Сергей Голицын - Сорок изыскателей, За березовыми книгами
И снова головы девочек сдвинулись одна к другой.
Услышав восклицания и крики, мальчики, которые до этого с интересом разглядывали грачиные гнезда на березовых макушках, теперь подошли к нам, но пробраться к альбому не смогли — все места были заняты.
Девятнадцать пар глаз, считая и нас, взрослых, глядели на картинку.
— Еще какие-то буквы! — закричала Соня.
Под крышей изображенной на рисунке башни шел затейливый поясок резьбы по белому камню. Художник очень хорошо передал эту тонкую выдумку древнего строителя. На пояске среди треугольников и шашечек Соня разглядела запрятанные буквы.
— «И», «Щ», «И»!
— Где, где? — Люся нагнулась к самому альбому.
— Правда, «ищи». Дальше «3», «Д», дальше еще какая-то смешная буква.
— Погодите, дайте мне поглядеть. — Магдалина Харитоновна просунула свой, похожий на клин, подбородок меж двух голов девочек и воскликнула: — Да ведь это прежняя буква «ять», теперь «Е»! Ну конечно! «Ищи здьсь».
— Где здесь? — От страшного волнения Люся даже слегка побледнела. — А после мягкого знака еще крестик! — закричала она.
— Где здесь? Где крестик? — отчаянно спрашивал я. Меня оттеснили, я ничего не видел.
— Девчонки, пустите! — требовал Витя Большой.
— Нет, нет! — кричали девочки. — То говорили: альбом — чепуха, то — пустите!
Одна Галя уступила место обоим своим дядюшкам, и те протиснули черные головы откуда-то снизу к самому альбому. Но тут случилось самое возмутительное безобразие: раздался ужасающий визг, все девочки и Люся завизжали так, точно их ошпарили.
Витя Перец как-то ухитрился незаметно просунуть руку в самую середину кучи малы и дернул за уголок картинки. Картинка сразу отклеилась, и он помчался со своим трофеем в угол двора. Все бросились за ним.
Витя Большой его догнал, вырвал картинку и тут же посмотрел ее на свет.
— Нашел! — вдруг дико закричал он и отдал нам листок. Дрожащими руками по очереди мы рассматривали картинку на свет.
Это было настоящее открытие! На оборотной стороне листка был нарисован второй маленький крестик. Если смотреть на свет, этот крестик приходился как раз на середину башни. Он был нарисован ниже верхней бойницы, на расстоянии, примерно равном длине окна.
Забыв об альбоме, мы устремились к кремлевским воротам. Бежали во весь дух, как на соревнованиях. Скорее, скорее к башне!
— Вот! — вскричал Витя Большой, указывая на окно башни.
Это окошко находилось на целый этаж выше, чем то, в которое ночью залезал Витя Перец.
— Как же туда забраться? — недоумевал я.
А мальчишки во главе с Витей Большим один за другим уже хватались за камни прилегающей к башне полуразвалившейся кремлевской стены и карабкались к верхней бойнице.
Бедная Магдалина Харитоновна подбежала, когда все они уже находились на недосягаемой высоте. Ей оставалось только простонать, махнуть рукой и отойти в сторону.
— Смотрите все! — закричал сверху Витя Большой.
Ему удалось подобраться к самой бойнице. Держась одной рукой за оконную решетку, он повис в воздухе, а другой рукой схватился за камень и попробовал его раскачать.
Мы снизу очень хорошо видели, что все камни были плотно скреплены между собой известковым раствором, а этот шатался. Ясно обозначилась трещина, обрисовавшая квадрат вокруг него. Да, камень при нажиме рукой шатался, но не поддавался.
Витя Большой понял, что голой рукой ничего не сумеет сделать с камнем. Он подтянулся и в раздумье сел на подоконник бойницы, свесив ноги.
От кремлевской стены вниз по горе шел вытоптанный скотиной, сгоревший на солнце городской выгон. Ближайшие дома отстояли на двести шагов.
— Походим по всем дворам — наверное, где-нибудь нам дадут ломик или топорик, — посоветовал я.
— Бежим к Номеру Первому, — предложил чинно стоявший внизу Володя. — У него все инструменты.
— Нет, нет, мы должны сами, — упрямо твердила Люся.
— Понятно, сами! — крикнул сверху Витя Большой.
Он продолжал сидеть на подоконнике, болтая ногами.
Магдалина Харитоновна, убедившись, что никакой непосредственной опасности нет, несколько успокоилась и подошла к нам.
— Дети, взгляните, какая здесь надпись. — Она словно окатила нас холодной водой, указав на металлическую доску, прибитую к башне.
