С. Полетаев - Волшебная трубка капитана
– На дне!
Рубик уронил сачок, стиснул кулачки и прижал их к груди. Глаза его расплылись за очками, как большие чернильные кляксы, а губы забубу-кали, силясь произнести какие-то слова.
Только теперь до Диогена дошло, что это были не просто муравьи, не какие-нибудь там муравьи-дикари, а муравьи, специально выдрессированные для каких-то Рубиковых научных целей. Сразу понятными стали и этот ящик, и банка с хвоей, и это шествие муравьев к ахтерпику и обратно. О, какая же он шляпа! Диоген понял свою ошибку, но признаться в ней и повиниться было свыше его сил.
– Что их, муравьев, на свете больше нету? Да я их целый мешок тебе натаскаю. И не простых, а в полосочку с бантиком. Подумаешь, ценность какая!
– Знаешь, кто ты такой? – спросил Рубик дрожащим голосом.
– Кто?
– Шан тга, – вот ты кто!
– Шант… как, как?
– Шан тга!
Диоген не знал, должен ли он обижаться на это слово, но то, что он сам обидел Рубика, было ясно. И очень, между прочим, неприятно, потому что Рубик был человеком добрым и справедливым. А теперь вот плакал»
– Ну и что это значит, твое «шан тга»? – спросил Диоген уже менее запальчиво.
– Это очень нехорошее слово… Оно по-армянски значит… ну…
– Ну? Да не бойся, говори!
– Это… ну… собачий сын! – смутился Рубик и опустил глаза.
«Господи, – подумал Диоген и даже рассмеялся. – До чего же он вежливый, этот Рубик!»
– Разве я знал, что это ученые муравьи? Отвечай – знал?
– Нет, – всхлипнул Рубик и отвернулся.
– Ну вот. А ты сразу ругаться.
– Я хотел выяснить, могут ли ужиться в банке разные муравьи…
– А чего им не ужиться, – удивился Диоген. – Что они, хищники?
– Еще какие хищники! У них знаешь какая борьба между разными видами! А муравьи одного вида помогают друг другу. Между прочим, – Рубик перешел на таинственный шепот, – ты заметил у муравьев светлые спинки?
– От муки, наверно. – Диоген тоже перешел на шепот. – Здесь была мука.
Рубик презрительно вздернул губу.
– Я их покрасил: крупных – белой краской, а мелких – голубой. А голубых не видел?
– Не помню…
– Это потому, что от голубых ничего не осталось, – печально вздохнул Рубик. – А было их столько же, сколько белых. Они, понимаешь, погибли в борьбе за существование…
Рубик был главным зоологом экспедиции, но занимался больше всего насекомыми – ловил бабочек, пчел, мух и жучков, усыплял их и складывал в конверты и картонные коробки. Он когда-то поссорился с родителями, которые выбросили коллекцию сушеных червей, а потом ходили в школу и просили классного руководителя повлиять на него – Рубик плохо учился, к тому же из-за его научных увлечений были всякие неприятности. Когда он принес однажды в целлофановом пакете рыжих тараканов и стал дрессировать их, тараканы расползлись по квартире, пролезли к соседям, и те ходили куда-то жаловаться. Но зато здесь, на катере, капитан ему ничем не докучал, и Рубик мог теперь заниматься наукой сколько угодно.
По правде говоря, Диогена муравьи нисколько не волновали. Он хотел доставить Рубику удовольствие и только делал вид, что это страшно интересно. А на самом деле – все это ерунда. Хотя для Рубика они, конечно, имели большое значение – это Диоген теперь понимал. Только надо, чтобы он скорее забыл про своих дурацких муравьев. Но вот как это сделать? У Диогена даже уши задвигались от умственного напряжения.
– А хочешь, я тебе подарю… – загорелся он, вытаскивая из кармана маленький ножик и поднося его к самым глазам Рубика. – Ты думаешь, это простой ножик? Как бы не так!
Мальчики склонились над ножиком и некоторое время рассматривали его очень сосредоточенно. У Диогена слегка дрожала рука, словно это был не ножик, а хрустальная ваза, которую он мог уронить.
– Ножик, между прочим, если хочешь знать, с титаном. Вот тут написано даже: «ти-тан»…
Когда мальчики насытились зрелищем этого необыкновенного богатства, Диоген вздохнул и оглядел Рубика счастливыми глазами человека, которому ничего не жаль для лучшего друга.
– Ну, что скажешь? – спросил он, сияя от доброты. – Где-нибудь видел еще такой ножик?
Однако лицо Рубика не выражало ничего, кроме растерянности. Может быть, по своей близорукости он просто не разглядел ножика и не разобрался в его качествах? Тогда надо объяснить ему.
– Не ржавеет – это раз! – терпеливо начал
Диоген и загнул палец на левой руке. – Всегда блестит, как новенький, – два! – Он загнул второй палец. – Точить только раз в год – три! Но главное – титан! Знаешь, какой это редкий металл? Встречается реже, чем золото, а сталь от него становится как алмаз!
