Ю Несбё - Доктор Проктор и великое ограбление
— Клево, — сказал Альфи и закончил таким ударом, что из двух пальцев брызнула кровь. — Отныне будем играть только по международным правилам!
Он перемешал и раздал карты, а Булле тем временем вытирал слезы и дул на пальцы.
— Ха! — сказал Бетти, увидев свои карты.
— Йес! — сказал Чарли, увидев свои.
— Подумать только! — заулыбался Альфи, получив свои.
— Джек, — сказал Булле.
— Что? — произнесли братья хором и посмотрели на него.
— Моя ставка тысяча ударов, и я говорю: джек!
— Тысяча ударов и чего-чего?
— «Джек» означает, что мы снова раздаем карты и ставка сохраняется. А тот, кто не осмелится продолжать, получит пятьдесят ударов по костяшкам пальцев.
— Я не хочу пятьдесят ударов по костяшкам пальцев, — сказал Бетти.
— И я не хочу! — испугался Чарли.
— Хорошо, — сказал Булле. — Все играют дальше. Раздавай карты снова, Альфи.
— Какого черта! Мне нравятся мои карты! — огрызнулся Альфи.
— Ты сказал, что отныне мы играем по международным правилам и что англичане всегда играют честно, — заметил Булле.
Несколько секунд Альфи свирепо смотрел на Булле, пробормотал что-то сквозь зубы, собрал карты и снова перемешал. Потом раздал их.
— Моя ставка две тысячи ударов, — сказал Булле, посмотрев на свои карты. — Я говорю: джек.
Братья застонали.
После шести объявлений джека Альфи по-настоящему рассердился:
— Хватит дурить нам голову! На кону десять тысяч ударов, а это значит, что проигравший станет сыром пармезан не один раз, а целых три! Это последняя раздача с джеком. Сейчас будем ИГРАТЬ! Понятно?
Братья посмотрели на рыжеволосого коротышку, и тот пожал плечами:
— Мне все понятно.
Альфи очень тщательно перемешал карты, глядя на Булле.
— Ты не можешь жаловаться на плохие карты каждый раз, козявка, этого не может быть. Почти все, с кем мы играем, обвиняют меня в жульничестве с картами.
— Мне такое даже в голову не придет, — сказал Булле и принял карты. — Я добавляю еще десять тысяч ударов. Кто-нибудь играет дальше?
— Я! — сказали братья хором.
Бетти первым показал свои карты: две тройки.
— Ха, смотрите сюда! — Альфи показал трех валетов. — Трипс валетов!
— Хорошо, но не так хорошо, как у меня! — обрадовался Чарли и швырнул свои карты на стол. Шестерка, семерка, восьмерка, девятка и десятка. — Это стрит-флэш, пять карт подряд бьют твой трипс! Ха-ха!
Братья обернулись и напряженно посмотрели на Булле. Вообще-то, Альфи смотрел не очень напряженно, потому что сам раздавал карты. Но каково же было его удивление, когда Булле вскинул обе руки вверх и закричал:
— Я выиграл!
— Не может быть, — прошипел Альфи. — Покажи карты, кочерыжка.
Булле положил карты на стол. Несколько секунд царила тишина. Потом засмеялся Альфи, за ним Бетти и наконец Чарли.
— У тебя всего лишь две двойки! — сказал Бетти.
— И еще одна тройка пик, — сказал довольный Булле. — И дама червей!
— Это не поможет, у тебя меньше всех! — сказал Чарли.
— Ты — сыр пармезан, — сказал Альфи.
— Вовсе нет, — возразил Булле.
— Нет?
— Вы забываете, что мы играем по международным правилам, парни.
— Ну и что? — сказал Альфи.
— Если вы настоящие игроки, вы должны знать международные правила. — Булле показал на карты Чарли. — Во-первых, стрит в покере считается вовсе не снизу вверх, например от шести до десяти. В соответствии с девятнадцатым параграфом правил признается только стрит сверху вниз, например от шести до двух.
— Черт побери! — сказал Чарли и почесал голову.
— Кроме этого… — Булле положил свою тройку пик на пару троек Бетти: — Бей их, тройка пик!
— Что? — изумился Бетти. — Что ты делаешь?
— То самое, что написано на моих картах. Пики ведь от слова «пика». Значит, пики протыкают насквозь твои тройки и делят их пополам. Если три разделить на два, получается полтора. И моя пара двоек бьет твою пару троек, потому что у тебя получилось полтора. Элементарная математика!
— Ты хитрец, козявка, — сказал Альфи. — Но это тебе не поможет, потому что у меня три валета!
Булле с триумфом поднял даму червей и стал издевательски размахивать ею.
— И что это значит? — прорычал Альфи.
— Я бью твоих валетов. Потому что дама червей их мать. И она говорит, что против нее они ничто.
