Валерий Гусев - Мастер-класс по неприятностям
Взрослый человек, опытный милиционер и толковый начальник, а все сделал наоборот. Все сказал так, что Алешке еще больше захотелось поучаствовать в схватке и перестрелке. Митек, например, сказал бы, позевывая:
– Подумаешь, операция. Встретят их и спокойно скажут: «Граждане, вы задержаны за попытку хищения оружия» – и спокойно отведут в камеру. Тоже мне – операция…
В общем, дело кончилось тем, что Митек сграбастал Алешку в охапку, усадил в тачку и отвез домой, без всякой машины. Ну а что было дальше, рассказал им потом Максимкин.
В туалете, где должен был выйти наверх подземный ход имени Папы Карло, усилили засаду. И вокруг дома Папы Карло рассредоточились оперативники.
Стало быстро темнеть, надвинулась ночь. Пеньки мирно заснули, погасив все огни. Остались светиться только два – над входом в милицию и в окошке Папы Карло. Сам он взволнованно и нетерпеливо расхаживал от калитки до дверей в сарай. И, по обыкновению, бурчал себе под нос, что он вкалывал, как папа Карло, и должен за это получить большие деньги.
Где-то, уже за полночь, на дальнем конце села появился ближний свет автомобильных фар. Тотчас же по рации сообщили: «Внимание. Наблюдаем объект».
Самый настоящий милицейский «уазик» тихо проехал по селу и, не скрипнув тормозами, остановился возле дома Папы Карло. Тот подскочил к машине, засуетился. Из машины вышли трое в милицейской форме. Папа Карло повел их к сараю, и все они скрылись за его дверью.
…В милицейском туалете было темно и тихо, только мирно журчала где-то вода. Да поблескивали стоящие у стены старые унитазы, освещенные лунным светом, слабо проникавшим через окошко под потолком.
Никто из оперов не переминался с ноги на ногу, не курил, не покашливал – все замерли. Ждали.
Вдали пропел петух, хрипло, словно спросонок. И послышался приглушенный звук мотора… Все ближе и ближе. Вот и смолк, совсем рядом. И стало еще тише.
В кармане одного из оперов пискнула рация. «Они пошли. Принимайте». И через некоторое время где-то под полом послышался глухой шум. Шорохи, тупые удары. По полу пробежала трещина. Плитка стала шевелиться. И вдруг все ухнуло вниз, и посреди пола возникла дыра, из которой шел слабый свет и слышались негромкие ругательства. Над краем дыры появилась верхушка деревянной лестницы. И – первая голова, измазанная глиной. Голова осмотрелась, хозяин ее, кряхтя, вылез наверх и замер, прислушиваясь, на четвереньках. Потом он сказал куда-то вниз:
– Порядок. Пошли за мной. – Это был Папа Карло.
Из черной ямы вылезли еще трое. Вспыхнул свет, они зажмурились.
– Привет! – сказал один из оперов. – О! И ты, Папа Карло, здесь? И что вам здесь надо?
– Они за унитазами пришли, – сказал другой опер. – Днем постеснялись. Ну-ка, водопроводчики, личиками к стене, ручки за голову, ножки пошире.
Минута замешательства прошла. Бандиты выхватили пистолеты. Но, по счастью, им помешал Папа Карло. Охваченный страхом, он рванулся к дыре, сбив по дороге с ног двоих сообщников, и провалился в нее. Еще один бросился было за ним, но его схватили за ворот, выдернули обратно, как репку из грядки. Бросили на пол рядом с другими. Кто-то из них вскинул пистолет, грохнул выстрел, и разлетелся на осколки кафель над раковиной.
Тут же точный удар ногой выбил пистолет из руки бандита. Другой бандит благоразумно свой пистолет бросил на пол сам.
– А Лошкин? – спросил один из оперативников. – Я за ним?
– Там его уже встретили.
Под стволами автоматов бандитов обыскали, подобрали с пола оружие, надели наручники.
– Да, ребятки, – посочувствовал старший опер, – трудно будет вам в наручниках унитазы выносить. Но что делать – надо. Берем товар и грузим в вашу машину. Который из вас Жорик?
– Ни который, – мрачно ответил бандит в форме капитана. – Он, гад, нас подставил, в другой машине на станции ждет.
– Осторожный, – смешливо похвалил Жорика старший опер. – Сейчас мы его похвалим и порадуем.
– Мы здесь случайно, – буркнул другой бандит. – Домом ошиблись. Это нас дурак Лошкин завел.
– Вот как? Ну пусть Лошкин вас и выводит. Взяли по унитазику и – на выход.
На улице их довели до машины, заставили погрузить в нее унитазы и отвели в камеру. Опера с шутками сели в «уазик».
– Мы быстренько, товарищ майор, – сказал веселый опер Максимкину. – Товар Жорику сдадим, бабки с него получим и – домой.
– Жорика доставить не забудьте, – усмехнулся майор. – Э! Папа Карло, а ты куда намылился?