Диоген расхохотался от распиравшей его щедрости, но Рубик почему-то не улыбнулся и отнесся к ножику с полным равнодушием. Ему вдруг стало скучно с Диогеном, который загорался от каких-то пустых ножиков с титаном, а на муравьев, которые могли сделать целый переворот в науке, было наплевать.
Рубик горько вздохнул и отвернулся. Тогда Диоген спохватился и подумал, .что, пожалуй, он несколько перехвалил свой подарок – всего-то-навсего два рубля десять копеек в любом хозяйственном магазине! Есть о чем говорить! Он опустил ножик в карман и стал решать, как бы загладить свою оплошность и по-настоящему осчастливить Рубика. Ясное дело – осчастливить такого ученого человека, как Рубик, можно не ножиком, а какой-нибудь редкой букашкой, мошкой там или, скажем, выдающейся ласточкой…
– А… хочешь… ласточку? – закричал Диоген.
В самом деле: как это ему сразу в голову не пришло про ласточку? Никому не нужную ласточку, которая могла бы сделать Рубика счастливым человеком.
Однако Рубик раскусил Диогена за время путешествия. Этот неуклюжий толстяк только и думал, что о еде, и ни о чем другом не мог говорить, а к тому же еще хвалился, что работает больше всех, прямо изнемогает от работы, никаких рук не хватает, чтобы все успеть. А ведь Диоген был не только коком, но и ботаником экспедиции, хотя до сих пор не раскрыл ни одной ботанической книжки, не сорвал ни одной травки. Пустой он все-таки человек, думал Рубик и грустно смотрел на реку, где еще недавно плавали муравьи, а сейчас вместо них качались пузырьки, соломинки и листья.
Рубик, однако, плохо еще знал Диогена. Диоген не имел такой привычки – отступать от своих слов. Он вежливо, но цепко взял своей крепкой рукой Рубика за плечо и повел его к корме. У края он отпустил его, а сам разлегся на палубе.
И тут же из-под борта выпорхнула ласточка – настоящая белобрюхая, сизокрылая ласточка с длинным раздвоенным хвостом.
Диоген не ожидал такого чуда и какое-то время лежал, хлопая глазами и не зная, что сказать. Когда же Рубик очнулся от оцепенения, Диоген вскочил и завопил изо всех сил:
– Ну что?! Что я тебе говорил?!
Мальчики улеглись на корме, чтобы рассмотреть под нею пепельно-черное гнездо, из которого торчали жадно распахнутые клювы птенцов. Диоген совал в клювы мизинец и смеялся, как от щекотки, а ласточка трепетала крылышками, издавая тревожный писк.
– Не шуми, дурочка! – уговаривал ее Диоген. – Что мы, хищники какие-нибудь? Ишь раскричалась!
– Давай не будем их трогать, – сказал Рубик, отодвигаясь от края. – Ведь она доверяет людям. Разве стала бы она выводить здесь птенцов, если бы не доверяла?
Только сейчас до Диогена в полной мере дошло, какой он угадай-волшебнйк! Он поднялся с палубы и стал раздуваться от своего всемогущества. Крохотный катер закачался под его великанскими ногами, а голова поднялась над лесом и достала до облаков.
Диоген набрал побольше воздуха в грудь, чтобы ошарашить Рубика… он еще сам не знал чем – может, крылатой коровой, а может, обезьяной на велосипеде, но в это время послышался знакомый лай. Это из леса мчался пес Мурзай, а за ним – Данька с копьем в руке. Сзади шагали капитан и Марк, а следом тащился Ваня с тяжелым рюкзаком.
– Почему я не вижу на камбузе дыма? – спросил Марк.
Диоген сразу похудел на глазах. Он хотел что-то сказать, открыл рот, но слова разбежались в разные стороны.
– Тише, братва, – сказал Марк, поднимая указательный палец. – Наш кок думает. Он прикидывает, чем кормить нас: судаком в тесте или макаронами по-флотски?
Команда рассеялась по палубе. Иван с грохотом вывалил из рюкзака камни. В экспедиции он выполнял обязанности геолога – набивал целлофановые пакеты почвенными образцами и собирал минералы. Он заглянул в ведро, где вяло шевелились плотвички и голавли, и сглотнул слюну – от голодухи подвело живот, а судаком в тесте, тем более макаронами по-флотски, здесь и не пахло.
– М-да, – промычал он, посмотрев на Диогена, как на пустое место.
Данька выгреб из карманов какие-то черепки – археологические ценности, которые он собирал как историк экспедиции. Он молча заглянул Диогену в глаза, проникнув» до самого мозжечка. Данька был телепат и умел читать чужие мысли, а голова Диогена, его одноклассника, была для него как открытая книга. И он увидел, что вместо завтрака в голове трепыхались совсем другие мысли, но какие, Данька не сумел разобрать, потому что Диоген словно бы спал и мысли его, возникая, тут же лопались, как пузырьки на болоте.
