней не понимаешь. И в своей, думаю, тоже.
– Кассирша, не кидайся на человека, редакторша хотела как лучше.
– Почему все знают, что мне лучше, – проворчала Кассирша.
Сильная погладила ее по спине:
– Мне тоже дают советы, которые кажутся ненужными, а потом вдруг пригодятся. Не злись.
– Я не злюсь, просто мне не по себе. Поругались вчера с мужем, я поревела, потом умылась холодной водой и кремом намазалась, моя подруга Шурка говорит, что слезы сушат кожу лица.
– А потом-то сын нашелся? А то кожу лица сохранила, а сын-то где? – опять лезла Умница редакторша. – Объявился? – наседала она. Умница – ироническое прозвище, но она этого не замечает.
– Утром пришел, табачищем пахнет, а водкой – нет. Я и этому рада. Буркнул: «Собаку искал». Больше ничего не рассказал.
– У вас собака пропала? – Синеглазка сочувственно смотрит. – Я и не знала, что у тебя, Кассирша, есть собака. Все с ума сошли с этими собаками – у всех доги, пудели, таксы кривоногие. И носятся с ними люди, как с родными. А я считаю, надо любить человека, а не собаку.
Девчонки в углу несогласно завозились, молча слушали сегодня.
– Не нашу он искал, у нас и нет собаки. Только собаки мне не хватало. Не сказал – чью, уснул и спал до вечера. Был ли в школе – не знаю. Будила его – отмахнулся. Спит крепко, а в ушах наушники. – Она всхлипнула от жалости к себе, к сыну, слезы текли по щекам и сушили кожу ее лица.
Девчонки в углу не знали, что Барбосов ночью ходил на поиски Степы. Они прислушивались к каждому слову Кассирши, а сами помалкивали. Они-то хорошо знали, какую собаку искал Барбосов. Даже Лидка Князева на этот раз не вылезла со своими замечаниями.
Сильная сказала:
– Нечего плакать. Никто не умер. Сын вернулся, муж не наркоман, сама ты здоровая видная женщина.
Кассирша всхлипнула напоследок и притихла. Сильная предложила:
– Расскажу историю из семейной жизни, если хотите.
– Расскажи, Сильная, – попросили все, – твои истории всегда замечательные и утешительные.
– Слушайте. Я дружу с одной милой женщиной, она учительница в продвинутой школе, преподает русский язык и литературу.
– Литричка, – послышался хор голосов из угла.
– Девчонки, не звучать! – прикрикнула Сиреневая. – И слово дурацкое, человек их учит уму-разуму, а они придумали – литричка!
– В той продвинутой школе тоже наверняка так зовут, это знают везде, даже в других городах, – Агата заступилась за свою родную школу, – продвинутая, главное дело.
– Литература – литра, – вступила в беседу Василиса прекрасная, – а училка – литричка. Что такого обидного-то?
– Мы тоже продвинутые! Наша Курица все стихи на свете знает! – Это выкрикнула Надя-Сфинкс.
– Кто перебивает старших? Чему вас учат дома и в классе? – Сильная свела брови и погрозила пальцем всему углу, где сидели на полу девчонки. Но они знают, что Сильная не злая, только строгая, а это большая разница. И они еще немного пошумели:
– В продвинутых школах учатся богатенькие детки, там противно.
– Мы не завидуем, а так просто.
– И отметки ставят за деньги, – это Лидка, – пятерка – пять долларов, четверка – четыре.
– А двойка – два? – Надя-Сфинкс не упустила возможность куснуть Лидку. Морально, разумеется. Все засмеялись, взрослые тоже.