Папа Карло, которого взяли на выходе из сарая, задумчиво, шаг за шагом, продвигался к своему дому.
– Домой. У меня там пивко еще осталось.
– Теперь твой дом – тюрьма, – сказал веселый опер и сел за руль.
– Ну вот, – укорил Лошкина майор, – не захотел у нас работать…
– Еще не поздно? – спросил тот. – Буду вкалывать, как папа Карло.
– Опоздал, гражданин Лошкин. И поезд уже ушел, и рельсы уже разобрали.
«Уазик» взревел мотором, вспыхнул фарами и, помигивая габаритками, поехал за Жориком. Без шума и пыли…
Глава XII
СРАЖЕНИЕ В ЧИСТОМ ПОЛЕ
Невдалеке от станции, в лунной тени от большого дерева, стояла иномарка – внедорожник с потушенными огнями. Возле нее в нетерпении топтался человек, лицо которого время от времени освещала вспышка сигареты. Тогда становились видны блестящие глаза и детская челочка на лбу. Человек все время всматривался в темноту, поругивался, отбрасывал окурок и закуривал следующую сигарету.
Наконец вдали показался прыгающий свет фар. Машина – все ближе. Подъезжает почти вплотную. Из нее выходят люди и не спеша идут навстречу Жорику. Тот прикрывается локтем от яркого, слепящего света фар.
– Ну вы! – недовольно кричит. – Гасите фары! Перегружайте товар! Да побыстрее!
К нему подходят вплотную и неожиданно и ловко заворачивают Жорику руки за спину, надевают наручники, выдергивают у него из-за пояса пистолет.
Жорик ошарашенно молчит, хлопает глазами, жмурится от света фар.
– В чем дело? – наконец-то визжит. – Вы кто такие?
Ему никто не отвечает, ведут к «уазику». Жорик начинает сопротивляться, упирается ногами, выкручивается.
– Это не мое! – кричит он, когда перед ним распахивают дверцу. – Это ментовский беспредел! Везите меня к прокурору.
– Отвезем. Только сначала в одно место заедем.
Жорика сажают в машину, пристегивают наручниками к дверце. Он с удивлением смотрит на унитазы и ничего не понимает.
Один из сотрудников садится за руль его машины, и все вместе едут на свалку. Жорик все время недоумевает, ничего не может понять, а потом начинает бояться. Почему в «уазике» чужие люди, почему в «уазике» не ящики с оружием, а какая-то старая сантехника, почему его везут на свалку? Может, это даже не менты, а его прежние друганы, которых он когда-то так подло кинул, захапав их деньги? Если это так, то со свалки ему уже не вернуться. Там и останется, среди унитазов и прочего мусора…
Вот и свалка. Мрачное вонючее место. Темно. Где-то в глубине слабо светится далекий фонарь и злобно взлаивают бродячие собаки. Машина останавливается.
– Ну что, ребята, – спрашивает один, – пусть сам разгружает? Или как?
– Наручники снять придется. Сами сгрузим. Пусть посидит.
– А чего мы его с собой будем таскать? – спрашивает третий. – Оставим его здесь – и все. Для таких отморозков – самое место, по заслугам.
Жорик все это, непонятное, слышит, и ему становится еще страшнее. Вот так оставят его здесь, прихватят наручниками к унитазу и уедут. А как только машина скроется, к нему подберутся голодные дикие собаки. Вот только не это!..
– Парни… Я это… Я лучше с вами поеду. Лучше пусть разборка. Отвечу по понятиям.
– По понятиям не надо. Нормально отвечай. Кто тебя на оружие навел?
– Никто. Сам навелся. Я недавно в Пеньках в «обезьяннике» чалился. Так, по пустякам. Ну и просек, где оружейка и как до нее добраться. Сообразил про эту развалюху. Купил ее за копейки и Лошкина пристегнул. Пообещал ему штуку баксов.
– А оружие тебе зачем?
– Продать хотел. Должок на мне висит. Не расплачусь – порежут друганы.
– Тебя прямо жалко стало. – В голосе опера прозвучали и насмешка, и гнев, и презрение. – Воровал и грабил, нашего сотрудника подстрелил, соучастников своих кинул. Ребята, может, вернемся на свалку?
А Жорик наконец-то сориентировался, успокоился – с ментами лучше дело иметь, чем со своими отморозками. Первый страх прошел. Надо менять тактику.
До этого Жорик сидел, как воробей на веточке, а теперь откинулся на спинку сиденья и заявил:
– Никого я не грабил, никого не убивал, не кидал, кражу оружия на меня не вешайте. Везите меня к прокурору. Совсем оборзели. Хватаете честных граждан и выбиваете из них показания. – И он тут же, дернув головой, попытался удариться о стойку. «Вот, мол, гражданин прокурор, какие менты у нас – телесные повреждения нанесли». Но у него не вышло: опера сидели по бокам, и голова его только мягко стукнулась в плечо одного из них.
