Дом без чёрного хода - Константин Иванович Курбатов
— Чего, чего? — зловеще зашипел за партой Петя. — Ты про что это?
— Минуточку, — приподнял руки Семён Михайлович. — При чём тут, что он не воровал? И потом, почему Гринёва звали Петей «между прочим»?
— Он соображает вообще?! — взорвался Петя.
— Сейчас разберёмся, — сказал Семён Михайлович. — А ты, Прочухан, помолчи. Когда будет нужно, я тебя вызову. Значит, хотя Гринёв был дворянином, он не воровал. Так, Шапранов, я тебя понял?
— Так, — хмуро подтвердил Денис. — Гринёв был честным человеком. Он не терпел прохвостов, он их уничтожал.
— Превосходно, — заметил Семён Михайлович. — Пушкин был бы в восторге. И кого же Гринёв уничтожил?
— Он сжёг Троекурова вместе с его усадьбой. И правильно сделал. Я бы тоже…
По классу прошелестел смешок. Класс не понимал, что происходит.
— Я бы тоже всех таких… Я бы их…
— Ты соображаешь что-нибудь? — задохнулся Петя.
— Правильно, Прочухан, — сказал Семён Михайлович. — Ты хочешь напомнить Шапранову, что с Троекуровым враждовал отнюдь не Гринёв, а Дубровский. Так?
— Ясное дело, Дубровский, — согласился Петя.
— Шапранов, а с кем враждовал Гринёв? Из-за чего и с кем у него произошла ссора, которая закончилась дуэлью?
Денис упёрся взглядом в пол и замолчал.
— Со Швабриным! — крикнул с места Тимка Стебельков.
Происходило невероятное — Стебельков подсказывал Шапранову. Семён Михайлович попытался спасти положение. Но Дениса уже ничто не могло спасти. Он упрямо насупился и замолчал.
— Что ж, — сдался Семён Михайлович, — печально, но факт. На первый раз я тебе в журнал оценку ставить не буду. Поставлю только в дневник.
— Конечно, — негромко произнёс Тимка, — ему так только в дневник. Он у нас особенный.
Семён Михайлович посмотрел на Стебелькова.
— Мне выйти? — вскочил Тимка.
— Сиди, — сказал Семён Михайлович и перевёл взгляд на Петю.
Он глядел на Петю долго и задумчиво. И весь класс тоже повернулся к Пете. Все ждали, что Прочухан окажется сейчас у стола.
— Давай, Петруша, — пропищал в тишине Тимка, — расскажи честному народу, как тебя шпагой проткнули.
— Стебельков! — ладонь Семёна Михайловича ударила по столу.
— Выйти? — с готовностью вскочил Тимка.
— Если можешь, Стебельков, помолчи, пожалуйста.
У Семёна Михайловича был немного смущённый вид. Он никого больше не стал вызывать и перешёл к следующей теме.
Долой Шапранова!
Небольшая комнатушка старшего пионервожатого Володи Стремова была завалена ящиками и коробками. На столе, шкафу, стульях и полу стояли гипсовые статуэтки и разноцветные кубки, лежали желтопузые барабаны и отливали тусклым золотом фанфары. От множества вещей в комнатушке стоял пыльный полумрак.
— Вопрос, значит, такой, — сказал Володя. — Был я на семинаре в райкоме комсомола. Выступали старшие пионервожатые, делились опытом. Нам пока делиться нечем. Будем перенимать опыт у других. С директором я согласовал. Вашему отряду присвоим имя Сергея Туринова. Подготовишь торжественный сбор. Чтобы по всем правилам.
— А кто такой Сергей Туринов? — спросил Денис.
— Стыдно, Шапранов. На семинаре выступала старшая пионервожатая Майя Шрамко. Она рассказала, как поставлено это дело в их интернате. В день рождения Серёжи торжественный сбор. Шефы, старые пионеры, праздничный ужин. У флага почётный караул. Всё на широкую ногу.
— А Сергей Туринов?
— Шапранов, — прикрыл глаза Володя, — ты живёшь в Выборгском районе, носишь пионерский галстук и не знаешь, что Сергей был одним из первых пионервожатых Выборгской стороны. В начале войны он ушёл в народное ополчение. Он погиб под Ленинградом. Как герой. Теперь его имя мы присвоим вашему отряду. И вы должны гордиться этим. Всё понятно? Давай действуй. У меня ещё миллион дел.
Денис насупился:
— Рано ещё нашему отряду такое имя.
— Что? — удивился Володя.
— Я против, — повторил Денис. — Я думаю, что…
— Шапранов! — закричал старший пионервожатый. — Ты слишком много берёшь на себя. Меня не интересует, что ты там думаешь. Думать нужно на уроках, чтобы двойки не хватать. Стыд! Мы его выбрали председателем совета отряда. Поднимали его. А он!..
— Вы же ничего не знаете, — буркнул Денис.
— И знать не желаю! Председатель — двоечник! Докатились!
— Я готовить сбор не буду, — сказал Денис. — Как хотите.
— Будешь! — закричал Володя. — Пока я старший пионервожатый, ты будешь делать то, что тебе скажут.
Но за подготовку сбора Володя Стремов всё же взялся сам. Он уже немного знал характер Дениса.
На сбор, в гости к ребятам, пригласили Олиного папу. Оказалось, что его принимал в пионеры сам Сергей Туринов.
Олин папа, Аркадий Иванович, рассказывал о делах довоенных пионеров. В классе стояла тишина. На торжественный сбор набежали ребята со всей школы. Класс набили так, что сидели верхом на партах и друг у друга на коленях.
С широко распахнутыми глазами слушали ребята Олиного отца. Он здоровался с Сергеем Туриновым за руку, ходил с ним в походы, пел с ним у костра песни.
— Его нельзя было не любить, — вспоминал Аркадий Иванович. — Он был весь наш, ребячий. Он не командовал и ничего не организовывал. Получалось как-то так, что мы всё делали сами. А он был рядом и гордился, что у нас так здорово получается. Он очень радовался нашим затеям. И только позднее я понял, что, не будь его, не родилось бы на свет и десятой доли того, что мы считали собственными придумками.
Аркадий Иванович закончил рассказ и посмотрел на Володю Стремова, сидевшего справа от него. Володя выразительно взглянул на Дениса, который вёл сбор.
Чуть заметно пожав плечами, Денис спросил:
— У вас всё?
Человек рассказывал, как человек, словно совсем не в школе, а дома, и вдруг такой вопрос! Ведь если так спросить дома за чаем, то наверняка подумают, что ты из сумасшедшего дома сбежал. А Денису хоть бы что. Ведь он начальник! У Пети от его вопроса даже мурашки по спине побежали.
Вообще после урока литературы Петя чувствовал, что долго не выдержит. В присутствии Дениса у Пети начинало что-то подрагивать в животе и сами собой сжимались кулаки.
— Да, у меня всё, — сказал Аркадий Иванович. — Может, кто спросить что хочет?
— Какие будут вопросы? — казённым голосом произнёс Денис.
Если бы он ещё добавил «к товарищу докладчику», то Петя наверняка бы не выдержал.
Но Денис, к счастью, ничего не добавил. Он сидел и смотрел на притихший класс.
Самое сложное заключалось в том, что Пете предстояло ещё и выступать. И притом первому. Володя Стремов заранее дал ему отпечатанный на машинке текст и потребовал выучить наизусть. Петя всё время помнил свою речь, как таблицу умножения. А теперь забыл. Начисто. Наверное, когда