– Все, девчонки, выставлю за дверь. – Сильная скорее всего не выставит, но они замолкли – интересно послушать новую историю. Она рассказывает:
– Моя приятельница часто ко мне заходит, мы говорим обо всем на свете. Ее работа каждый день преподносит сюрпризы. На днях она пришла огорченная. «Есть у меня ученица, хорошая девочка, к тому же красавица, Тамара. Все девочки красивые – юность. Стройные, глаза ясные, цвет лица без всякой косметики прекрасный. – В уголке все украдкой глянули друг на дружку. Сфинкс втянула живот, она толстовата. А Сильная продолжала: – Расстроенная учительница вздохнула. Тамара не просто красавица, она умница. И вот приходит и объявляет: „Я больше учиться не буду, бросаю всю эту волынку“. – „Тамара, что стряслось? Почему такое решение? – Это, конечно, восклицала учительница. – Ты способная, десятый класс! Всего ничего осталось! Закончишь школу, отметки у тебя хорошие, поступишь в институт, станешь студенткой. Ты же хотела в педагогический!“ – Учительница чуть не плачет, а Тамарочка насмешливо на нее смотрит, как будто она, эта девочка, мудрее и старше. „Институт? А зачем? Глаза портить над учебниками и компьютером? А что потом? Работать в школе? Получать, извините, копейки? Трындеть и дундеть каждый день одно и то же? И еще – находиться в женском коллективе? А замуж выходить за кого? Нервы драть на тупых учениках? И вечно сидеть над тетрадками?“ – Все-то она учла, умная Тамара. Учительница не сдалась: „Это бедные представления! Есть же призвание! Радость успеха! Талантливые дети! Не все они тупые – многие мои ученики стали успешными политиками, бизнесменами. И личная жизнь у большинства сложилась хорошо. Приходят ко мне, рассказывают об успехах. И я так за них рада!“ – „А я хочу своих собственных успехов, а не успехов моих учеников. Они из учителя кровь пьют, а потом хвалятся успехами!“ – „Тамара, опомнись. Несерьезное решение“. – „Не обижайтесь на меня, я все решила“. И тут учительницу осенило: „Замуж собралась?“ – „А откуда вы узнали? Лариска проболталась? Или Алена? Предательницы, они же клялись молчать до поры до времени!“ – „Никто мне не сказал, сама догадалась без особого труда“. Мы с Тамарочкой сели пить чай, я расстроена, она тоже не веселится. Пили молча. Я подумала: „А вдруг Тамара права? Кто может предсказать судьбу? Может быть, девочка лучше знает, в чем ее счастье?“ А Тамара откусила полпирожка, жевала и думала: „А вдруг училка права? Профессия как-никак тебя не подведет, а Валерка может и подвести. Это он сейчас слова красивые говорит и букеты дарит, песни сочиняет специально для меня. А после?“ Такие были у каждой мысли. А разговор пошел о другом, так бывает. „Что говорит мама?“ – спросила учительница. – „Не очень отговаривает, мама знает мой характер. – Тамара выдвинула подбородок, чтобы вид был волевой. – Его зовут Валера“. – „Не пьет?“ – „Со мной не будет пить, обещает“. Учительница совсем поникла: пьет. Но пошлые слова говорить не хотелось. Хотелось сказать: „Обещать легко, они что хочешь обещают, когда влюблены. Соловей тоже поет, пока самку не заманит, а после не поет нисколько“. Но к чему это говорить? Всем девочкам так говорят или что-то в этом роде. Не помогает. Видно, природа специально лишает влюбленную девчонку разума, чтобы совершила она ошибку и не прекратился род человеческий. Вот и у Тамары одни эмоции, никакой логики».
Учительница привязана к своим ученикам, хочется каждого оградить от бед и ошибок. Прибежала ко мне, поделилась: «Ошибку в диктанте исправить можно, а ошибку в жизни...»
Рассказала Сильная свою историю, все, как бывает, слушали про Тамару и ее учительницу-литричку, а думали каждая о своем.
Первой высказалась Синеглазка, мягкая и оптимистичная:
– А может, все хорошо сложится? Ведь бывает же и так, молоденькие, глупые, а женятся и живут долго и счастливо. Бывает!
– Я не встречала, – без сентиментальных скидок, прямо сказала Сильная и строго взглянула на девчонок. Те сидели в своем уголке на спортивных матрасах, поджав ноги. Юные личики, наивные глаза, веселые щечки, румяные и свежие. И такими беззащитными они вдруг ей показались. Никто не оградит их от бед и обид. Ни мама, ни папа. Не защитят от нелепых шагов, от ненужных душевных затрат и ран. Вот Агата – красивая, юмор в глазах. Ее любовь с Лехой – игра. Они увлеченно ревнуют, ссорятся, мирятся. Дурачки доверчивые и самоуверенные. Сидит удобно и грациозно Оля, врушка, кокетливая и легкомысленная. Надя-Сфинкс, резкая, грубоватая, но по уши влюбленная в своего Барбосова. Верит, что на всю жизнь, а как будет? Кто знает?
Сильная за них болеет, потому на них же и рассердилась:
– Смотрите у меня, девчонки! Будьте умными и думайте серьезно о главных шагах. Одни чувства без ума – это дурь.
– Да мы умные, очень даже, – вылезла самая глупая – Лидка.
Синеглазка задумалась, потом рассказала:
– Была я летом в пансионате. Там официантка, очень молоденькая, зовут Вика. Совсем девочка, а у самой дома дочка двух лет. Однажды Вика подает нам обед и вдруг говорит: «Я умею стричь красиво, самоучка, но все хвалят». Я рискнула, она пришла ко мне в номер, стрижет и рассказывает: «С мужем я развелась, он пил, кололся, бил меня, – я смотрю в зеркало – тоненькая, трогательная, а она чувствует, что я сочувствую, рассказывает веселым голоском. – Работать не хотел, говорил: „Не царское дело – работа“, а у нас дочка. Я работаю, вечерами стригу. Дочь почти не вижу, ее растит моя мама, она еще молодая, складненькая, со всем справляется. И я пошла в нее – верчусь. А муж ни копейки не приносит, а просит денег на свои удовольствия. Например, пошли мы с ним покупать дочке платье. Я показываю: „Вон то красивое давай купим“, а он морщится: „Зачем такие деньги тратить? Что она понимает?“ И вдруг тут в магазине я поняла: „Он ничтожество. На платьице жалко, а на свою наркоту не жалко“. Три дня я думала и объявила: „Я с тобой развожусь, решила“. Он меня побил на прощание, и расстались».