— Что еще за бред! — сказал Альфи и встал.
— Вот как? — произнес Булле. — Вы хотите, чтобы я рассказал… — И он произнес шепотом: — Мамаше Хруст… — И опять громко: — Что ее сыновья не уважают даму червей? И что они жульничают, играя в покер?
Ровно шесть с половиной секунд в комнате царила абсолютная тишина. Потом Альфи Хруст наклонил бритую голову.
— Черт! — сказал он и протянул вперед руку со сжатым кулаком.
— Эх! — сказал Бетти и протянул вперед руку со сжатым кулаком.
— Черт и эх! — сказал Чарли и протянул вперед руку со сжатым кулаком.
Булле для пробы ударил колодой карт по краю стола.
— Предлагаю вам воспользоваться спальными очками, потому что будет невероятно больно, — сказал он.
— Спасибо, — сказал Чарли и надел спальные очки с надписью «British Airways».
— Спасибо, — сказал Бетти и надел спальные очки с надписью «British Airways».
— Спасибо, — сказал Альфи и надел спальные очки с надписью «British Airways».
— Готовы? — спросил Булле. — Сейчас я проговорю про себя считалку, чтобы определить, с кого мне начать, и мы приступим к делу.
Братья сидели в напряженном ожидании и думали, кому же из них выпадет на долю прежде других превратиться в сыр пармезан. Первым потерял терпение Чарли:
— Он уже начал бить по кому-нибудь из вас?
— Дубина! — обругал его Альфи. — Ты бы это услышал!
— А как долго проговаривают считалки? — спросил Бетти.
— Очень долго, судя по всему, — сказал Альфи.
— Чем это вы тут занимаетесь, мальчики? — услышали они низкий, хорошо им знакомый голос. — И где козявка? Уже превратилась в сыр пармезан?
Они сбросили с себя очки.
В дверях стояла мамаша Хруст с сумками в руках.
Но Булле нигде не было видно. Не было также башмака-дровосека, прицельной перчатки и дротиков.
— Его нет! — воскликнул Альфи.
— Он сбежал, — крикнул Бетти.
— Он исчез, — прошептал Чарли.
Глава 18
А у этой главы нет названия. Надеюсь, ты это переживешь
— МОЖЕТ, ТЫ МЕНЯ ВЫПУСТИШЬ? — сказал Булле.
Он только что вошел в номер гостиницы, был встречен ликующим доктором Проктором и сразу попал в объятия рыдающей от счастья Лисе.
— Мы так боялись за твою жизнь, — шмыгая носом, сказала Лисе и еще крепче прижала к себе своего маленького друга. — Мы боялись, что ты умер!
— Я умру, если ты меня сейчас же не выпустишь, — просипел полузадушенный Булле.
Лисе вздохнула и неохотно выпустила его.
— Рассказывай! — велел доктор Проктор.
И Булле рассказал обо всем произошедшем. Очень может быть, что он чуточку преувеличивал то в одном, то в другом. Но если бы он этого не делал, он не был бы Булле.
— Выходит, ты обвел их вокруг пальца при игре в покер? — засмеялся доктор Проктор.
— Точно, — сказал Булле. — Но надо поспешить, потому что Рублёв собирается переплавить золотой слиток в кубок для победителя финала!
— Слишком поздно, — сказала Лисе.
Они посмотрели на нее. Она показала на экран телевизора.
Там стоял Рублёв. За ним высокая блондинка в короткой юбке. Ее рука слегка касалась его плеча, на безымянном пальце сверкал бриллиант размером с яйцо средней величины. Дальше за ней стоял Ибранальдовес, зевая и поглядывая на часы. Спортивный журналист держал перед Рублёвым микрофон. А совсем сзади стоял тот самый кубок. На одной из ручек был повязан бант, золото матово поблескивало. Лисе прибавила звук.
— Сколько вы заплатили за это чудо, Рублёв?
— За нее? — спросил Рублёв и показал большим пальцем себе за спину. — Или вон за того сзади? Ха-ха-ха! Во всяком случае, больше, чем мне обошлись Финляндия и Новая Зеландия.
— Вы думаете забивать «Роттен Хэму» в субботу? — крикнул журналист Ибранальдовесу.
— Только если мне удвоят зарплату, — мрачно сказал Ибранальдовес и опять посмотрел на часы.
— Конечно удвоим, мальчик мой, — пообещал Рублёв. — А еще что-нибудь ты хочешь?
— Вон ее, — ответил лучший футболист мира и показал на блондинку.
— Прекрасно, — сказал Рублёв и похлопал по большому кубку. — До тех пор, пока она мне принадлежит…
Блондинка неуверенно перевела взгляд с Рублёва на Ибранальдовеса и решила присоединиться к смеющимся.
Лисе что-то пробормотала, скорчив презрительную гримасу, и убрала звук.
