Владислав Крапивин - Портфель капитана Румба
Какие уж там приемы! Гвоздик совсем обмяк с перепугу.
– Зачем вы меня поймали? – жалобно прошептал он.
– Когда обращаются к старшему, надо говорить "господин" и называть фамилию.
– Что вы хотите со мной сделать, господин Нус… Ой! Господин Шпицназе…
У Нус-Прошуса нос побелел, как бумага, и только ссадины от дерева остались на нем темными.
– Сейчас мальчик пойдет с любимым учителем в одну уютненькую, всеми забытую пещерку, где когда-то предки нынешних дикарей складывали косточки съеденных пленников… Там я свяжу птенчику лапки и крылышки, чтобы не улетел. Ротик тоже придется завязать: лишний шум нам ни к чему. И мальчик посидит в компании чистеньких белых черепов с дружелюбными улыбочками, пока господин Шпицназе ходит с письмом к друзьям и дядюшке… В письме будет сказано, что господин Шпицназе готов отдать папаше Юферсу племянника Дика в обмен на сокровище. Дядюшка и все остальные так любят милого Гвоздика! Они ведь не захотят, чтобы мальчика подвесили на дереве и выпотрошили его, как рыбку, и потом утопили несчастного ребенка среди коралловых рифов?
– Но… господин Шпицназе! Это сокровище вам совершенно ни к чему! – очень убедительно прохныкал Гвоздик. – Там же только медные пуговицы! Они нужны лишь тем, кто умеет рассказывать морские истории…
– Нехорошо обманывать старших, Дик! Ай-яй-яй… Пойдем, голубчик. Не бойся, это будет недолго. Как только этот жулик Сидоропуло и твой дядюшка отдадут мне сокровище и я отчалю с ним на ялике, я крикну с воды, где тебя искать… Конечно, это случится после заката, когда туземцы боятся водяных духов (ха-ха) и не отходят на своих лодках от берега… Не успею я отплыть и на полмили, как ты окажешься в родных объятиях… Но сначала я, конечно, сделаю то, что не успел в школе, выпорю тебя хорошенько. Не правда ли, ты это заслужил?
– Я же вам помог убежать… посоветовал, – всхлипнул Гвоздик.
– Это говорит о том, что ты еще не совсем испорченный мальчик, и урок послужит скорейшему твоему исправлению, потому что… Что?.. А?.. А-а-а-а-а!! – Нус-Прошус выпустил Гвоздика, выронил нож и на четвереньках бросился прочь. Секунду или две Гвоздик обалдело смотрел Нусу вслед. Потом рывком обернулся…
И чуть ли не без памяти завалился спиной в траву.
4. Страшная пасть. – Тетушка Тонга приходит на помощь. – Колыбельная.
Прежний ужас оказался пустяком по сравнению с новым! Нус – он хотя и злодей, но все-таки знакомый, все-таки человек. А тут в двух шагах от Гвоздика стояло зеленое чудовище. Пузатый крокодил на лошадиных ногах и с гребнем на спине. Выпуклые, размером с небольшой кокос глаза красновато блестели и слезились. С морды свисала похожая на тину борода. Чудовище опустило длинную башку и растопырило пасть.
Из пасти пахнуло остатками кислой пищи. Гвоздик увидел желтые зубы – каждый размером с банан. Между ними торчали мокрая трава и какие-то ошметки. Под красными сводами складчатого нёба уходила в черноту глотка-труба. И шевелился, истекал слюной широченный, похожий на розовый матрас язык.
Гвоздик понял, что сейчас язык этот подхватит его как мошку и втянет туда … И желтые частоколы зубов – хряп!
– Ма-ма-а!!
Обратите внимание: третий раз в нашей истории Гвоздик закричал "мама".
– Что, моя детка?! – раздался в ответ могучий голос. – Что случилось? Я иду!
Грозная Тонга Меа-Маа возникла из чащи и вмиг оказалась рядом. Она огрела чудовище по носу жезлом с погремушками.
– Брысь, негодник!
Дракон захлопнул пасть, присел и, виляя трехметровой спиной, засеменил прочь, как напроказившая такса. Тонга Меа-Маа подхватила Гвоздика на руки.
– Что, мой маленький? Эта паршивая ящерица испугала тебя? Не бойся, моя белая мышка, нямма-лопаи не едят мальчиков и девочек. Они даже бабочек не едят, а только траву и ветки. Наверное, этот лентяй и бродяга решил, что ты хочешь угостить его бананом. Я его иногда подкармливаю, вот он и разбаловался…
Гвоздик на руках у тетушки Тонги дрожал и всхлипывал.
"Так вот они какие, эти нямма-лопаи!.. Мало ли, что ребята болтают ради интереса! Тетушка Тонга лучше знает… Значит, эта пасть просила угощения, только и всего? А я-то чуть в обморок не свалился от ужаса!.."
Конечно, следовало забрыкаться, вырваться и убежать, чтобы в одиночестве пережить свой стыд… Но Гвоздик лишь сильнее прижался к Тонге Меа-Маа и всхлипнул опять.