На доске были выбиты слова: «Памятник архитектуры, охраняется государством. Повреждение здания карается законом».
— И ничего мы повреждать не будем. Они, когда доску прибили, стену испортили, а мы камень вынем на минутку и обратно вложим, — убедила нас Люся.
— Мы проводим археологические изыскания, — важно объявил Витя Большой.
— Чем же поддеть камень? Какую-нибудь завалящую железную палочку? — Люсины глаза остановились на белой сверхравнодушной козе, привязанной невдалеке к деревянному колышку и спокойно щипавшей травку.
Оба близнеца наперегонки побежали к козе. Один схватил ее за веревку, другой выдернул колышек. С козой и с колышком они устремились обратно. Обезумевшая коза вырывалась, шарахалась, но ее держали крепко.
Витя Большой поймал брошенный ему колышек и тотчас подсунул заостренный конец его под камень, нажал рукой, стараясь поддеть, и сломал колышек.
— Караул! Караул! — Из-под горы, пыхтя и отдуваясь, выскочила растрепанная, потная, красная старушенция. — Украли козу! Сейчас же в милицию!
Она схватила первую попавшуюся руку. Это была тоненькая рука испуганной Гали.
— Я у своей бабушки даже варенье никогда не таскаю! — в слезах крикнула Галя.
— Оставьте руку! Отойдите! — Оба близнеца угрожающе придвинулись вплотную к старухе.
— Гражданка, мы не хотели, не хотели красть вашу козу! Нам колышек нужен. Тут клад… Поймите, клад спрятан! — убеждала Люся.
— Где клад? — совсем другим голосом деловито спросила старуха.
Люся показала на верх башни.
Старуха не знала, правда ли там клад или над ней смеются.
— Баловство! — проворчала она, оттащила козу в сторону и издали стала наблюдать за нами.
Так чем же поддеть камень?
В эту минуту из-за угла показалась «марсианка» в ярко-синих шароварах и темных очках, с громадной сумкой на бокy.
В руке она несла сложенный великанский зонтик, похожий на рыцарский меч. Справа и слева от нее, с ящиками за спиной, с рейками на плечах, как два оруженосца с копьями, шагали два рослых помощника.
— Помогите! Помогите! — закричали мы, всей толпой окружили «марсианку» и стали ее просить, умолять, взывали к ее доброте, сознательности, благородству и уж не помню, к чему еще.
«Марсианка» сперва решительно отказывалась. Она спешит, опаздывает на работу… но в конце концов из наших бессвязных восклицаний до нее дошло: за камнем таилось нечто исключительно интересное.
Природное девичье любопытство победило служебный долг.
— Покурите пока, — кивнула она своим спутникам, расстегнула сумку, вынула кинжал и отдала его нам.
По цепочке передали мы кинжал Вите Большому.
— Эй, ты! Смотри не сломай! — крикнула «марсианка».
Витя откинулся и повис вниз головой, держась переплетенными ногами за решетку бойницы. Теперь, по крайней мере, у него были свободны обе руки. Он засунул кинжал в щелку над камнем. Мы стояли молча, разинув рты, и глядели вверх.
Витя нажал на рукоятку. Щелка увеличилась, камень чуточку сдвинулся с места. Посыпалась известка.
Нам было великолепно видно, в какой невероятной позе приходилось работать Вите Большому.
— Так! Еще раз! Еще! Давай с этой стороны.
Майка на спине акробата вся намокла. Витя запустил кинжал сбоку, камень еще подвинулся вперед.
— Берегись! — закричал Витя.
Мы отбежали. Еще одно движение кинжалом — и камень с шумом упал на траву, вслед за камнем Витя кинул кинжал. На месте камня в стене башни теперь зияло темное отверстие.
— Виктор, осторожней! — закричал я.
Я где-то читал: когда археологи раскапывают курган и добираются до скелета, они стараются не дышать и с величайшим трепетом пинцетиками и кисточками отделяют слой за слоем, чуть ли не губами сдувают древнюю пыль…
Но уже было поздно. Витина рука тут же залезла в отверстие, небольшой длинный сверток материи вывалился на землю. Все набросились на сверток, полуистлевшее полотно тут же варварски разодрали на куски.
Победный клич индийского племени могикан разом вырвался из глоток изыскателей. Оба близнеца подняли руки. Один близнец держал кинжал «марсианки», а в руках у другого был… тоже кинжал.
— Дай! — истошно завопила Люся.
Она сорвала с головы платок и, не жалея его, протерла второй кинжал. И алый рубин на рукоятке при свете солнца засверкал, как вино в бокале.
Никто не сомневался — кинжал был настоящий, подлинный, тот самый…