– Не плачь, мой маленький кокосик, Меа-Маа не даст мальчика в обиду…
Тетушка Тонга принесла Гвоздика в свою хижину, усадила на мягкую циновку, развела огонь в камельке и стала готовить в глиняной чашке сладкий пузырящийся напиток кучапа – из тыквенного сока и сахарного тростника. Большущая, темно-коричневая, в седых кудрях, в серьгах и ожерельях, она сидела у огонька, иногда оглядывалась на Гвоздика и улыбалась большими белыми губами. Гвоздик смущенно вздыхал и тоже улыбался.
Потом он сел рядом с тетушкой Тонгой. Смотрел, как булькает в глиняной посуде сок, и придвигался все ближе, ближе, пока не коснулся щекой могучего локтя колдуньи. Она погладила его по голове широченной мягкой ладонью.
– Сейчас, моя рыбка, будем пить вкусный кучапа…
Гвоздик вздохнул опять, просунул голову между оттопыренным локтем и толстым боком тетушки Тонги. Вывернул шею, глянул снизу вверх тетушке в лицо. Как мышонок из норы.
– Ма-а…
– Что, мой ласковый бубенчик?
А он ничего. Просто так, само собой получилось. Вроде бы кусочек имени и в то же время похоже на "мама"…
По правде говоря, приторный горячий кучапа не очень-то нравился Гвоздику. Но он послушно выпил полную скорлупу кокоса и сказал "туи-хахабо" (спасибо, то есть)… И наконец решился: рассказал, как попал на поляне в лапы сыщику Нусу.
– Оваи-ваи! – заволновалась тетушка Тонга. – Я велю воинам проверить каждую нору, каждый кустик в округе!.. Но, наверно, этот пфуги-какабура уже изо всех сил гребет от острова на своей краденой лодке. Что ему теперь делать на Нукануке?.. Жаль, что нельзя послать погоню, духи не велят отплывать от берега после захода солнца.
– Разве уже заход? – удивился Гвоздик.
И в самом деле – в щелях плетеных стен не было солнечного света. Гвоздик вдруг почувствовал, что очень устал от переживаний и у него слипаются глаза. Надо было идти в шалаш к дядюшке. Но вместо того, чтобы подняться, Гвоздик прошептал:
– Маа, можно я еще посижу у тебя немножко?
– Иди ко мне, мой пушистый паи-паи…
Тонга Меа-Маа посадила Гвоздика себе на колени, обняла и стала покачивать, басовито и негромко напевая:
Уаме а мау-о кок,Ита хуата-уок…
Гвоздик не разбирал слов песни и не знал, что называется она "Огонек, на котором жарят неприятеля". Старинная была песня из давних, непросвещенных времен. Однако пела ее Тонга Меа-Маа ласково и, наверно, сама не думала о словах. И Гвоздик уснул под эту колыбельную.
5. Заботливый король. – Торжественные проводы. – Неожиданная задержка. – Мудрое решение тетушки Тонги. – Плот уходит в океан.
Король Нукануки – Таи-Буанга-Меа Катикали Четвертый – очень заботился о путешественниках. Он не только приказал снабдить их запасами пресной воды и всякой пищи. Не только наградил каждого, в том числе и Гвоздика, крупной жемчужиной. Он еще подарил морякам бронзовую пушку – одну из тех, что попали на остров с французского брига. Точнее, это была маленькая широкая мортира. Формой и размером она походила на русский медный прибор для кипячения воды (называется он то ли "самохвал", то ли "самопал", Гвоздик не помнил точно). Такая штука была в свое время среди дядюшкиных редкостей в таверне. К мортире король выдал три пороховых заряда: один, чтобы салютовать при отплытии, а еще пару чтобы выпалить, когда на горизонте покажется какое-нибудь судно. Уж в этом-то случае плот будет обязательно замечен…
Накануне отплытия устроили большой праздник с плясками у костров и угощением. Танцевали все: и островитяне, и моряки. Даже дядюшка Юферс прыгал, ухватив за талию хорошенькую коричневую девушку. Только Гвоздик почти не веселился. Он задумчиво сидел у огня рядом с Тонгой Меа-Маа, и она гладила его отросшие пушистые волосы…
Отправление в рейс было обставлено со всяческой торжественностью. Жители острова стояли по берегам бухты Тагао и махали пальмовыми ветками. На уплывающих надели венки из цветов. Граммофон проиграл песенку о прекрасной Марианне. Загудела акулья кожа на барабанах, в которые ловко били юные королевские барабанщики – ими командовал, конечно, Туги…
К притихшему Гвоздику подошла необычно смущенная Цыца-ига и подарила свистульку из плоской перламутровой раковины. А потом убежала, растолкав провожающих локтями.
Под гул барабанов был распущен четырехугольный парус (бывший марсель "Милого Дюка"), и плот медленно двинулся к выходу из бухты. Взлетел на мачту оранжевый флаг королевства Нуканука. С крепости грянуло салютом орудие, выбросило тугой белый дым. Охохито приложил к запалу мортиры фитиль, и та бухнула в ответ с такой упругой силой, что плот вздрогнул и все присели.
